его. Или, возможно, его тело просто поглощало, как-то нейтрализовало нитрат

серебра.

По какой-то причине выстрелы не причинили Родерику ни малейшего вреда, ну разве

что взбесили его.

— Ах ты, маленькая потаскушка, — прорычал он. — Это больно!

Его лицо превратилось в белую ужасную маску, глаза полыхали кроваво-красным

огнем. И глядя в них, я была уверена, что видела собственную смерть. Радовало одно: я, вероятно, разозлила его настолько, что он убьет меня мгновенно, не играя в

извращенные игры. И всё же, я не собиралась стоять и покорно ждать смерти, что

приближалась ко мне, а собиралась бороться до последнего вздоха.

Я стреляла снова и снова, рефлекторно нажимая на курок, но Родерик двигался

слишком быстро, петлял по комнате, уворачивался, опережая мои пули. Одна из них

попала в бесценную вазу династии Мин, которую раньше Родерик аккуратно поставил

на стул, и разнесла её в дребезги. К сожалению. Ну, это вероятно, первый и последний

раз, когда я одним выстрелом нанесла ущерб на сумму более миллиона баксов. Жаль, что я занималась спасением собственной задницы, чтобы насладиться этим.

Я продолжала жать на курок, пока не раздались холостые щелчки. И сначала не

понимающе уставилась на оружие. В конце концов, до меня дошло — обойма

опустела. И сейчас у меня не осталось ничего, чем я смогла бы защитить себя.

Родерик, похоже, тоже понял это. Внезапно он оказался прямо передо мной,

ухмыляясь смертельным оскалом, его лицо напоминало белую отвратительную маску,

на котором отражалось смесь ярости и жадности.

— Ну, моя дорогая, кажется, ты истратила все пули, — искаженным до жути, пронзительным голосом взревел он, дыхнув мне в лицо — точно так же воняло из

клетки змеи, виденной мной в зоопарке. Тьфу.

— Похоже на то.

Я посмотрела на пустой глок. Даже без пуль его можно использовать как оружие, хотя

я сомневалась, что Родерик понял это. Он был настолько занят, злобно смотря на меня, что просто не ожидал ещё одной атаки.

Если вы никогда не били вампира пустым глоком по лицу, не рекомендую вам делать

этого. Я врезала Родерику изо всех сил, услышала хруст, поняла, что сломала ему нос.

Но это не поможет, раны вампиров заживают почти мгновенно — они только

взбесятся.

— Маленькая сучка! — прошипел он, снова надвигаясь на меня. — Ты пожалеешь об

этом, будешь сожалеть тысячу лет.

— Родерик! — позвал его Корбин.

Оглядываясь на разгневанного инквизитора, я увидела, как Корбин что-то достал из

внутреннего кармана куртки. Что-то длинное, острое и невероятно мощное — чёрный

металлический кол. За мгновение я смогла рассмотреть украшавшие кол по всей длине

замысловатые серебряные завитушки и знаки, напоминающие руны, а потом Корбин

вонзил его в спину Родерика.

Инквизитор-вампир ахнул, напрягся и упал на колени. Корбин ударил с такой силой, что чёрный серебряный наконечник кола торчал из груди Родерика на целых три

дюйма.

Наконец-то! С облегчением подумала я. Хоть чем-то возможно одолеть этого

ублюдка!

Однако, меня беспокоило то, что даже валясь на полу, он силился подняться. Кол в

сердце, особенно с добавлением серебра, — это смерть для любого вампира,

независимо от его силы. Но Родерик всё ещё дергался, как повешенный. Открывая и

закрывая глаза, шевеля губами, как рыба, пытающаяся дышать воздухом вместо воды.

Я нахмурилась — он должен был сдохнуть. Судя по тому, где торчал кол, Корбин

проткнул его сердце, насадил, как стейк на шиш-кебаб. Серебряные руны покрылись

чёрной, как смола, кровью. Я видела, как они начали двигаться, извиваться, как

сороконожки вдоль, чёрного стержня, торчащего из груди Родерика.

А затем случилось немыслимое — Родерик схватил кол и легко его вытащил. Он

поднялся на ноги, и я видела, как заросла рана в его груди. Что за чёрт? Неужели

ничем нельзя грохнуть этого мудака?

