Однажды батюшке понадобилась наша помощь. С этим связано одно из самых замечательных начинаний, зародившихся тогда в приходе. Мы организовали небольшие плотницкие бригады. Помогали друг другу. Выполняли любые хозяйственные работы. Особенно отличались здесь «рукастые», мастеровитые наши прихожане. Но и «безрукие», вроде меня, во время работы чему-то учились. Кто-то шутя спросил батюшку: «Вы что же, хотите в приходе тимуровскую команду организовать?» «Вы зря смеётесь, – ответил отец, – тимуровская команда – дело христианское». И первой пробой наших сил стали книжные стеллажи, которые мы сделали для батюшки.

Александр Зорин

Наша община (малая группа) стала собираться с 1978 года. Состав её складывался в основном по территориальному признаку. Нельзя не считаться с гигантскими расстояниями в Москве. И поэтому малые группы новодеревенского прихода объединяли прихожан, живших либо в одном районе, либо на одной ветке метро, словом, в досягаемой близости. И только одному человеку приходилось ездить на противоположный конец Москвы: нашему руководителю, брату отца Александра Павлу Меню. Батюшка благословил нас изучать Ветхий Завет и поставил руководителем Павла, хорошо знающего иврит и Священное Писание. К сожалению, занятия с ним продолжались недолго: всего две зимы. Но группа не распалась, хотя состав её из года в год обновлялся. Так и должно быть. Малые группы воспитывали в своей среде самостоятельных христиан, способных возглавить новую общину. Так птенцы, поднявшиеся на крыло, должны улететь, чтобы вить новые гнезда.

Лион Измайлов

После службы либо в кабинетике у отца мы общались с ним с глазу на глаз, либо у Зои Афанасьевны (Маслениковой. – Ю.П.) собирались все вместе. Зоя Афанасьевна, скульптор, снимала избу по соседству. Время было – 1981 год. И за такое собрание можно было запросто вылететь не только с работы, но и из Москвы. Андрея Черняка потом таскали и вынуждали уйти с работы. А самого отца Александра могли за такие собрания просто посадить, поскольку подобное было запрещено. И нет сомнения, что сюда просачивались стукачи. Никакого вина на этих посиделках не было. Приносили кто что мог: пироги, конфеты, сыр. Готовился чай, сидели, говорили, но в основном слушали отца Александра. Потом после общего чаепития отец разговаривал с каждым в отдельности, уединяясь в соседней комнатке. У каждого были свои личные вопросы, а он во всех этих вопросах заинтересованно и терпеливо разбирался. Как же это заманчиво – переложить все свои трудности на чужие плечи. Спросить совета, чтобы не самому потом за решение отвечать. Но были, конечно, и другие вопросы: кто-то приходил со своей статьей, кто-то со своими стихами, кому-то нужно было понять какой-то религиозный или философский вопрос.

Отец со всеми был приветлив и, я бы даже сказал, ласков. Хмурился, думая перед тем, как решить какой-нибудь жизненно важный вопрос. Он и во время службы – я не раз замечал – вдруг нахмурится, даже, мне казалось, независимо от того, что в это время произносил.

Удивительное дело – кого я там только не встречал! Какие-то старые знакомые, которых сто лет не видел и просто забыл. А они вдруг здесь, в церкви. В то время верующие старались скрывать свою религиозность. А то вдруг на посиделках появилась девица из совсем другого, так сказать, распутного мира. Сидела, внимательно слушала, и замашки свои где-то там оставила, и говорила совсем иначе. Один дурачок вдруг туда зачастил. Нёс ахинею, как и в миру. Я-то бы давно его послал, а отец терпеливо его выслушивал и что-то серьёзно ему объяснял. И парень как-то иначе с ним разговаривал, чем обычно. Удивительное терпение – для каждого найти понятный язык, при этом оставаться самим собой и ни под кого не подлаживаться.

