Мародёры жили в своих апартаментах попарно. К моему несказанному удивлению оказалось, что Дуф делил комнату с Биг Макинтошем. И как они оба там помещались? Подойдя к двери с табличкой «Твист и Джетстрим», Дуф осторожно постучал копытом. Через несколько секунд дверь отворилась, выпуская Твист. Видок у неё был тот ещё: розовые глаза опухли и налились кровью, нос был влажный и красный… а в её дыхании явственно угадывались нотки мятного шнапса.

— Дуф? Чего тебе?

— Я хотел тебя увидеть. И… э-э… помочь…

Она поморщилась, но отступила, впуская его внутрь. Её квартирка оказалась весьма уютной и опрятной.

— Не представляю, чем ты тут сможешь помочь, Дуф. Джетстрим, похоже, совсем раскисла. С ней весь день беседовал Ванити.

— Мы все знали, что однажды подобное может произойти, Твист. На его месте могла оказаться ты. Или я, — мрачно сказал Дуф, присаживаясь рядом с ней за столик, на котором лежало немного хлеба и сыра. Взяв нож, он отрезал огромный ломоть и начал шумно жевать. — Ммм… вкусно!

Я мысленно изобразила фейсхуф.

— Но в том-то и дело, что это произошло не с тобой и не со мной, Дуф. А с Биг Макинтошем. Он же был… Он был мне словно старший брат или отец, которого я не знала. И мне казалось, что пока он рядом, с нами всё будет в порядке. Даже после того, что случилось со Стоунвингом. — Твист всхлипнула, смахнув набежавшие слёзы. — О, Богини, я в полном смятении. Словно вернулась в то время, когда сгорел мой магазин. Не знаю, сможем ли мы и дальше оставаться вместе. Я имею в виду, как Мародёры Макинтоша.

— Мы могли бы стать Разрушителями Дуфа, — предложил он, и, кажется, сделал это на полном серьёзе. Однако, Твист ответила на это резким натянутым смехом.

— О, а это неплохо, — фыркнула она. — Можно также переименовать нас в Терминаторов Твист или в Мясников Псалм.

Она вздохнула, покачав головой и потерев виски. Затем отвернулась и, взмахнув хвостом, отправилась к холодильнику. Ох… Знакомый запах. И если уж его учуяла я… Ох, беда. Я начинала ощущать эффект, который он оказывает на причиндалы Дуфа. Не лучшее время для кобылы и жеребца, чтобы оставаться наедине, особенно если один из них идиот, а другая пьяна, и обоим требуется утешение! Совсем не лучшее!

— Что ж… Я мог бы позаботиться о тебе, — тихо произнёс он, поднимая копыто, чтобы погладить леденцы у неё на боку.

— Дуф, отвали! — сердито буркнула она, хмуро оглянувшись на него, а затем вытащила из холодильника бутылку ароматного мятного ликера и отхлебнула из неё. После чего ткнула в сторону жеребца копытом. — Сколько можно повторять, что меня это не интересует?

— Но…

— НЕ! ИНТЕРЕСУЕТ! И плевать я хотела, что ты там учуял. Это всего лишь гормоны. Но даже они не заставят меня уступить тебе. Если только под этой личиной Дуфа ты не кремовая кобылка с красной гривой и забавным говором, которая хочет, чтобы я снова стала её подругой.

Не скрою, я мысленно повторила за Дуфом:

— Чего?

Она посмотрела на него нетрезвым взглядом, в котором явно угадывалось презрение.

— Я — лесбиянка. Кобылолюбка. Мандализка. Выбирай любой из понравившихся эпитетов. Но единственная кобылка, которой я когда-либо была увлечена, отвернулась от меня, когда я получила свою кьютимарку, а она — нет. Увы, ты — не она. Так что, просто выметайся.

Она повернулась спиной к бедному растерянному жеребцу, чей мозг говорил ему одно, а член — совершенно противоположное. Вероятно, на этом всё могло бы и закончится, если бы он просто принял холодный душ, а она — протрезвела и успокоилась. И всё бы осталось как есть.

Но…

На лице Дуфе медленно проступила улыбка.

— Ну да… Я понял.

«Нет, Дуф! Не делай этого. Брасс — просто лживая дрянь. Она играла с тобой. Остановись!»

Но он не остановился.

