Массу впечатлений оставила экскурсионная поездка по местам сражений гражданской войны. Мы побывали в Аскании-Нове, близ Сиваша, Перекопа, в Крыму, на местности изучили операцию по ликвидации последнего оплота контрреволюции на юге страны - войск барона Врангеля. Посетили также Очаков, суворовские места. Ездивший вместе с нами начальник академии командарм 2 ранга А. И. Корк рассказал, как в ночь на 8 ноября 1920 года войска Южного фронта, возглавляемого М. В. Фрунзе, форсировали Сиваш и в боях на перекопско-ишуньских позициях разбили Врангеля. И именно 6-я армия, которой командовал Август Иванович, нанесла противнику главный, решающий удар. А. И. Корк был награжден Почетным революционным оружием.
В стенах академии я видел и слышал М. Н. Тухачевского третий и последний раз. Он выступил здесь с четырехчасовой лекцией по узловым вопросам военной науки, а также с анализом теории и Практики глубокой операции. И, как и раньше, многие мысли, высказанные им и записанные мною, навсегда запали в память. Например, такая: "Войну, которая затягивается на годы, питается всеми соками, всеми ресурсами страны, мы не должны рассматривать как неизменное целое... Война на протяжении своего развития резко меняет свой характер. Искусство уничтожения вооруженных сил врага является основным условием экономного и успешного ведения войны, и в этом искусстве, как и во всем искусстве стратегии, мы должны постоянно совершенствоваться". При этом Михаил Николаевич привел ряд вариантов операции по уничтожению крупных группировок противника с вводом сильного эшелона развития прорыва. Особенно поучителен был вариант, называвшийся им комбинированным. Речь шла о взаимодействии двух армий или фронтов, когда их эшелоны развития прорыва, действуя с различных направлений навстречу друг другу, должны замкнуть кольцо окружения вокруг многочисленной группировки противника и уничтожить ее. Упор он сделал на то, что успех в этом случае может обеспечить лишь массированное применение танков.
Лекция заместителя наркома произвела на меня неизгладимое впечатление, усилила возникшее ранее стремление глубоко изучить танки как род войск. Мелькнула даже мысль перевестись в Военную академию механизации и моторизации РККА, но первые же занятия по данному циклу, проведенные начальником кафедры полковником В. С. Тамручи, убедили, что при желании можно добиться успеха в танковом деле и в нашей академии. К тому же многое о роли танковых войск можно было почерпнуть из дискуссии, которая оживленнейшим образом велась в военной периодике, особенно в журналах "Война и революция", "Военный вестник", "Механизация и моторизация армии", "Автобронетанковый журнал", "Военный зарубежник". В этом не было ничего удивительного, так как годы моей учебы в академии совпали со становлением танковых войск и разработкой методов их применения в армиях основных держав.
Полемика шла и за рубежом. Главным предметом споров между буржуазными военными теоретиками был вопрос, могут ли танки действовать самостоятельно при более или менее большом отрыве от пехоты или их удел - неотрывно сопровождать ее. Обсуждались и проблемы механизации войск. Я регулярно следил за соответствующими публикациями в нашей печати.
К сожалению, время нормальной учебы было прервано разгулом массовых репрессий и сопровождавшей их постоянной нервотрепкой. Жертвами беззаконий стали высокопочитаемый мною маршал М. Н. Тухачевский и начальник нашей академии А. И. Корк. Это событие потрясло меня до глубины души, я переживал его так, как потерю самых близких мне людей. Это были те маяки, на которые мы, молодые командиры, ориентировались в своем движении к вершинам военной мысли и боевой практики. За ними последовали мудрейший из мудрых, как мы называли его, И. И. Вацетис и пламенный проповедник танкового дела В. С. Тамручи.
