- Аня, - назвалась я.

- Ну а я Дуся. Можешь называть Евдокией Ивановной. Через неделю наша группа едет, я тебя отрекомендую как племянницу.

Так и стала я челночить. Привезу этот товар, сдам Евдокии Ивановне и рассчитаюсь с Пончиком, такая кличка у моего кровососа. Впрочем, я его оправдала, как и многое из того, что раньше казалось грязным, подлым. Оправдала полячку-таможенницу, что роется в сумках в поисках самой дорогой вещи, чтоб взять ее себе, тогда она закроет глаза на то, что товара вывозится не на триста долларов, как положено, а на все семьсот-восемьсот. Оправдываю украинских таможенников, которых салом не корми, а дай права покачать. Оправдываю правительство, которому надо платить неизвестно за какие заслуги, оправдываю рэкетиров, что дерут плату за место на рынке. Оправдала их, чтоб и себя как-то оправдать, ведь не осталось во мне ничего от девочки Анечки, от студентки-комсомолки Ани и от учителя математики Анны Петровны. Есть Анка-пулеметчица - такая у меня кличка за мою бойкость. Тараню за каждую ездку по три вот такие сумки, любая не меньше мешка. Порой кажется, что жилы вот-вот порвутся. Больше всего боюсь радикулита или смещения позвонков, но думаю - года на два меня еще хватит.

С мужем развелась, а все равно поддерживаю его, отстегиваю в месяц семьдесят баксов. Перед этой поездкой уговорила лечиться от пьянки принудительно. Ну как его бросишь: хоть и подлый, а свой, дочка у нас, она так на него похожа. Если вылечится, может, и сойдемся, одному ему не выжить.

Ну вот, говорю все, говорю, а водка стынет. Давайте выпьем за мое освобождение от кабалы. Из Польши водку везу. Дрянь, хуже нашей. Не подумайте: вот, дескать, мужика лечит, а сама пьет. Пью немного, порой так натягаешься, что заснуть не можешь, а выпьешь рюмку-другую и успокоишься. Но курить пристрастилась. Знаю, что вредно, а дымлю. Дочку вижу раз в неделю, когда случается день-другой отдыха меж поездками. Зато сколько радости. И я, и она так ждем этой встречи. Славная она у меня, добрая. Боюсь за нее, на добрых-то в наше время воду возят. Мечтаю в школу вернуться, но, боюсь, не получится - деньгами отравлена, они ведь как наркотик.

Ну вот, магала началась, Копай-город, кажется, приехала.

Она сняла сумки с верхней полки, перенесла в тамбур, вернулась проститься:

- Здоровья вам и счастливого пути. Вот высказалась, и на душе полегчало. Спасибо, что выслушали.

Вагон остановился. Я помог Ане вынести сумки на перрон. Она погрузила их на ручную тележку, стянула веревкой и въехала в поток людей, катящих, волокущих сумки, баулы, чемоданы, ящики. И составляли этот поток в основном женщины - маркитантки демократии.

Это они, названные нами слабым полом, охраняют наш очаг, растят наших детей, взваливают на себя наши трудности и беды, пока мы, здоровые мужики, воюем с сомнениями, с ленью, с ветряными мельницами и с зеленым змием.