- И с какой целью...
- Господи, вы как КГБ!
Лидия Сергеевна приподняла бровь. На лице ее проступили едва заметные красные пятнышки.
- Молодой человек! Не забывайтесь. Советское прошлое ушло в... - она запнулась. - В прошлое!
- А мои статьи, я надеюсь, подтолкнут вас в будущее, - сказал Марек.
- Куда? - усталым тоном спросила женщина. - В какое будущее?
- Не знаю. В лучшее. Вместе с Европой.
- Ах, да, - Лидия Сергеевна тряхнула головой, - я поняла. Вместе. - Она раскрыла удостоверение и прочитала: - Еуропеан дейли репорт.
- Я там работаю, - на всякий случай пояснил Марек.
- И хорошо платят?
- Сносно.
- А к нам-то каким ветром? Мы ж еще не Европа.
- Родился здесь, - буркнул Марек. - Выбил командировку.
- Хм, совместили профессиональный интерес с личным? Потянуло, значит, в родные места. А раньше что?
Не дожидаясь ответа, Лидия Сергеевна подвинула Мареку удостоверение, затем служебное распоряжение с билетами и раскрыла принесенную папку.
- Паспорт ваш, - она принялась выкладывать документы. - Чек на срочную регистрацию, чек на регистрационный взнос, ну и карточка.
Ламинированная картонка шлепнулась на столешницу последней.
- Все? - спросил Марек.
- Да, можете идти, - Лидия Сергеевна повернулась к монитору.
Марек повертел карточку. Фото казалось мутным, но идентифицировать снимавшегося все же было можно. Имя, фамилия, отчество. Зарегистрирован до.
- А где у вас сейчас администрация?
Женщина оторвала взгляд от экрана.
- Все же хотите жаловаться?
За спиной кто-то прошел, на секунду обдав Марека запахом бензина.
- Нет, профессиональный интерес, - он не глядя сгреб документы в сумку. - Хочу взять интервью.
- Ну, не знаю, вам может и дадут, - Лидия Сергеевна указала пальцем наверх. - Вся власть у нас на третьем.
- Спасибо.
В коридоре Марек с минуту стоял у стены, чувствуя себя измочаленным и выжатым.
Нет, это не Европа. Это камера пыток. Не прошло и получаса, а он пропотел, как свинья. И вряд ли здесь предлагают душ посетителям. Всего лишь получил регистрацию, ха-ха. Содрали две тысячи, кстати, без сдачи.
Это наследие прошлого. Коридоры насквозь пропитались номенклатурой восьмидесятых, в кирпич въелась пыль бесчисленных отчетов, под потолками витает дух партийных бонз, а демократический экзорцизм провести так и не догадались. Во имя либерализации, и ныне, и присно, и во веки веков. Его передернуло.
- Извините, - улыбнулся Марек очереди, отлип от стены и послал себя к лестнице.
Потому что задумаешься, и тут же прибежит агент Лепнефф и запретит тебе воображать себя умным. Это полоумным - пожалуйста.
Голоса сыпались на него, будто ворох листьев.
Стояли уже и справа, и слева, провожали глазами. Марек, проходя, невольно терся плечом о плечи и едва не наступал на ноги.
- Извините. Простите.
- Говорят, маслобойный комбинат планируют закрыть...
- Не знаю, как жить...
- А власти что? У властей все хорошо...
- Севернее еще хуже, за Урал нужно...
- Вот как все социальные программы урежут...
- Объединяться надо, что за идиотизм - область самостоятельная?
- Нас еще с соседними областями грызться заставят.
- Кто? Кто заставит?
- Друзья наши, в касках...
- Говорят, двух девушек неделю назад...
Марек вышел к лестнице.
Наслушаешься же! Честно слово, статью надо давать за распространение слухов. По-европейски демократическую статью - до месяца общественных работ. Мелют сами не знают что. Кто видел этих двух девушек? Где? Не в 'Голден Инн', нет?
Очень хотелось, как после воды, налившейся в ухо, поскакать на одной ноге, вытряхивая чужие голоса.
Качая головой, Марек принялся подниматься. Под оранжевой краской перил рельефно выпирали сучки.
Нет, он, конечно, и в Германии видел всякое, и эксцессы были, особенно в районах, где мигранты получали жилье рядом с местными немцами, но до беспредела, до убийств и изнасилований не доходило. Во всяком случае, он об этом не слышал.
