Спросил, конечно, об отношениях на работе (дураку понятно, что самый близкий конец ведет туда), да что я мог сказать, кроме:

— Это все-таки "Новый мир"!..

Просвеченный рентгеном череп оказался, к счастью, цел, а насчет заплывшего, затекшего кровью глаза врачи обнадежили: отойдет.

Не помню уже, в тот ли вечер или на другой день (все было как в тумане) снова позвонил Залыгин. Справившись о здоровье, вдруг сказал:

— Видите, как у нас: я болею, теперь и вы больной...

— Надеюсь, ненадолго, Сергей Павлович!

— Так-то так... Я вот к чему: не передать ли денежные дела другому? Чтобы другой документы подписывал?..

— Конечно! — горячо поддержал я. — Давно пора. Поручите Спасскому, он суме­ет навести порядок. Хренова, похоже, уходить не собирается, а мне с ней не сладить.

— Так нельзя, — задумчиво сказал Залыгин, словно отвечая на свои скрытые мыс­ли. — Это может быть простая случайность.

— Что именно?

— Нападение на вас. Чья-то ошибка. Метили в другого, попали в вас. Так тоже бывает.

В ту минуту я не мог выстраивать мысли в надлежащем порядке. Позже осознал: столь поспешно воспользоваться несчастьем, чтобы отстранить меня от дел, пере­дать контроль над бухгалтерией другому — это ведь не Залыгину в голову пришло! Ему-то я был как раз нужен.

Разговор с Розой Всеволодовной, состоявшийся после возвращения к работе, не­дели через две, мою запоздалую догадку подкрепил. Предложение Залыгина (а она, как ни странно, впервые узнала о нем от меня) привело ее в настоящий гнев.

— Не нашел ничего лучше, как говорить больному человеку гадости!

— Почему гадости? У меня гора с плеч, да и пользы от Спасского больше...

— Думаете, они ведут речь о Василии Васильевиче? Как же, держите карман!

Той весной у меня умер отец. Похороны состоялись далеко от Москвы, пришлось отпроситься с работы на неделю. Чуть не в самый день похорон — телефонный звонок, это Роза Всеволодовна отыскала меня в далеком городе, чтобы сообщить тревожно:

— Зюзина ходит по редакции и всем рассказывает, что зарплаты не будет из-за Яковлева. Некому подписать банковские документы. Возвращайтесь скорее!

Это переполнило чашу терпения. Вернувшись, я категорически заявил Залыгину, что за Спасским должно быть закреплено право финансовой подписи. Он отдал соот­ветствующее распоряжение Хреновой.

Проходят дни. Как-то спрашиваю бухгалтера:

— Вы занимаетесь нотариальным оформлением подписи Спасского на банковских карточках?

— Дело в том, что я предлагала Сергею Павловичу другое ... Когда было нужно. Сейчас такая необходимость отпала.

— У вас, может быть, и отпала, а у редакции — нет. Вам все-таки придется выпол­нить распоряжение главного редактора.

Про себя еще сомневаюсь, достанет ли твердости у Залыгина, не даст ли, как бы­вало многократно, задний ход. Но он, появившись в очередной раз в редакции, нео­жиданно сам настаивает посвятить этой теме совещание. Собирает в кабинете меня, Хренову, Спасского, Киреева и Розу Всеволодовну — чтоб вела протокол, вот даже как!

Сергей Павлович был очень слаб. Теперь уже в буфет с Розой Всеволодовной он выходил, когда все до одного пообедают и разойдутся, — она специально за этим сле­дила. За столом ухаживала за ним как за ребенком: резала ему в тарелке на мелкие кусочки мясо или сосиску, даже вытирала салфеткой рот... (Роза Всеволодовна с го­речью передавала мне его жалобы: ему так плохо, он чувствует себя таким беспомощ­ным, что каждый раз, засыпая, мечтает: хорошо бы не проснуться!)

За рабочим столом встретил нас в теплой зимней куртке — ему постоянно было холодно. В повестке дня два вопроса: о наведении порядка в денежном обороте и о подписи Спасского.

