— Не забудь сегодня надеть белье, — снова кричит Саммер, и на этот раз уже из-за двери моей комнаты. Отчасти я жду, что она внезапно объявится в ванной в стиле кота-ниндзя, чтобы убедиться, что я помыла за ушами.
— Сегодня я точно надену трусы! — отзываюсь я в ответ.
Я задаюсь вопросом, нормально ли немного бояться своего лучшего друга? Не как убийцу, конечно, но иногда Саммер одаривает меня застывшим, морозным взглядом, отчего сердце уходит в пятки. Если я слишком пьяная, развязная или болтливая, у Саммер появляется этот леденящий взгляд, и тогда я понимаю, что, наверное, пора бы взять себя в руки. Время от времени я пытаюсь быть трезвомыслящей. Прекращаю веселиться: перестаю чудить с парнями, завязываю с выпивкой, ставлю на паузу питание только пищей быстрого приготовления «Пот Нудлс», заказы на ужин снэков «МакКой» и пуддингов «Харибо», а также хожу с Сам на ее ужасные курсы по пряже, даже смываю макияж перед сном и пытаюсь понять, что мода — гораздо больше, чем просто блестящие топики, делающие мою грудь более потрясающей. Обычно меня хватает на несколько дней. Но затем, довольно скоро, без вечеринок жизнь начинает казаться серой и пустой, и, нравится мне это или нет, но я возвращаюсь к тому, что Саммер отнесла бы к моим «смехотворным приключениям Джессики Бим». Она считает, что я живу так, словно мне все еще восемнадцать, а не двадцать восемь, но что в этом плохого? Как очень душевно поет Тули́са Контоставло́с: «Мы молоды, мы молоды, мы молоды». И я всегда говорю: жизнь чертовски коротка, чтобы не хихикать, пока можешь.
— Джесс! Пошевеливайся!
— Пять минут!
Я стараюсь максимально быстро побрить ноги, что является необдуманным, кошмарным решением, и ведет к уродливому порезу на голени, который еще и болит твою мать как. Я подпрыгиваю и бормочу все возможные ругательства, что только знаю, пока боль не утихает.
Один милый клавишник из группы, игравшей прогрессивный рок, с которым я встречалась несколько недель в прошлом году, как-то спросил меня, с какого перепугу я так забочусь о том, что подумает Саммер Спенсер. И я пояснила ему почему: Саммер была со мной тогда, когда не было больше никого. Звучит драматично, знаю, но это правда. Потому что, когда мне было восемнадцать, моя мама, Роуз, умерла. Я была первокурсницей в манчестерском университете, и Саммер ходила со мной на курсы по английской литературе. Когда я не ходила на занятия на протяжении трех недель, она пришла ко мне в общежитие, чтобы узнать причину моего исчезновения. Ради справедливости скажу, что я помогала ей выполнять ее задания (до сих пор не понимаю, как она попала на эти курсы, ведь она думала, что Джордж Элиот3 — мужик), а в мое отсутствие она нахватала паршивых оценок. Несмотря на все это, Саммер была единственной, кто вообще заметил, что я пропала.
Когда она нашла меня спрятавшейся в своей комнате, поедающей не доготовленный замороженный чесночный хлеб, увлеченной марафоном сериала «Розмари и Тайм» на DVD и потягивающей дерьмовое вино из коробки, хлещущей его прямо из пластикового краника, она сказала: «Это печальнейшая сцена, свидетелем которой я стала. Нанеси помаду, идем куда-нибудь и нажремся до полусмерти». В то мгновение эта идея показалась мне самой худшей в мире и совершенно лишенной сочувствия. Но, как выяснилось, развлечься и оторваться было самым эффективным отвлечением из всех, что я пробовала в течение всех этих мрачных недель. С тех пор мы неразлучны. Саммер взяла меня под свое крыло и представила своей компании крутых друзей, которая, в конце концов, стала и моей.
Я не встречала никого, похожего на Саммер Спенсер. Даже в свои восемнадцать она была самой уверенной, популярной персоной в помещении. Стильные прически и одежда у нее появлялись раньше, чем те становились хитами модных журналов, а также у нее была врожденная способность знать, где проходят самые лучшие вечеринки. Тот факт, что она хотела проводить время со мной, в высшей степени мне льстил. Да и до сих пор так. И мне было не тяжело писать за нее несчетное количество эссе, или даже работы, которые по размеру дотягивали до ее диссертации — я любила книги, по которым мы учились, для растревоженной же Саммер все было далеко не так радужно. И я никогда не забуду, что, если бы в тот день она не вытащила меня из постели, я, вероятно, и сейчас была бы там, покрываясь плесенью.