Владимир Илюшенко

Отец Александр, собрав нашу молитвенную группу в 1990 году, сказал: «До сего дня существует представление о христианстве как только о храмовой религии, где человек принимает пассивное участие в службе. Тенденция психологической инерции и наши сложные общественные условия – они сомкнулись. По сути, в Церкви нет общинной жизни. Но Христос основал на Земле вовсе не ритуальную корпорацию для отправления культа – для этого не надо было совершать духовного переворота в истории человечества. Первоначальная община складывалась вокруг таинства, Божественного присутствия. Молитва, милосердие и труд – три момента, составляющие церковную жизнь. Помощь всем людям – это абстракция. Реальная помощь может быть лишь в общине, где люди знают друг друга».

Монахиня Клер (Латур)

9 июля 1989 года, вернувшись из России, матушка Магдалена[18] впервые позволила себе упомянуть на Западе о своих встречах с отцом Александром. Она сказала: «Там, в Москве, он – наш духовный отец, и мы ему доверяем во всём».

За год до того во время совместной молитвы он сказал: «Благодарим Господа за это чудо, что мы собрались здесь вместе с сестрой Магдаленой. Благодарим Тебя, Господи, за Малых сестёр во всём мире… Этот мир, где так мало веры и любви, нуждается в них, в свидетелях, умеющих жить в молчаливой молитве в гуще народа…»

Что отца Александра привлекало в сестре Магдалене, которую он встречал, когда она приезжала в СССР, – это её простота, стойкость, бесстрашие – «всё, что нужно для жизни здесь», – говорил он. Их объединял энтузиазм общения, и отец Александр не боялся строить с ней совместные планы, даже если условия нашей жизни делали эти планы неосуществимыми. О некоторых вещах он мог говорить только с ней, например, о расширении его апостольского служения, о росте молитвенных групп, об изучении Евангелия. Смеясь, он говорил, что не только готов давать нам советы, которые дала бы матушка Магдалена, окажись она здесь, но готов их давать «с энтузиазмом». Записочки, которые мы получали от него, часто пестрели смешными рисунками. Оба они умели радоваться, как дети, от обмена подарками. Многотомная религиозная энциклопедия, буквально по капле проникавшая в Москву, написанные им и изданные в Брюсселе книги, диапозитивы, необходимые ему для создания диафильмов, – всё это было источником радости для отца Александра, и он в свою очередь готов был вынести все сокровища из своего кабинета и поделиться с нами.

Можно сказать, что отец Александр любил наше Братство. Он принял в своё сердце брата Шарля ещё до знакомства с нами. Каким чудом получил он первый перевод книги брата Шарля на русский язык, изданной в Брюсселе в то время, когда границы были на замке? Он говорил о Шарле де Фуко[19]: «В жизни человека, как в айсберге, главное – не то, что видишь на поверхности воды, но то, что скрыто. И нужно очень стараться укреплять эту невидимую для других жизнь, как это делал брат Шарль».

Роза Кунина-Гевенман

От наших друзей из новодеревенского прихода мы знали, что отец Александр всегда интересуется обстоятельствами нашей жизни, и даже через посылаемые нам приветы мы ощущали: он – рядом… Его помощь в трудные периоды была необыкновенно реальной, необходимой и оказывалась поистине чудом. Так, во время подготовки к переезду в новую квартиру в 1981 году, что было связано с большими трудностями в нашем преклонном возрасте, он прислал мне открытку с припиской: «Когда нужна будет помощь – только скажите». И тут же появился человек, на вид худой, аскетического склада, Володя Лихачёв, вскоре ставший нашим чудесным другом. А через несколько дней с группой студентов – «лихачёвской бригадой» – Володя начал одолевать, казалось, непреодолимые трудности: перевозку стеллажей, люстры, многих тюков с книгами; и на наших глазах уже в новой квартире со сказочной быстротой установился порядок – укрепили книжные полки, стеллажи, шкафы и тому подобное…