Я изложил свои соображения. По редакции гуляют неучтенные деньги. Это, конеч­но, бывает удобно при мелких хозяйственных расчетах за текущий ремонт и тому подобное, но это же открывает широкий простор злоупотреблениям, манипулиро­ванию сотрудниками, грязным слухам. Это опасно. При желании каждого из нас мож­но сделать без вины виноватым. Нужно полностью легализовать сдачу в аренду по­мещений:, заключить с "Каро" открытый договор. Никаких наличных расчетов, все деньги — только по документам и через кассу!

Спасский согласен немедленно взяться за разработку нового договора с "Каро". Но возражает Хренова:

— В этом случае нам не хватит на зарплату!

Хватит! По результатам каждого года Хренова показывает в отчете изрядную при­быль, которую всякий: раз предлагает раздать акционерам. Вот один ресурс: можно пожить и без дивидендов. Мы чуть не каждый месяц повышаем гонорары, обогнали по ставкам все другие журналы — другой ресурс. Пока никак не задействованы ва­лютные доходы от зарубежной подписки. Не обязательно давать деньги на строитель­ство храма Христа Спасителя, найдутся вкладчики и побогаче. (Было такое, захоте­лось Хреновой выступить в роли спонсора — и уломала-таки она тишком Залыгина отдать на богоугодное дело кругленькую сумму. Настаивала даже раздуть вокруг это­го акта рекламную шумиху, но я воспротивился.) Да много источников, если поко­паться. В конце концов, надо просто жить по средствам, и, если даже для этого при­дется сократить зарплаты — надо сокращать, они у нас не маленькие, как-нибудь перебьемся, и все сотрудники такое поймут. Если, конечно, не действовать враздрай, не стравливать людей, как у нас теперь принято.

— Может, не торопиться? — встревает Киреев. — В этом году обещают принять новый налоговый кодекс, подождем?

Он вообще в этом разговоре посторонний, от коммерческих забот всегда демон­стративно уклоняется: ничего, мол, не понимаю, собственную декларацию заполнить не умею! — но тут Хренова за нежданную поддержку радостно ухватывается:

— Вот, верно сказал Руслан Тимофеевич, давайте подождем!

— Руслан Тимофеевич глядит со стороны, а кому-то за все это отвечать головой! — не сдерживаюсь я.

— Гм ... Сергей: Павлович у нас вроде бы того... Не подпадает по возрасту, — ост­рит Хренова.

Залыгин подводит итог. Спасскому — заняться составлением нормального дого­вора с "Каро". Хреновой — сделать полный обсчет по зарплатам и представить на рассмотрение. Говорит Розе Всеволодовне решительно:

— Записывайте!

Та в растерянности. Что писать? И можно ли вообще такое писать?

Второй вопрос: подпись Спасского на документах. Речь не идет о передаче в его ведение распорядительных функций, он сам этого не хочет. Но Залыгин, главный и единственный распорядитель, уже ничего не подписывает, отчего случаются непри­ятные казусы во время моих вынужденных отлучек: по болезни, например, или вот на похороны. К тому же основная часть финансовых бумаг касается как раз хозяйства Спасского, и будет куда надежнее, если он лично станет прослеживать их путь от начала до конца.

— Я не буду искать нотариуса! — беспомощно протестует Хренова.

Нотариуса беру на себя. Принято.

— И в понедельник принесите мне трудовую книжку! — неожиданно строго завер­шает разговор Залыгин, обращаясь к Хреновой. Это у них с Розой Всеволодовной старая тема: никак не могут заставить бухгалтера представить в редакцию, как поло­жено, трудовую книжку. Очень это их почему-то беспокоит. Сколько раз просили сами, подсылали к ней и меня, и кадровика Спасского... Всем — отказ.

— Принесу, — убито кивает Лиза...

Заслуживает упоминания еще одно событие, сыгравшее важную роль в дальней­шем. 5 марта на общем собрании был принят новый устав АОЗТ "Редакция журнала "Новый мир”". Под приглядом Залыгина работали над ним Спасский с юристом Кривулиным, Костырко, иногда присоединялся к ним Василевский. Плодом их коллек­тивных усилий стало, в частности, положение об избрании и освобождении главного редактора не собранием акционеров, а журналистским коллективом (штатными со­трудниками редакции). Правда, поскольку заявлялась "целесообразность совмещения должностей Главного редактора журнала и Генерального директора Общества", кан­дидатура эта подлежала последующему "одобрению" собранием акционеров, а если таковое не последует, журналистский коллектив обязан был предложить другую кан­дидатуру.