Эта сага начинается в те времена, когда в Норвегии были конунги фюльков[1]. Тогда одним фюльком правили отец и сын. Отца звали Олав, а сына — Ингьяльд; Ингьяльд был уже взрослым, когда происходили события этой саги. Отец и сын были непохожи. Конунга Олава люди любили, а Ингьяльд был очень лживым человеком. Их дружинники звались Кетиль и Бьёрн, которого прозвали Бьёрном Сильным. Они с конунгом Ингьяльдом были подобны нравом, дерзкие и настойчивые. У конунга Олава была дочь, её звали Аса, была она красивейшей из женщин и хороша собой. Отец с сыном правили фюльком Наумдалир.

Конунг Олав был стар, когда произошла эта история. Он был женат на двух королевах, и обе уже умерли. Ту, на которой он женился позже, звали Дис; раньше на ней был женат конунг Энунд Верхогляд из Фирдафюлька, и у него с ней было двое сыновей, и обоих звали Ульв. Теперь они правили в Фирдафюльке, и Ингьяльду казалось, что он должен был получить в наследство после своей матери половину этого государства наравне со своими братьями. Он провёл с ними две битвы и обе проиграл.

Одного бонда звали Бьёрн. Он жил на острове Хравниста, что расположен у Наумудалира. Бьёрн был одним из крупных бондов там на севере. Его жену звали Торгерд. Она была дочерью Бёдмода сына Фрамара и Хравнхильд дочери Кетиля Лосося. У них с Бьёрном была дочь, которую звали Тордис. На ней женился Гаут из Хамара, уважаемый человек. У них был сын, которого звали Грим. Он рано стал высоким и сильным. У Бьёрна и Торгерд были ещё дети. Старшего их сына звали Торир, человек красивый, учтивый и хороший во всём. Он был дружинником конунга Олава и пользовался у него большим уважением, и в знак этого конунг Олав подарил Ториру меч, которым долгое время владела его семья и с которым были связаны великие воспоминания. Он назывался Тегн; он был длинный и широкий и рубил лучше всех мечей; его трижды полировали. Торир часто оставался одну зиму с конунгом, а другую у своего отца.

Младшего сына Бьёрна звали Ан. Он был с малых лет высокого роста, некрасивый и весьма медлительный, а о его силе людям было неведомо, потому что он никогда её не испытывал. Он считался весьма глупым. Мало любви получал он от отца, но мать очень его любила. Люди полагали, что он ничем кроме роста не похож на своих предков, таких как Кетиль Лосось и другие люди с Хравнисты. Ан не валялся на кухне, но всё же некоторые люди называли его дурачком. Никаким искусствам он не был обучен. Так шло время, пока ему не исполнилось девять зим. Он был тогда не меньше своего брата Торира. Он был весьма непригляден. Также ему мала была одежда, потому что колени и локти торчали у него наружу.

Когда ему было двенадцать зим, он отправился прочь на три ночи, и никто не знал, что с ним случилось. Ан пришёл на какую-то поляну. Он увидел там большой камень и какого-то мужчину у ручья. Он слыхал о двергах и о том, что они искуснее, чем другой народ. Ан встал тогда между камнем и двергом, освятил его снаружи камня и сказал, что тот никогда не сможет войти внутрь, если не сделает ему лук, крепкий и с него ростом, и пять стрел к нему. У них должно быть такое свойство, чтобы он с первого раза попадал туда, куда пожелает выстрелить. Лук должен был быть сделан в течение трёх ночей, и Ан это время прождал там. Дверг выполнил всё, что было было указано, и совсем без чар, а звали дверга Литом. Ан дал ему немного серебра, полученного от своей матери. Дверг подарил Ану красивый стул. Потом он вернулся домой, неся стул на спине. Тогда люди очень смеялись над ним. Ан отдал стул своей матери и сказал, что должен вознаградить её лучше всех.

