Я иду в её сторону, и, наверное, она услышала меня, потому что её глаза открываются и смотрят на меня. Я протягиваю ей руку и поднимаю на ноги. Мои руки моментально оборачиваются вокруг неё, я наклоняюсь, оставляя поцелуй на её губах. На вкус, она как клубника и красное вино — чувственная комбинация, которая усиливает мое желание заполучить ее к себе в кровать этой ночью.

— Прячешься? — спрашиваю я.

Пожав плечами, она отвечает:

— Не совсем. На самом деле, все не так плохо. Я позволила всем рассказывать мне о своей жизни, а потом Сиерра стала развлекать их историями о Джереми и Аве. Никто о нём и не упомянул.

— Я рад это слышать. Ты готова уехать?

Кивая, она направляется в сторону машины, но я ловлю её за запястье.

— Есть ещё одна вещь, которую я хочу сделать, прежде чем мы уедем, если ты не против.

Я веду её мимо парковки, и она выглядит довольной, когда мы останавливаемся у бейсбольного поля. Толкнув ворота, мы немного мешкаем, чтобы хоть что-то рассмотреть в лунном свете. Мы заходим в дагаут⁷ местной команды, посмотреть на граффити, оставленные за последние десять лет. Лекси находит мои инициалы на дальнем конце скамейки, и мы смеёмся над некоторыми высказываниями, которые были написаны после моего выпуска.

— Ты когда-нибудь об этом жалел? — спрашивает Алекса, вытирая слёзы смеха, выступившие после того, как мы нашли старую шутку Джереми, — Я имею в виду, пойти в армию, вместо того чтобы профессионально играть в бейсбол.

Прислонившись к скамейке, потираю подбородок, обдумывая её вопрос.

— Честно, сначала я жалел, особенно, когда вернулся, а ты уехала.

— Джейс…

Я поднимаю руку, останавливая её.

— Просто выслушай меня, хорошо? Как я говорил, у меня было несколько моментов сожаления, но после первого распределения я был доволен своим выбором. Бейсбол был огромной частью моей жизни, но не думаю, что я пошёл бы в какой-нибудь колледж, как это сделал Люк. Армия дала мне не только карьеру, но и чувство удовлетворения, я не думаю, что другая работа дала бы мне это. Каждый раз, обезвреживая бомбу, я спасаю кого-то от взрыва. Этот азарт, знать, что я предотвращаю чью-то смерть, при этом, возможно, приближаю свою. Поэтому, нет, я ни о чём не жалею.

— Я не понимаю, как ты это делаешь. Если бы я оказалась в такой ситуации, то не смогла бы остановить дрожь в пальцах. Твоя мама, наверное, в ужасе, каждый раз, как ты уезжаешь, — говорит она с содроганием при мысли о том, как я выполняю свою работу.

Я улыбаюсь, вспоминая какой ужас испытала мама, когда узнала о моей работе.

— Сначала она была не в восторге, но папа отслужил двадцать пять лет, поэтому ей не привыкать.

Качая головой, Алекса встает со скамейки. Я следую за ней на поле. Она поворачивается ко мне лицом, и я останавливаюсь в нескольких метрах от неё.

— Как долго ты должен там пробыть, чтобы вернуться? — спрашивает она.

Я мысленно подсчитываю месяцы.

— Я вернусь домой в первую неделю октября и перееду на новую базу, где пробуду до конца месяца.

Она вопросительно смотрит на меня.

— Ты переедешь сразу после возвращения?

— Да, и я не могу быть более счастлив, покидая Нью-Мексико, — говорю я, стараясь потянуть время.

— Могу себе представить. Я бы возненавидела эту жару. Так что, выкладывай. Где твоя новая база?

Улыбаясь, я говорю.

— На пару месяцев, я переезжаю в Форт-Кэмпбелл.

Алекса смотрит на меня, и я понимаю, что она не знает, где это.

— Кентукки, — говорю я. — Форт-Кэмпбелл, Кентукки.

Её глаза расширяются, и я слегка шокирован, когда она подбегает ко мне и запрыгивает на руки. Я отступаю назад, но крепко держу её, она обхватывает ногами мою талию, а руками шею.

— Ты переезжаешь в Кентукки? В октябре? — спрашивает она.

Я смеюсь.

— Да, Алекса. Моё следующие задание в Кентукки, и я должен явиться туда не позднее двадцать пятого октября.

