Она нахмурилась, катая бутылку бутылку вперёд и назад между копыт.

— Ничего. Ты просто кажешься… другой.

Я подумала, была ли это грязь, факт, что на мне было больше шрамов, чем на рейдере мазохисте, или отверстия, прожёванные пиявками в моей броне.

— Это глаз. Как только ты теряешь глаз, это всё теряет значение, — ответила я с усмешкой.

Уголок её рта дернулся в полуулыбке.

— Не то. Когда мы впервые встретились, я думала, что ты идиотка.

— Не могу себе представить, почему, — пробормотал П-21.

— А теперь? — спросила я.

— Теперь… Я почти верю в то, что этот радиодеятель говорил о тебе, — сказала она, немного откинувшись.

«Что-что?»

— Что ДиДжей Пон3 говорил обо мне? Когда?

— Два дня назад, — ответила она, выглядя удивленной, что я не знала. Не похоже, что я всегда держала моё радио настроенным на эту станцию. Она потянулась к терминалу на её столе и начала печатать. Через мгновение с треском посылашался голос ДиДжея Пон3. — Ты знаешь, меня отправили бы в тюрьму обратно в Тандерхэд за прослушивание этого, — сказала она, откидываясь на спинку стула.

«…хотел бы воспользоваться моментом, чтобы поговорить о слове я слышу достаточно расшвыриваемым. „Герой“. Я знаю. Я знаю. Я слышу вас отсюда: „Но ДиДжей, ты используешь его постоянно“. Я знаю, мои маленькие пони, но позвольте мне сказать вам точно, что я имею в виду, когда я использую это слово. В Постапокалипсии все пони изо всех сил пытаются остаться в живых и защитить то, что они могут. Иногда это всё, что пони могут сделать, чтобы сводить концы с концами, не говоря уже о своих детях. И это ещё более трудно, если они могут выжить, сохраняя свою вменяемость и порядочность. Не каждый пони сможет.

Но, время от времени, приходят пони, готовые и способные дать что-то своё, чтобы помочь сохранить жизнь тем пони, кто не могут этого сделать. Иногда, это не более, чем бутылка очищенной воды для жаждущей души. Иногда, это доброе слово какому-нибудь пони, чья жизнь была жёсткой и трудной слишком долго. А иногда… просто иногда… это пони, готовые принять пулю, чтобы кому-то другому не пришлось. Пони, несущие кровавое возмездие любым пони, думающим, что другие пони — лёгкая добыча. Пони, готовые отдать свои жизни, только потому, что они могут.

Я знаю, вы, вероятно, думаете, что я имею в виду лишь Обитательницу Стойла, но она не одинока. Есть также её друзья, борющиеся за правое дело рядом с ней. Есть пони от Троттингема до Сталлионграда, готовые болеть и страдать, чтобы сделать жизнь немного лучше. И есть некоторые пони, призванные жертвовать вещами, которых вы или я никогда не представляли. Некоторые из вас могут припомнить, несколькими днями ранее армию психорейдеров, буйствовавших по всему северо-западном району Хуфингтона. Я знаю, что большинство из вас пугаются, просто думая о них, но когда речь идёт о рейдерах Хуфингтона, они не убьют тебя. Они съедят тебя, или хуже. Это верно. Сто или более кровожадных пониедов психов распространялись по территории, и ничто не могло их остановить.

Ничто, имеется ввиду, кроме Охранницы. Она пошла прямо в сердце их территории и полностью остановила их. А сейчас я знаю, что вы могли бы сказать: „Дайте мне несколько ящиков с патронами и немного оружия, и я сделаю то же самое“. Но что вы, ребята, не представляли себе… что я не представлял себе… так это то, что эти рейдеры были не просто стадом психопатов. Они были стойлом, полным сотен пони, рассчитывающих наслаждаться Пустошью как своим личным шведским столом. И не только это, дети… Вы знали, что это за стойло? Это был дом Охранницы.

Она не просто остановила сотни пони, готовых убивать, насиловать и грабить. Она остановила её друзей. Её семью. Всех пони, которых она когда-либо знала перед уходом, чтобы восстановить справедливость в Хуфе. Всё, чтобы помочь пони, которые несколько дней назад преследовали и охотились за ней ради целой кучи крышек. И это, мои маленькие пони, это то, что я имею в виду, когда я использую слово „герой“. Если есть пони, способные сделать это, то, что оправдывает любого из нас, чтобы не дать бутылку воды, если мы можем сэкономить, или сказать доброе слово, если мы можем поделиться одним?

