Я не знаю. Не помню и не могу объяснить, почему стал испытывать к Дину отнюдь не братские чувства. Тем более я никогда не замечал за собой «голубых» наклонностей. Но к нему у меня какая-то непреодолимая тяга. Я сопротивлялся как мог, но это было выше моих сил. В конце концов… Не знаю, я, наверное, рехнулся, устав держать все это в себе, раз придумал такой идиотский план. Думал, что Дин меня раскусит. Он же чувствует, знает, если в человеке сидит что-то ненормальное. Почему подпустил меня к своему телу…

Вздыхаю.

Пять минут… десять…

Я просто стою, упираясь ладонями в стену, опустив голову, подставляю спину струям воды… Дин! Не понимаю, почему я стал воспринимать тебя так… И как вообще давно это началось… Но я просто… Просто люблю тебя. И ничего не могу с собой поделать.

Дверь душевой кабинки отъезжает в сторону. Поворачиваю голову, Дин стоит на пороге, прислонившись к ней плечом. В руках полотенце. Смотрит на меня, поджав губы. В глазах какая-то странная решимость.

— Сэм.

— Я уже выхожу. — Вздохнув, поворачиваюсь к нему, протягивая руку за полотенцем.

Вместо того чтобы отдать его, он разворачивает для меня полотенце. Мне ничего не остается, кроме как шагнуть вперед. Несколько секунд я молча смотрю на него и наконец делаю этот шаг к нему.

Обнимает, заворачивая в полотенце и по-прежнему глядя в глаза. Странно… Не станет лупить полотенцем? Не шарахается? Наверное, в Дина кто-то вселился, хмыкаю невесело про себя, а сам смотрю на него. Сверху вниз. Я выше, Дину это не нравится. Не знаю почему, но он смешной. Всегда считал себя на его фоне нескладехой, он хоть и низкого роста, но крепкого телосложения, пропорционально сложен, красив. А я как дрыщ, высокий и…

Целует. Я задыхаюсь, изумленно приоткрывая губы, смотрю на него широко распахнутыми глазами, боюсь шевельнуться и спугнуть, он продолжает смотреть мне в глаза, прикасаясь губами к уголку моего рта. Кончик его языка осторожно, неуверенно скользит по моим приоткрытым губам, проникает между ними в рот. Изучает. Медленно, неторопливо. Неуверенно. Я прямо ощущаю, как Дин ломает себя, стоя здесь, обнимая меня и целуя. Он совсем немного дрожит, его руки все еще придерживают полотенце на моей спине. Но упрямо не отводит глаза, продолжая смотреть. Хочется обнять его, но боюсь. Поэтому просто стою, закрыв глаза, позволяя ему целовать меня.

Ох черт… Дин… Знал бы ты, что я сейчас чувствую! Мне кажется, я сейчас просто с ума сойду! Мало того, что ты сам решился, так еще и инициативу проявляешь… Но главное, чтобы нам это нравилось… Тебе нравилось.

Дин меня целует, а я буквально ощущаю его сомнения, недоумение, попытку принять то, что между нами происходит… То, что происходит с ним. Наверное, сам не верит, как решился, как пришел сюда…

Я чувствую это, Дин… Чувствую твои сомнения, поэтому через пару минут отодвигаюсь и улыбаюсь. Спокойно. Одними глазами. Он, наверное, думает, что я насмехаюсь, но я просто хочу, чтобы он понял, что все хорошо.

— Ложись спать. Я обещаю не распускать руки… — говорю ему и не могу сдержаться, чтобы не поддразнить, — сегодня.

Кривая ответная ухмылка трогает его губы. Нервничает.

— Сэм… Я не трус. Но снова решиться мне будет сложно, — зачем-то честно предупреждает он. Отводит взгляд, отступает на шаг, успеваю словить полотенце и быстро обматываю его вокруг бедер.

Он собирается уходить, но я подаюсь вперед и просто прижимаюсь лбом к его лбу. Меня это успокаивает и помогает собраться с мыслями. Я словно черпаю силы от него.

— Все в порядке, Дин, — шепчу. — Мне тоже странно.

Он кусает губы, сдерживая вздох, неловко обнимает меня за плечи.

— Ты с этим лучше справляешься, — произносит, закрывая глаза. Молчим целую минуту. — Не понимаю я, Сэмми. Как? То есть… почему? — Не может подобрать слов, беспомощно замолкает, но я знаю, о чем он спрашивает.

Как так получилось, что люблю? Люблю его совсем не так, как полагается младшему брату.