Каждую ночь исчезал кто-то новый. Так случилось с моим близким другом подполковником М. Л. Дударенко, затем - с И. П. Беловым. Непрерывно шли заседания, собрания, митинги, на которых клеймились позором мнимые враги народа, перечеркивалась их самоотверженная деятельность, изгонялись из партии честнейшие люди со стандартной мотивировкой пособничества врагам, потери классовой бдительности. Академию лихорадило, как и всю страну. Верил ли я, что эти люди стали предателями? Ни одной минуты. Наслышанный от своих деревенских родственников о перегибах в коллективизации, я понял, что Сталин идет к своей цели, не считаясь с жертвами и горем народным. У меня закрадывалось предположение, что, быть может, эти верные ленинским идеалам военачальники, которые в моем сознании как-то ассоциировались с декабристами, дерзнули сменить "вождя народов" другим, более лояльным и человечным лидером, не более того. Но эти мысли приходилось глубоко затаить, ибо высказывать их даже самым близким друзьям было опасно. Вместе с тем не возникло у меня и колебаний в правильности исторического выбора, сделанного нашим народом в пользу социализма, хотя с годами на опыте все больше и больше приходилось убеждаться в том, что массовые репрессии нанесли и еще долгое время будут наносить нам огромный нравственный и материальный ущерб, ослаблять обороноспособность государства. В этом я убедился воочию, участвуя в советско-финляндской войне.
Когда я работал над этой книгой, то в памяти моей прошли многие сотни военнослужащих, безвинно погибших, ставших лагерной пылью. Большинство из них были отличные командиры и военачальники, люди компетентные и достойные подражания. Боль этих утрат не изгладится из сердец тех, кто пережил те трагические дни. Но ограничиться лишь этим я не смог и проследил по источникам всю полосу массовых репрессий. Сейчас часто приводят подсчеты генерал-лейтенанта А. И. Тодорского. Я знал этого человека, его подсчеты отнюдь не являются исчерпывающими, он имел в виду лишь тех, кто первым был удостоен персональных воинских званий, упустив при этом ряд категорий репрессированных. Мне удалось полнее восстановить эти скорбные цифры. Думаю, нелишне еще раз напомнить их и перечислить хотя бы некоторых из безвинно погибших.
Армия была фактически обезглавлена. Судите сами. 22 сентября 1935 года было обнародовано постановление ЦИК и СНК СССР о введении в Красной Армии персональных воинских званий. Через два месяца состоялось присвоение этих званий наиболее достойным военачальникам. Вопрос о каждом из них рассматривался в ЦК ВКП(б). Это были действительно лучшие из лучших. Звание Маршала Советского Союза получили 5 полководцев, командарма 1 ранга - тоже 5, командарма 2 ранга - 10. Звания комкора было удостоено 67 человек, комдива-186, комбрига-397. Звание полковника получили 456 командиров. Лучшие представители политсостава удостоились званий армейских комиссаров 1 и 2 ранга (16 человек), а также корпусного, дивизионного и бригадного комиссара - 128 политработников. 8 высших военно-морских начальников удостоились звания флагманов флота 1 и 2 ранга.
А в 1937-1938 и последующих годах большинство этих лучших из лучших военачальников были объявлены врагами народа. Среди них - 3 Маршала Советского Союза, прославленные герои гражданской войны В. К. Блюхер, А. И. Егоров и М. Н. Тухачевский; командармы 1 ранга И. П. Белов, И. П. Уборевич, И. Ф. Федько и И. Э. Якир (С. С. Каменев умер в 1936 году). Были репрессированы все 10 командармов 2 ранга. Это были трижды и дважды краснознаменцы: Я. И. Алкснис, И. И. Вацетис, М. Д. Великанов, И. Н. Дубовой, П. Е. Дыбенко, Н. Д. Каширин, А. И. Корк, М. К. Левандовский, А. И. Седякин, И. А. Халейский. Такая же участь постигла 60 комкоров, среди них таких замечательных военачальников, как С. Н. Богомолов, П. А. Брянских, М. И. Василенко, Г. Д. Гай, Я. П. Гайлит, И. И. Гарькавый, А. И. Геккер, М. Я. Германович, В. М. Гиттис, Б. С. Горбачев, Е. И. Горячев, С. Е. Грибов, И. К. Грязнов, М. В. Калмыков, Е. И. Ковтюх, Н. Н. Криворучко, Н. В. Куйбышев, И. С. Кутяков, А. Я. Лапин, Я. Я. Лацис, Р. В. Лонгва, С. А. Меженинов, К. А. Нейман, Н. Н. Петин, В. М. Примаков, С. А. Пугачев, В. К. Путна, Э. А. Рахья, Д. Ф. Сердич, Н. В. Соллогуб, С. П. Урицкий, Т. Д. Хаханьян, Р. П. Эйдеман.
