— Боря.

Поскольку времени на приготовление ужина не осталось, Вера решила ограничиться макаронами с сардельками.

— Вить, ты ужинать будешь?

— Да, — тут же отозвался он и почувствовал голод. Ведь во время своей недавней страстной встречи, он только фруктами перекусил.

Пока готовился их нехитрый ужин, Вера возилась с котом. Она пыталась его накормить кормом из баночки.

— А вкусно пахнет! — удивился Витя. — Прямо как паштет!

— Да, это хороший корм.

— А я думал, для чего ты мисочки эти достала и в раковину поставила. Оказалось, для кота.

— Они удобные, как раз подошли!

— Ты к ветеринару с ним ездила?

— Да. У Бори всё в порядке. Ему чуть больше года всего.

— Ну и отлично.

А Боря тем временем поел и, устроившись на пороге кухни, принялся вылизываться.

— Молодец какой!

— Кот мой! — Вера подмигнула Боре, улыбнулась и принялась расставлять тарелки для ужина.

Ели молча. Витя лишь изредка посматривал на жену. А Вера то и дело смотрела на Борю, который тщательно вылизывался.

Виктор мысленно пытался успокоить себя, убедить, что эти его вспышки мыслей — ерунда. Ни о чём Вера не догадывается!

— Сардельки вкусные какие!

— Да, — Вера мельком взглянула на мужа, она почти не отрывала взгляда от кота. — И не ели мы их давно. Я купила, потому что к ветеринару надо было съездить и готовить было некогда.

— Ну и здорово.

Даже хорошо, что Вера поглощена этим котом. Красивым таким, главное! Пушистый, крупный, с мощными лапами — прямо львенок! Зато Витя может поразмышлять, ведь всё же не просто так эти тревожные мысли вспыхнули.

Он с удовольствием ел и перебирал в памяти недавнюю страстную встречу. Всё было как обычно — только безумная близость. Как всегда был её умилённый взгляд, когда он принялся доставать отличные фрукты. Львиную долю угощения она забирала домой — фрукты для сына, и никаких подозрений от мужа. Вроде бы ничего не поменялось. Но что же заставило сейчас вспомнить о недавнем свидании? Может то, что встречаться они стали чаще, а влечение ни на йоту не ослабло и они, как обычно, будто дорвались друг до друга после паузы? Наверное.

После ужина Виктор с Верой пошли в комнату и, включив телевизор, устроились на диване. Они всегда смотрели вечерние новости.

В комнату за ними пришёл кот. Боря сначала долго смотрел на работающий телевизор. Потом повернулся к светящемуся экрану спиной и уставился на Веру.

— Ну, иди к маме, — Вера похлопала рукой по дивану.

Боря тут же запрыгнул. А после уселся Вере на колени. Она стала чесать его.

Витя улыбнулся, глядя на них.

— Кстати, Вер, а где наш человеческий детёныш?

— У бабушки.

— Повезло!

— Да.

Вера встала, пересадила кота в кресло. И…

— Тебе, Вить, грех жаловаться. Ты время отлично проводишь.

Она даже не была уверена, верна ли догадка, озарившая её. Скорее, да, потому что одновременно с пришедшей мыслью исчезло ощущение тревожной тоски.

— Ты о чём? — Виктор попытался беззаботно улыбнуться.

— Надеюсь, ты определился?

* * *

У бабушки был не только Илья, но и вся его школьная компания. На следующий день после последнего звонка выпускники отправились а Сивцев Вражек, к бабушке Ильи Багонова, Валентине Эдуардовне. Давно, ещё с первого класса, приятели Ильи относились к ней как к своей подружке, обожаемой и любимой.

Вообще-то, бабушкой Валентина Эдуардовна приходилась Вере, а Илье была уже прабабушкой. И был ей всего семьдесят один год.

— Хорошо, что все мы рожали прилично рано, — не раз говорила Валентина Эдуардовна: и она, и её дочь, и внучка стали мамами почти в девятнадцать лет. — И теперь я адекватная, полная сил прабабушка и наслаждаюсь этим!