А тут все-таки военная структура, думается, командование держит рядовой состав в кулаке. Чтобы не дай Бог...
Известно же, разбудишь русского медведя, потом обратно в берлогу не загонишь. Хотя он слышал, что молодая республика первым делом прошла демилитаризацию, и все военные городки и склады, что имелись в области, где снесены, где забетонированы. Так ведь вроде бы в первые годы Второй Мировой красноармейцы не без успеха воевали черенками от лопат. В любой книге-исследовании написано.
В отличие от шумного, тесного от людей второго этажа третий был просторен и безлюден. Вместо стрекота здесь царил шелест кондиционеров. Красная ковровая дорожка тянулась через весь коридор, раздваиваясь в дальнем конце под сенью пальмы, вряд ли живой, скорее, искусственной, пластиковой.
- Гражданин!
Из-за столика на входе поднялся человек в костюме, коротко стриженный, плечистый, с военной выправкой, выставил руку.
- Вы куда?
- Туда, - взглядом указал Марек вглубь коридора. - Мы договорились об интервью.
- С кем? - нахмурился человек.
- С министром интеграции и развития. С Анатолием Карловичем Чуйковым.
- Я не в курсе.
Дверь ближнего кабинета открылась, и из нее выглянула упитанная фигура - лицо жирное, волосы бобриком, галстук государственных цветов - зелено-бело-черный - лежит на внушительном животе.
- Миша, кто это?
- Не знаю, Семен Давидович, - ответил плечистый Миша.
Фигура посмотрела на Марека мягкими карими глазами, в которых не отражалось абсолютно ничего, и недовольно сложила губы.
- Ну так и гони его, Миша. Охрану снизу подключи.
- Хорошо, Семен Давидович.
Фигура, кивнув, повернулась и медленно понесла себя по коридору, пока не пропала в одном из ответвлений.
- Все, - охранник своим телом перекрыл Мареку вход. - Здесь люди работают. Без разрешения не положено.
- Я знаю.
Позади Марека раздался стукоток туфелек, и охранник Миша дернул его в сторону.
Две пигалицы в легкомысленных юбочках и блузках, одна с накинутым на плечи пиджачком, проскользнули мимо.
- Здравствуйте, Михаил Юрьевич.
- Привет, девочки.
Легкое движение воздуха принесло тонкий луговой аромат. Придерживая Марека, Миша проводил пигалиц плотоядным взглядом, направленным на обтянутые сетчатыми чулками ножки.
- А пирожные, не знаете, завезли? - повернулась та, что в пиджачке.
- Семен Давидович только что в буфет прошел, - сказал Миша, выправляя взгляд. - А у Семена Давидовича на это дело нюх.
- Спасибо.
- Все, - потеряв девушек из виду, охранник принялся подталкивать Марека к лестнице, - нельзя здесь...
- Вы бы что ли позвонили с поста.
- Куда?
- Анатолию Карловичу. Честное слово, мы с ним договорились, что как только я приеду, он устроит мне показательную экскурсию.
Миша с подозрением посмотрел на грязный плащ.
- Вы вообще из какой газеты?
- Я из Европы, - ответил Марек.
Но магия слова на этот раз не подействовала.
- Я о такой газетке и не слышал даже, - хмыкнул Миша. - Нет, ты, конечно, парень изобретательный... Оппозиционер?
- Я из 'Ежедневной европейской сводки', если попробовать перевести. Еуропеан дейли репорт, если не переводить.
- Удостоверение есть?
Марек полез в сумку.
- Вот.
Прямоугольник журналистского удостоверения лег охраннику в ладонь.
- Здесь не по русски, - сказал Миша, всмотревшись. - Ма... Марик Каниин...
- Марек Канин. Это я.
- Йоур...
- Журналист, - помог охраннику Марек.
Миша посмотрел на него по другому.
- Ты вы что, действительно нашему Карловичу...
- Звонил не я, - сказал Марек. - Звонил редактор новостийной службы. Но Анатолий Карлович сказал, что рад будет видеть.
- Не, ну, давайте пройдем.
Стиснув удостоверение в кулаке, Миша быстро пошел по коридору. Марек, придерживая сумку, направился за ним.
