- Нет. Все совсем не так. Действительно что-то мне о вас известно. Я же не могла прийти неподготовленной. В заметках доктора Росс лишь общие факты. И прошлась я по ним довольно бегло. А смысл он ведь всегда в деталях и мелочах. На самом деле моим следующим вопросом должна была стать причина ваших нынешних мучений. Что стало причиной вашего погружения в состояние "невозврата". Чего так испугалось ваше сознание, что предпочло бездну Малдурума истинной сущности? - она задела Джейсона за живое. - Какую новую вину вы на себя навесили? - углублялась она, видя как некий страх, которым он жаждал поделиться, встрепенулся внутри него. - Но как хотите. Давайте сначала поговорим о прошлом.
- Знаете, простите... - вдруг стеснительно сжался Джейсон.
- За что?
- За то, что проявил своеволие в нашем разговоре. Вы доктор, вы задаете вопросы, вам виднее, о чем нам говорить. Поймите. Я вовсе не из тех, кто любит утомлять других своим нытьем... - стеснительно замыкался в себе Джейсон.
- Джейсон! - прервала она его. - Прекратите выстраивать барьеры в нашем общении. Все нормально, я здесь чтобы слушать. То, что вы поддерживайте разговор это нормально. Естественно и даже очень хорошо. Тем более беседа с буйными пациентами имеет минимальный предел по времени. У нас еще полчаса, - дала она Джейсону официальную причину выговориться. - Говорите, о чем считаете нужным, я скорректирую, если что.
- Раз уж мне вас еще полчаса мучить своим бредом, то тогда ладно... И... как же я выжил? Когда животное внутри меня насытилось телом той несчастной. Весь в крови. Серьезно, мои руки были вымазаны в крови по локоть. Утром как есть, я вернулся в лагерь. Я и не пытался скрыть свое преступление, - говорил Джейсон, она слушала с неподдельным интересом.
- Что послужило причиной такого поведения. Вы в состоянии объяснить?
- Я жаждал наказания. Понимал, что совершил нечто ужасное, мне хотелось, чтобы меня порвали на куски.
- Большинство оступившихся в Малдуруме больше всего боятся ответственности за свои преступления. До смерти боятся, что кто-то об этом узнает. Ваше поведение нетипично.
- Знаю, но это утешает слабо. Не смягчает вину, - Джейсон замолчал, опустил взгляд. Крик отчаяния и ужас застыли в его глазах.
- И что произошло дальше? - подталкивала она его. Джейсон был так напуган, что вздрогнул от ее голоса вопросом нарушившего тишину.
- Потом начался полный конец. Трындец всему. Понимаете? - печально улыбнулся он. - Мы расположились в храме в центре Холмов Страхиса, я уже говорил об этом. К храму сбежалась толпа разгневанных местных жителей. Всем по большому счету было плевать на убитую невольницу, рабыню, ведь там она просто вещь. Разные наглые жирующие за счет рабов рожи, тамошняя интеллигенция, пришли выразить возмущение моим поступком. Меня с руками в крови сперва спустили в подвал. Там сержант долго орудовал своими кулачищами, воздавая тому животному, или мне, не знаю, первые шаги надвигающегося наказания. Мне так казалось. Наш командир взвода, лейтенант Статум тоже довольно-таки молодой парень, собрал всех наших ребят в главном зале храма. Даже все патрули были отозваны. Местные долбились в двери, этих недовольных становилось все больше. Надо мной должен был случиться суд. Полевой военный трибунал, где за совершенное преступление мне должны были перерезать глотку и бросить подыхать в луже собственной крови. Я думал, меня вытащат, выкинут из храма, сначала отдадут на растерзание недовольной толпе, а потом прикончат. Но в итоге все случилось наоборот.
Ребята встали кругом, сержант приставил нож к моему горлу, тут я, конечно, понял, что хочу жить, но было уже поздно. Дергаться было бесполезно. В центр круга этого первобытного суда при свете факелов вышел офицер, мой командир взвода. Старший лейтенант Статум. И то, что он сказал, было ужасно, недопустимо, невозможно я бы сказал. Вы серьезно ничего не слышали об инциденте в Холмах Страхиса? - Джейсон будто специально затягивал рассказ, но его действительно возмутил тот интерес, с которым слушала доктор.
- Нет, я ничего не знаю. Так что случилось дальше Джейсон?