Возможно, Твист и могла бы надрать ему задницу. Она, определённо, была на это способна. В любой другой ситуации. Но сейчас она была слишком пьяна и вымотана. Всё вышло очень нехорошо. И совсем не весело. И не принесло удовлетворения. В конце концов, Твист перестала сопротивляться и плакать и просто лежала, терпеливо ожидая, когда всё закончится. И не шелохнулась, даже когда Дуф оставил её в покое. Он стоял над ней и, казалось, ждал чего-то. Возможно, её признания, что это было именно то, чего она хотела… что он подарил ей несказанное удовольствие… Чего-то такого.

— Что за хрень здесь творится?! — раздался грубый голос с порога.

Эплснек и в лучшие времена не отличался уравновешенностью, но после известных событий этот зеленый жеребец превратился в один огромный комок оголённых нервов. И ему нужен был лишь повод, чтобы сорваться на ком-нибудь.

Что ж, Дуф оказался самой подходящей кандидатурой.

Где-то в процессе мордобития воспоминание смазалось, и я обнаружила Дуфа сидящим в камере с бетонными стенами. Он перебирал несколько газетных вырезок. «Мародер Макинтоша осужден за сексуальное насилие», — кричал один из заголовков. «Я всегда подозревала, что он опасен», — так начиналась другая газетная вырезка рядом с фотографией Брасс и её подруги. Дуф нацарапал «пизда» над головой каждой из них. «Мародеры расформированы. Имя легендарного отряда из Хуффингтона покрыто позором». Последним было короткое письмо. Всего шесть слов: «Пожалуйста, не пиши мне больше, Дуфус». Подписи не было, но бумажка была измята и окроплена слезами.

Затем в камеру вошла медсестра в сопровождении охранников. На Дуфа смотрели так, словно он был распоследним подонком. Возможно, именно им он и был. А может и нет. Дуфу сделали укол, и я почувствовала знакомое действие Мед-Икса, который быстро начал распространяться по организму, пока моего носителя вели по длинному бетонному коридору. Затем Дуфа обездвижили, привязав к металлической раме, обитой войлоком.

— Фто фы делаефе? — невнятно произнес он, когда они закончили обрабатывать его тело раствором с резким спиртовым запахом.

— Мы проводим эксперименты по созданию лучшего, более сильного пони, — тихо ответила чёрная земная пони, глядя на него с нескрываемым презрением. — Но, как ты понимаешь, прежде чем начать применять новую методику на настоящих солдатах, лучше сначала опробовать её на бесполезной швали, вроде тебя.

— Я не шваль, — едва ворочая языком пробормотал Дуф, глядя на подошедших единорожек со скальпелями. Он начал дергать ногами, пытаясь вырваться из удерживающих его оков. — Отпустите меня… Ты не имеешь на это права, пизда!

— О, я тебя уверяю… имею, — спокойно ответила чёрная пони. Мед-Икс хоть и был болеутоляющим средством, но он слабо помог Дуфу, когда медики начали вскрывать его тело.

— Пизда! — заревел он, не переставая неистово биться в оковах.

— Мы…

— Пизда!

— Ты этого заслуживаешь.

— ПИ-И-ИЗДА-А-А!

Воспоминание снова изменилось. Дуф едва сдерживал боль, терзавшую каждую частичку его естества, когда ему в горло вонзилась игла. Болеутоляющее быстро проникло в мозг, и он вздрогнул от облегчения. Левитируемая игла отплыла, и гулий голос прохрипел:

— Ах, что может быть прекраснее, чем доставить радость ближнему.

— Итак, давай уточним: я просто проникаю в это стойло и заставляю его Смотрительницу отдать ЭП-1101, после чего ты объясняешь мне, как готовить этот препарат, который навсегда избавит меня от боли? — хрипло спросил Деус, поднимаясь на своих гидравлических ногах и глядя на гуля сверху вниз.

Сангвин. Не знаю, чего я ожидала. В Пустоши мне уже доводилось встречать гулей, но ни один не был и близко похож на этого. Клочки розового газа танцевали вокруг рта Сангвина и сочились из трещин в его обугленной шкуре. Растрескавшиеся губы гуля растянулись в усмешке.

— Именно так. Отправляйся туда и принеси мне эту программу, после чего твоя боль исчезнет навсегда.

— И зачем тебе так нужен этот ЭП-1101?

— Зачем? Хм Думаешь, ты способен это понять? — спросил гуль с язвительной усмешкой. Деловой костюм, в который он был одет, выглядел так, словно его только что сняли с вешалки в магазине. Если честно, вид этой мерзости в таком безупречно выглаженном костюме отталкивал даже больше, чем если бы гуль был одет, словно рейдер. Сангвин подошёл к окну, за которым открывался мрачный пейзаж Пустоши.