Когда Илья появился на свет, Валентине Эдуардовне было пятьдесят четыре года, и она ринулась помогать внучке. Ведь Вере нужно было продолжать учёбу! И потом, она просто безудержно стремилась как можно больше времени проводить с правнуком, с её обожаемым Илюшоночком!

Вообще, Валентина Эдуардовна был женщиной уникальной — она любила жизнь и радовалась ей. И никаких тебе стенаний ни по какому поводу.

А ещё она любила красивых людей. И что самое замечательное, красоту находила во многих — внутреннюю или внешнюю, пусть даже едва заметную прекрасную чёрточку!

Она лучилась светлой жизненной энергией и была хронической супероптимисткой.

— Это у меня, наверное, от смешения кровей!

Её отец был поляком, а бабушка по матери — цыганкой. И хотя внешних черт этих наций нисколько не проглядывалось в ней, душевный склад был удивительным.

Родителей и старшую сестру обожала. И сама порхала как прекрасная пташка в потоках их любви. Ведь не любить её было невозможно: нежная, ласковая, добрая, озорная!

Валентина была жуткой модницей и, несмотря на скромную жизнь, умела выглядеть эффектно. Соседи и знакомые восхищались и любовались ею.

А ещё она была артисткой. В школе участвовала во всех концертах и конкурсах, и дома пела и танцевала.

Но учиться пошла в финансовый техникум, потому что обожала цифры и хотела стабильности. А артисткой она может быть и параллельно серьёзной профессии.

И нисколько не пожалела о принятом решении. Ведь она встретила там свою любовь! А не пойди она в этот техникум, не оказалась бы на танцах в доме культуры того института, где он учился!

Любовь была бурной. Он был студентом строительного института, и поженились они, как только Вале исполнилось восемнадцать. А ровно через девять месяцев после свадьбы у них родилась дочь.

— Светлана Геннадьевна Шабанова, — с гордостью говорила Валентина.

Конечно, Валентине помогала мама. Да и сестра, Надежда, всё свободное время посвящала племяннице. И всё же Светочку пришлось уже в полгода отдать в ясельки.

К этому времени Валентина закончила техникум и пошла работать. Её муж Геннадий учился на четвёртом курсе института.

Геннадий был родом из Минеральных Вод, прекрасный Шабанов, которого Валя любила до беспамятства. И поэтому совершенно не обращала внимания на то, что его родные никак не проявляются. А на единственное осторожное замечание мамы Валя лишь улыбнулась:

— Ну и ладно! Зато Геночка только мой!

Мама же грустно улыбнулась:

— И то верно…

И замолкла, решив больше не поднимать эту тему. Посмотрим, что будет. Но сама часто думала о том, что всё же странно это: на свадьбу никто не появился, и со стороны жениха были только сокурсники. Да и на девочку новорождённую посмотреть не приехали. Ну хотя бы Генина мама!

Но дочка была счастлива, и поэтому мама только помогала Валентине, не тревожа.

Геннадий настоял на том, чтобы Валя поступила в институт и сам помог ей подготовиться к вступительным экзаменам. Он к тому времени перешёл на пятый курс. И всё было замечательно, пока на семью вдруг не посыпались несчастья.

В начале осени умер отец. И мама, Любовь Григорьевна, сдала прямо на глазах. Отчего Валентине ещё тяжелее переживалось несчастье, казалось, горе захлестнуло и отступать не собирается.

Встряхнула Валентину зимняя сессия в институте — ведь столько сил всеми близкими потрачено на то, чтобы она могла посещать занятия, так она и огорчить их не имеет права, надо всё сдать!

И вроде бы дышать стало полегче, хоть и немного… А тут навалилась новая беда — Геннадий был обвинён в спекуляции. Он решил немного подзаработать и откликнулся на предложение друга — перепродать списанный магнитофон. Друг его занимался в институте технической стороной проведения собраний, вечеров отдыха и другой самодеятельностью, такая у него была общественная нагрузка. И вот институт купил новый катушечный магнитофон, а старый был списан. А поскольку Гена смог его починить, они и решили продать втихаря. В те годы технику купить было не так просто. Зато просто оказалось прищучить около комиссионного магазина двух незадачливых продавцов.