Поворачиваясь к Корбину, он засмеялся. Сначала задыхаясь, но затем, по мере того

как его легкие исцелялись, уже гоготал во всё горло.

— Серебряный кол, — закричал он. — Это всё, что ты смог придумать? Считал, что

сможешь убить меня этим? — И он бросил кол в Корбина, как спортсмен швыряет

дротик.

Корбин на лету поймал его и развернул острием к себе. Увидев опасный серебряный

наконечник настолько близко к его сердцу, я занервничала.

— Я знаю, что могу, — холодно ответил он.

А затем вонзил кол себе в грудь.

Глава 19

— Корбин! Боже мой, Корбин, что ты наделал? — ахнула я, когда он опустился на

колени.

Теперь кол окрасился кровью Корбина, и, как и прежде, серебряные руны извивались

и кружились вдоль чёрного древка, торчащего из его груди.

— Эддисон, — прошептал он напряженно.

— Нет! — Я бросилась к нему, не обращая внимания ни на Родерика, ни на

исходящую от того опасность. — Нет! Ох, нет, нет, нет.

От ужаса на глаза навернулись слёзы. Эмоции затопили меня, сожаление за все

жестокие слова, что мы наговорили друг другу, подавляющее горе от потери Корбина, гнев на себя, на то, что по собственной глупости отталкивала его...

— Нет, — рыдала я. — Нет, я не потеряю тебя, не могу!

Я потянулась к колу, торчащему из груди Корбина, хотела выдернуть его, но он

отбросил мои руки прочь.

— Стой, — прошептал он. — Должно пройти... достаточно времени, чтобы напитать.

Жизнь за жизнь...

— О чём ты говоришь? — потребовала я, смаргивая слёзы. — Что нужно напитать?

Это? — Я прикоснулась к одной из извивающихся серебряных рун, и она в тот миг

кольнула мой палец. — Ой! Эта хреновина укусила меня! Корбин, что, чёрт возьми, происходит?

— Это... было... необходимо. — Он покачал головой. — Не волнуйся... я... в порядке.

— Издеваешься? Ты вонзил чёртов кол в собственную грудь! Как, чёрт возьми, после

этого ты можешь быть в порядке? — завопила я.

— Хорошо, — настаивал он и даже имел наглость улыбнуться мне.

— Какого..? — начала я, но сдавленный стон, донесшийся от Родерика, отвлек меня.

Я чуть не задохнулась, когда увидела, что происходит с инквизитором.

Родерик снова упал на колени, и, похоже, на этот раз ему стало совсем хреново. Его

лицо, прежде бледное, превратилось в грязно-серую маску, вены вздулись по всему

телу, извиваясь, как черви прямо под кожей. Я видела, как его глаза сначала

покраснели, затем почернели и просто высохли — осыпались в прах. Родерик

уставился на меня пустыми глазницами. Его кожа усохла — сморщилась и обвисла —

а затем натянулась на черепе, и он стал напоминать чёртову мумию из фильма ужасов.

Казалось, всё его тело раскрошилось, почти мгновенно сгнило и сморщилось, словно в

фильме показывали быстрый процесс распада. Когда наконец-то всё закончилось, от

Родерика не осталось ничего, кроме кучки сухой шелухи на полу да копны серо-

коричневых волос, торчащих из черепа, обтянутого высохшей кожей.

От страха и ужаса я не могла отвести взгляда от останков Родерика, пока не пришла в

себя от тихого звука, донесшегося от Корбина.

— Корбин?

Посмотрев вниз, я увидела, что он вытягивает из груди кол, так же как это делал

Родерик. Что происходит? Разве эта хреновина не должна убивать? Или же я просто не

поняла, каким образом она действовала? Я смотрела на него и не верила своим глазам

— чёрно-серебряный кол, который Корбин вытащил из своей груди, стал абсолютно

гладким. Корбин отложил его в сторону. Серебряные руны полностью покраснели и

перестали извиваться, теперь напоминая вялых, накормленных змей.

Под моим взглядом дыра от кола в груди Корбина мгновенно заросла, так же как

перед этим у Родерика. А затем Корбин встал с пола и улыбнулся мне, как будто