- Офицер велел меня отпустить! - Джейсон печально засмеялся. - Понимаете, он сам сошел с ума. Мы с ним поняли друг друга взглядами. И это чистый ужас как он есть. Там в кошмаре Малдурума, где мы рядовые - больные чудовища, жаждущие крови. Не все, но большая часть. Офицеры это единственное что должно держать нас на правильном пути. Ведь их специально отбирают, проверяют, контролируют. Наши офицеры теоретически разумнейшие из артэонов, прирожденные специально отобранные лидеры, те, что погружаясь в свое человеческое зло, сохраняют здравомыслие. Там они в прямом смысле слова заменяют нам разум. Каждое их слово закон, их фантазия наполняет наши головы. Рядовые - психи, балансирующие на грани просто не способны сопротивляться сумасшествию, идущему от командира. Представьте себе участь стада, если пастух от долгого одиночества в горах сошел с ума?
Велев меня отпустить, старший лейтенант Статум, задвинул долгую полноценную речь, в которой все перевернул, все извратил в головах десятков слушавших его ребят. Мой первый взвод почти весь состоял из новобранцев. Мы вместе проходили учебку и вместе продолжили служить. После обучения к нам, конечно, закинули нескольких стариков, но в целом все были моего возраста. Этот безумец говорил о свободе, о полной свободе от морали, что дает Малдурум. Наши настоящие жизни он называл неполноценным самообманом. Ведь только в Малдуруме наши глаза широко открыты, мы видим этот мир во всех красках. Он заставил всех ребят поверить в то, что их артэонские сущности - истинные они, это нечто неполноценное, что только в Малдуруме они живут по-настоящему. И молодые ребята, как покорное стадо пошли за этим сумасшедшим пастухом. Это было верное самоуничтожение. Но мне хотелось бы верить, что они жертвы. Ведь они были молоды, их головы пусты, внутри только безумие Малдурума, они не могли воспротивиться рвущемуся изнутри желанию безумной свободы, которое так искусно подогревал этот психопат в погонах. Служили бы эти ребята у хороших офицеров, монстрами они бы не стали. Меня он назвал первым освободившимся, едва ли не героем, не побоявшимся свободы, что дает Малдурум. Я весь избитый, задыхаясь, лежал там окруженный толпой марионеток в руках больного психопата. Тех людей, что снаружи долбились в ворота храма, этот разрушитель назвал врагами. Говорил что они наши рабы, мы их хозяева. И только силой мы можем заставить людское стадо признать этот порядок. Кто-то из сержантов воспротивился. Он вызвал этого сержанта на дуэль. Они схватились там же, на глазах у разгоряченной толпы. Старший лейтенант Статум убил сержанта, по каким-то диким животным обычаям продемонстрировав всем окровавленный нож, видимо символизирующий его победу, правоту в глазах окружающих психов.
Потом началось веселье. Все эти сумасшедшие во главе со своим командиром, вооружившись до зубов, будто собрались в бой, двинулись из храма. Обуянные своей свободой сначала перебили всю толпу, что была снаружи, долбилась в ворота. После двинулись в деревню... Это очень смешно, если так подумать, - непонятно для доктора улыбнулся Джейсон. - Мы ведь по идее миротворцы, должны защищать их! - из Джейсона вырвался приступ нездорового смеха. - Извините. В общем, я веселье пропустил, - потом он помрачнел и добавил, - а то неизвестно что еще мог бы натворить там.
Тот сержант, что избивал меня в подвале, свое дело знал. Сперва я не мог дышать, потом голова стала кружиться. Я отполз в угол и там, то ли заснул, то ли потерял сознание. В себя пришел уже вечером. Храм наполнял запах дыма и крики женщин. В центре закопченного пропахшего гарью и каким-то злом центрального зала горел огонь. На вертеле жарилась туша какого-то копытного животного. Эти сумасшедшие уничтожив пол деревни которую должны были защищать, стащили все награбленное в храм и устроили своего рода пир. Это была чудовищная вакханалия. Эти безумцы бухали, жрали всякую хрень, что притащили с собой. Тут же блевали. Я помню какие-то фрукты в золотой посуде, жареное мясо валяющееся повсюду. Какие-то дорогие ковры, какой-то прочий хлам, какой-то бред. Так же с собой они притащили женщин. Они насиловали их, прямо там же где жрали. Но кто-то предпочитал уединение, женский плач и визг доносился отовсюду. Они заковали своих новоиспеченных рабынь в кандалы, чтобы те не могли убежать. Я помню валяющиеся в углу, буквально сваленные кучей изуродованные женские тела, надо полагать изнасилованный отработанный материал. Ну что сказать? Ребята конкретно затерялись в Малдуруме, в своем безумии.