За дверью ванной я слышу раздающиеся из динамиков айфона начальные громоподобные рифы одной из любимых песен «Led Zeppelin». И перед тем, как смыть с волос кондиционер, не могу противиться желанию изобразить игру на воздушной гитаре.
Итак, после обучения мы с Саммер на несколько лет потеряли связь. Она была занята в Нью-Йорке, пыталась стать дизайнером и встречалась с Андерсеном Уорнером, знаменитостью с искрой в глазах и кинонаградой от MTV, я же не стремилась чего-то добиться, а просто путешествовала по Европе, в пути влипая в веселые и грандиозные приключения. Позже, когда из мечтаний Саммер о модной индустрии ничего не вышло, а Андерсон отшил ее ради южнокорейской модели, она вернулась в Англию и завела блог, который назвала «Саммер в городе».
Сначала он состоял практически только из ежедневных селфи Саммер с «утиным» выражением лица, которые она делала на разных вечеринках и презентациях. У блога почти не было посещаемости, что уж говорить о прибыли. Она позвонила мне и спросила, не хотела бы я писать для нее. Тогда я была в Марокко, прекрасно проводила время, но ей нужна была услуга, а за мной был должок. Так мы и пришли к тому, чем занимаемся. Оплаты было недостаточно, чтобы снимать квартиру самостоятельно, но Саммер позволила очень задешево жить в апартаментах в Каслфилде, что купил ей Андерсон. С тех пор я здесь, и спустя два года совместной работы «Саммер в городе» стал потрясающим, стильным и популярным блогом, основанном на приключениях Саммер в Манчестере. На мне основная часть писанины, но обозреватель именно Саммер. Я слоняюсь по ресторанам, барам, бутикам, вечеринкам и презентациям, а потом мы вместе создаем об этом посты. Я голос, Саммер — лицо. Работа не самая трудоемкая, и довольно часто нам не приходится платить. У меня никогда не было грандиозных планов на карьеру, так что, должна заметить, окунулась я в это дело за милую душу.
Есть надежда, что это дело станет еще приятнее, потому что сегодня мы отправляемся в Лондон произнести речь перед Валентиной Смит, издателем небеллетристической литературы из «Саутбанк Пресс». Они заинтересованы в том, чтобы превратить «Саммер в городе» в глянцевую книгу, делящуюся подробностями определенного образа жизни.
Ладно, одежда.
Я вытираюсь единственным имеющимся у меня до запланированной стирки чистым полотенцем — малюсеньким, зеленым и предназначенным для рук — и открываю двери шкафа, чтобы обнаружить, что все висящие там пластиковые вешалки, на которых должна находиться одежда, пусты, за исключением одной: на ней болтается легкомысленный костюм Клеопатры с прошлого Хэллоуина.
Скорее всего, не подойдет.
Роясь в ящике, среди старых упаковок DVD я нахожу наполовину опустошенную бутылку рома, обожаемый мною золотистый лифчик, который, мне казалось, я потеряла, и слегка мятое, хоть и с глубоким вырезом, но вполне нормальное бирюзовое хлопковое платье с розовым цветочным рисунком.
Оно вообще мое?
Я принюхиваюсь к нему.
Неплохо…
На всякий случай я щедро брызгаю на него освежителем и надеваю. Платье довольно короткое, прикрывает только задницу и выставляет напоказ мои ноги с тем судьбоносным бритвенным порезом.
Черт подери. Наверное, нужно было готовиться тщательнее. Хотя платье вроде как выглядит круто, если все взгляды будут прикованы к области выше талии.
— Джесс! Поторопи-и-и-и-ись!
Ладно, мне придется это сделать.
— Прости, Саммер! Почти готова!
Туалетной бумагой я промокаю порез, сушу и выпрямляю свои волосы цвета платиновый блонд, подвожу брови, надеваю любимые серебристые шлепанцы и выхожу к до крайней степени нетерпеливой Саммер.