Пища для размышлений, дети. Это ДиДжей Пон3, несущий вам правду… какой бы горькой она не была»

Я стояла мгновение, ошеломленная, пока Винд Виспер просто смотрела на меня.

«Это не правда! Она пропустила то, что они ещё не были рейдерами! То, что я пыталась убить себя вместе с ними! Какого чёрта, Хомэйдж, как ты можешь называть это правдой?»

— Это правда, — тихо сказала Скотч Тейп, и я дёрнулась, глядя на неё с бьющимся сердцем в груди и чувствуя, как моё дыхание перехватило. — Они все сошли с ума… убивали и ели и… чего похуже. И она остановила их.

«Нет, это случилось не так! Я убила их! Я убила жеребят!»

— И я сомневаюсь, что даже Анклав мог бы остановить их. Они были созданы, чтобы прокатиться по всему Хуфингтону, — спокойно сказал П-21, когда я опустила голову, дрожа, отчего стучали скобы. Я зажмурилась.

«Я не была героем. Не была. Я была просто глупой кобылой, слишком тупой, чтобы умереть, слишком упрямой, чтобы убить себя, и глупой достаточно, чтобы бросаться в опасности снова и снова»

— Я понимаю, — сказала Винд Виспер мягким, менее циничным голосом. — Ну что ж… в свете этого… что может Анклав сделать для тебя, Охранница?

«Подумай о Глори. Помни план. Возьми себя в копыта и сделай это правильно для разнообразия!»

Я боролась, пытаясь взять под контроль моё сердце и дыхание, но органы отказывались работать так, как им положено, пока я смотрела на синюю пегаску в её черной униформе.

— Моя подруга пострадала. Сильно. Она… потеряла своё крыло.

— Невозможно! — выпалила Винд Виспер, выглядя встревоженной, её собственные крылья развевались чуть позади неё, когда она сердито посмотрела на меня с недоверием. — Тебе нужна была бы бензопила или что-нибудь, чтобы…

И её неверие отпало оттого, что я просверлила её своим глазом.

— Я помню пегаску в Мирамэйре, потерявшую свои крылья, — сказала я медленно. — Так что не говори мне, что это невозможно.

Винд Виспер нахмурилась при упоминании об авиабазе​​, но так же и рассеянно погладила кончик крыла.

— Я прошу прощения. Это просто… не то, о чём пегасу хотелось бы думать.

— Всё равно, что единорогу потерять свой рог, — ответила я, чувствуя запоздалый укол вины относительно Розы.

П-21 взглянул на Скотч Тейп.

— Фу ты, я так рад, что у земных пони, как мы, нет ничего неотъемлемого, чтобы терять.

Это вызвало слабое фырканье у оливковой кобылки.

— Она сильно болеет, и мне нужно каким-то образом помочь ей, — тихо сказала я, стараясь, сохранять спокойствие и вежливость. — У Анклава есть способ восстановить крыло?

Вопрос, казалось, вызывал почти отвращение у синей пегаски.

— Я… Возможно, в башне. Но это только возможно. Как правило, пегасы умирают прежде, чем их крылья отрываются. Я знаю только одну кобылу, когда-либо потерявшую свои крылья и выжившую, чтобы говорить об этом. — Я почувствовала укол надежды, но она умерла в выражении лица Винд Виспер. — Она покончила с собой… сошла с облаков. — Она в последний раз вздрогнула и покачала головой. — Мне очень жаль, Охранница. Я не думаю, что я смогу тебе помочь. Мне очень жаль.

— Да, ты можешь. Мой тон не терпел возражений, пока я смотрела на неё. — Мне нужно найти конкретного пегаса…

* * *

— Я не могу поверить, что не было ничего, что она могла сделать для неё, пробормотал П-21, когда мы покинули Небесный Порт. Я чувствовала, как всё время зудела моя спина, пока пони в силовой броне смотрели на меня. Большинство пони из Добровольческого корпуса, кажется вздохнули с облегчением, видя как я ухожу.

— Ты слышал её. Пегасы, просто так, крылья не ломают. Они, должно быть, использовали бензопилу на крыльях той бедной пони в Мирамэйре. — Я вздрогнула, радуясь, что скормила Минти тому рейдеру… и также жалея, что я могла бы добавить Лайтхувза. Тем не менее, надеюсь, что я получу возможность позаботиться об этом в ближайшее время. — По крайней мере, она сказала нам, куда идти.