— Не знаю, — шепотом отзываюсь, не пытаясь его поцеловать или облапать. – Просто… хочется. Нужно. Как воздух.

Нужно, как воздух, я боюсь снова остаться один, тем более сейчас, когда он рядом. Родное тепло, брат. У меня больше никого, кроме него, не осталось. Нет, да и не будет. Боюсь тебя потерять, Дин. И отпускать не хочу. Если с тобой что-то случится, а я и знать не буду… Нет, это выше моих сил. Не хочу. И поэтому нужно. Как воздух.

Он запускает руку мне в волосы на затылке, сильнее прижимается лбом к моему лбу, открывает глаза, пристально смотрит.

— Понимаю, — вырывается у него.

— Спасибо, Дин.

Улыбаюсь. Я давно не чувствовал себя так… хорошо. Даже… с Джесс было не так. Дин родной, он словно вторая половинка меня самого.

*

Сегодня выдался жаркий денек. Наша машина стоит возле придорожной забегаловки, трасса пуста, народу вообще нет. Неудивительно, ведь этой дорогой редко кто ездит в город. Дверь открыта, Дин сидит в машине, из салона раздаются басы рока. Он качает в такт головой с закрытыми глазами, кайфует. Футболка слегка задрана, кожанка висит на спинке сиденья. Ничего не слышит. Подхожу к машине и несколько секунд просто наблюдаю, как он дергает руками в воздухе, словно отбивая ритм барабанными палочками. Прищурившись, наклоняюсь и прижимаю банку с ледяным лимонадом к его животу, прямо к голой коже, там, где задралась футболка.

— Блять!!! — подскакивает от неожиданности как ошпаренный, смотрит возмущенно и сердито, а я не могу удержаться от улыбки. Он же открывает свою банку, делает глоток и успокаивается. — Ну, узнал что-нибудь?

— Есть парочка зацепок… Но их еще надо проверить. — Сажусь в машину рядом с ним и делаю музыку потише. Дин, кажется, оклемался после того случая с Ситри… И бить меня перестал. И мы… вроде как выяснили все тогда, в ванне.

Сейчас тихо, и Дин больше от меня не шарахается. Иногда даже сам целует. Но обычно мне приходится применять шантаж, чтобы добиться от него повторной инициативы, как тогда, в душевой кабинке.

— Ладно, выкладывай, что узнал. Поедем проверять, — говорит он, прижимаясь лбом к банке. — Чертова жара. Надеюсь, не придется лезть в какое-нибудь дерьмо в очередной раз. Хоть бы раз легкая работенка попалась!

— Очень легкая… А начнем с морга. — Хмыкнув, кидаю ему на колени газету. — Три трупа за две недели… И у всех есть кое-что общее.

— Что? — Берет газету и встряхивает, расправляя. Пробегает глазами по строчкам, хмурится. Забавный. — Что, все блондосы?

— А что мне будет, если я тебе скажу? — Поворачиваюсь к нему, окидывая требовательным взглядом. Да, я опять шантажирую, мне хочется поцелуя. Когда Дин сам целует, это… это просто не выразить словами. Совсем не то же самое, как когда я целую его. Мне просто сносит крышу.

Дин медленно поднимает взгляд от газеты, поджимает губы, глядя на меня возмущенно и сердито. А я едва сдерживаю улыбку.

— По морде дам. — Ворчит и отворачивается, явно пытаясь скрыть смущение. Ему все еще не по себе.

У меня было время, чтобы свыкнуться с моим влечением к брату. У него — нет. А оно есть… Это влечение с его стороны. Я знаю это, читаю в его глазах, иначе бы он не пришел тогда в ванную. Не сказал бы «понимаю». Я больше не говорю ему «люблю», не хочу напрягать и давить. Пусть привыкает. Мне и самому было более чем не по себе, шарахался от себя, от своих желаний… Но сейчас, после того, что произошло между нами, я больше не могу лицемерить сам с собой. Обманываться. Хочу Дина, хочу его так, что иногда больно становится. Хочу и его тело, и душу.

— Тогда раскапывай сам! — беспечно отзываюсь и сползаю по сиденью вниз, насколько это возможно в тесном салоне машины. Делаю вид, что собираюсь уснуть.

Недоуменно смотрит на меня, словно у меня рога на голове выросли.

— Сэм? Ты шутишь, да? — спрашивает с удивлением.

Ну конечно, я же всегда так серьезно отношусь к нашей работе, сам обрезаю всякие шуточки, призывая Дина к серьезности, а тут…