Когда Ану было восемнадцать зим, он был выше всех людей в тех местах на севере. Ни ума, ни учтивости у него так и не прибавилось. Той зимой Торир остался на Хравнисте, и тогда он получил прозвище по своему мечу, и его прозвали Торир Тегн. А весной Торир собрался к конунгу. Ан попросился ехать с ним, однако Торир отказал ему наотрез. Но когда он пошёл к кораблю, явился туда и Ан. Торир спросил, чего он хочет. Ан сказал, что поедет с ним, даст ли он на то добро или нет.

Торир сказал, что он никуда не поедет:

— Нельзя тебе жить у правителей, — сказал он, — ибо ты со своим нравом еле уживаешься здесь, дома.

Он взял тогда Ана и крепко-накрепко привязал его к дереву. Ан не сопротивлялся. Затем Торир отправился дальше, но вскоре увидел, что Ан идёт за ним и тащит дерево за собой; он вырвал его с корнями.

Тогда Торир сказал:

— Ты на удивление силён, родич, но всё же мне не кажется разумным, чтобы ты пришёл к конунгу с таким нравом, как у тебя.

Торир разрезал на нем верёвки и сказал:

— Мало ты ценишь мои слова.

Затем он обнажил меч Тегн и погрозил им ему:

— Этот меч научит тебя вежливости, чего у тебя до сих пор не было; он тебя невысоко оценит и положит конец твоему путешествию.

Ан сказал:

— Не пугай меня, словно ребёнка розгами. Дабы ты знал, насколько ты в моей власти, взгляни теперь на это.

Тут Ан схватил Торира, подбросил его в воздух, потряс как дитя и сказал:

— Теперь смотри, что с тобой случится, если у нас обоих окажется не один путь.

Затем он отпустил его на свободу, и Торир понял, какие способности у этого человека. Они поднялись на корабль, и Ан думал о том, что он попадёт туда, где все считали это величайшим вредом.

Купцы спрашивали друг у друга, кто этот человек. Ан сказал:

— Почему бы вам не спросить меня? Я могу сказать вам. Зовут меня Ан, я родом с Хравнисты и брат Торира Тегна, — но они сказали, что не верят этому.

Торир подтвердил, что Ан говорит правду. Они ответили, что его следует хорошо принять. Ан был плохо одет. Торир попросил отрезать сукна ему для одежды, чтобы тот не выглядел столь странно, так и было сделано. Это не принесло ему много пользы, потому что он нескладно закрепил его на себе, и одежда его лучше не стала. Корабельщики хорошо относились к Ану. Да он и не давал повода для иного.

Они с Ториром пришли в фюльк Наумдалир и узнали там новости, что конунг Олав скончался, а Ингьяльд стал единственным конунгом в том государстве, что принадлежало им обоим.

Тогда Торир сказал:

— Умер тот, кто был лучше, и я бы не приехал с севера, если бы знал о такой перемене.

Вот Торир пришёл в город конунга. У Ана был с собой его лук, и когда они пришли к палате, он натянул тетиву на этот лук, что был необычайно крепок. Торир спросил, что это значит. Ан сказал, что скоро станет видно. Он поместил тетиву перед грудью, лук — на плечи, а стрелы держал в руке. И когда они подошли к дверям палаты, привратники пропустили Торира, а относительно манер Ана подняли сильный шум, потому что тот не переоделся. Потом он упрямо пошёл к двери, а лук выступал из-за плеч, и в проёме было недостаточно места. Луку пришлось бы или сломаться, или очень сильно согнуться, потому что вход преграждали двери. Вот Ан очутился в палате; лук согнулся, но не сломался. Ан уселся с краю, а Торир предстал перед конунгом и приветствовал его.

Конунг хорошо принял его и попросил пройти на почётное место напротив себя.

— Добро пожаловать сюда к нам! С кем ты путешествовал, почему этот человек так быстро расстался с тобой?

Торир сказал:

— Этот человек — мой брат, и ему вряд ли знакомы общепринятые манеры.

Конунг сказал:

— Добро пожаловать сюда и ему, он сядет рядом с тобой. Мы сделаем это ради тебя, и мы слышали об Ане, и во многих отношениях он человек удивительный.

Торир подошёл к Ану и передал ему слова конунга:

— Перепала и тебе часть славы, родич.

Ан ответил:

— Мы не будем меняться местами, да и мне больше подобает попросить приюта на зиму.