Она визжит, сжимая руками мою шею. Лекси немного отодвигается, и я вижу её лицо, как оно сияет.

— Ты знаешь, как далеко будешь находиться от Цинциннати?

Я ухмыляюсь, прежде чем ответить.

— Детка, я в первую очередь узнал об этом, когда мне сообщили о следующем назначении. База в нескольких часах езды. Это стоит того, чтобы потратить время на дорогу.

Её улыбка становится еще шире, если это возможно.

— Я не могу поверить, что ты будешь так близко! Я старалась не думать об окончании этих выходных, но знать, что через несколько месяцев я снова тебя увижу, — невероятно. В поездках нет ничего плохого, и мы сможем проводить выходные вместе.

Она замолкает, кусая губы, и отворачивается.

— Я имею в виду, если ты этого хочешь. Я не жду, что ты всегда будешь проводить со мной время. Я знаю, у тебя есть своя жизнь.

Эта девчонка сумасшедшая. Временами она сводит меня с ума.

— Конечно, у меня будет своя собственная жизнь, и ты всегда будешь её частью. Возможно, я так часто буду в Цинциннати, что успею тебе надоесть.

— Этого никогда не произойдёт, Джейс. Я всегда буду рада тебе, — она берёт моё лицо в руки и дарит мне долгий поцелуй. — Ты переезжаешь в Кентукки.

Я углубляю поцелуй, но она отодвигается прежде, чем я могу получить шанс на продолжение, поэтому я улыбаюсь её реакции.

— Я знаю, что ты имеешь в виду. Скажу честно, что я ничего не ждал, пока не приехал сюда, и мы снова не встретились. Сейчас, я не могу быть счастливее. Хотя есть один недостаток.

Лекси хмурит брови, ожидая плохие новости.

— Форт-Кэмпбелл является домом пятьдесят второй группы сапёров. Эта одна из самых квалифицированных единиц армии. В апреле следующего года мой взвод будет отправлен в Афганистан.

Резко вздохнув, она отпускает ноги с моей талии и встает.

— Почему тебе нужно ехать так скоро после возвращения?

Я вздыхаю.

— Это не только для меня, детка, едет взвод. Для меня это просто по умолчанию.

Она закрывает глаза, и между нами повисает тишина, пока я жду, что она что-нибудь скажет.

— Это хреново. Реально хреново, — наконец, говорит она, — Но ведь мы обещали держать это при себе сегодня вечером, поэтому давай просто забудем об этом, хорошо?

— Ты права. Хорошо.

Алекса поворачивается и идёт через бейсбольное поле, останавливаясь на «основной базе». Она манит меня пальцем, чтобы я следовал за ней. Стоит мне подойти, как она притягивает меня к себе за рубашку. Встав на носочки, оставляет опаляющий поцелуй на моих губах, проникая языком в рот. Мои руки оказываются на её спине, не давая отодвинуться от моей груди. Это лучше, чем я себе представлял, потому что провёл много времени на поле, думая о ней. Через мгновение она отстраняется, запыхавшаяся и раскрасневшаяся.

— Я всегда хотела это сделать, — признаётся она, проводя пальчиком по своим припухшим розовым губам.

— Сделать что?

— Поцеловать тебя на «основной базе», — говорит она, подмигивая. — Каждый раз, когда ты забивал и тебя поздравляли товарищи по команде, я хотела быть здесь.

— Поверь мне, ты была самой лучшей наградой. А сейчас, сделай одолжение и оставайся здесь, — говорю я, поворачивая её лицом к третьей базе.

Возможно, я выгляжу как идиот, но быстро бегу к первой базе, огибаю её и мчусь ко второй. Добежав до третей базы, я притормаживаю и направляюсь к «дому».

Остановившись напротив Алексы, я наклоняюсь, чтобы мы могли смотреть друг другу в глаза.

— Мой хоум-ран, детка, — просто говорю я, точно зная, что она понимает, о чём я.

Её глаза расширяются, и я дёргаю её к себе, возможно немного грубо, но в тот момент я ни на что не обращаю внимание. Я хватаю её за затылок, и мой рот обрушивается на её, а язык раздвигает губы, и я, наконец, целую Алексу на поле, где всё началось.

— Боже, на вкус, ты чертовски сладкая. Рядом с тобой я думаю только о том, чтобы попробовать каждую частичку твоего тела, — рычу ей на ухо, чувствуя, как она дрожит.

Услышав ее ответ, мой член моментально твердеет.