- Да, это работа четырехруких циклопов, - согласился Клеменс. - Что дальше?
- Как "что дальше"? Разве циклопы успели возвести подобные замки в сотне мест? Нет. Возможно, они были слишком заняты выковыванием молний для Зевса или же чрезмерно волочились за земными красавицами - строили они, во всяком случае, не очень много. И записи об их постройках до нас дошли. То, что было сооружено ими на Сицилии - их первом пристанище, - с невероятными усилиями было впоследствии разрушено людьми, дабы обезопаситься от возможного возвращения четырехруких. - Жезл касался карты, и там, где он коснулся ее, загорался туманный огонек. - Замок в Микенах, как мне сказали, теперь просто груда камней. Тартесский замок в Неаполе мы исследовали и не нашли там ровно ничего. Есть еще Карфаген - то, что впоследствии стало Карфагеном, но замок вместе с самим городом был сметен с лица земли Сципионом, и теперь там лишь пустошь, покрытая солью. Что нами упущено? - продолжил Вергилий. - Последний из замков, сложенных Великими Циклопами, четырехрукими гигантами с единственным громадным глазом во лбу. На моей карте этого места нет, поскольку я не знаю его точного расположения. Но знаю, что находится замок где-то в Дальней Ливии. И вот туда, Клеменс, мне и надлежит отправиться. А моим проводником вновь станет капитан Ан-тон Эббед Сапфир. Я говорил с ним, он знает это место и готов сопровождать меня туда.
Клеменс вздохнул, рухнул в кресло, встряхнул своей гривой и наконец заявил, что теперь ему возразить нечего.
- В любом случае, думаю, что ты сможешь положиться на Огненного Человека, как прежде, - заключил он, отчасти успокоенный.
Вергилий не ответил на это. Огненный Человек со всей определенностью заявил ему, что по причинам, вдаваться в которые он считает излишним, сможет довести Вергилия лишь до того места, откуда замок появится в поле зрения... и ни шагу дальше...
Так что разбираться с тем, что они видели, точнее - с тем, что присутствовало рядом с Лаурой, с тем тяжелым и угрожающим, так и не представшим перед их взором, Вергилию предстояло в одиночку.
Вокруг них расстилались пустыни Ливии - сухие и блестящие, светящиеся красным и оранжевым, желтым и белым цветами. Волнами вздымались барханы. Путешественники оставили за собой побережье, странную столицу, основанную Махундом, богом-королем, человеком властительным и опасным, и его супругой, королевой-богиней Бафомет (*43), столь же властной и еще более коварной женщиной. Они оставили за собой нивы и поля, взгорья, поросшие кустарниками и колючками, где лишь тощие коровы умудрялись отыскать себе пропитание, да и то потому, что обгладывали, становясь на задние ноги и вытягивая морды, невысокие деревца.
Сказать, что Огненный Человек вел Вергилия по какому-то определенному пути, было нельзя. Здесь не было дорог, только уходила вперед странная, словно бы вытертая полоска... Верблюды мотали мордами, с которых никогда не сходило выражение крайней презрительности и высокомерия, оттопыривали то и дело куцые хвосты, орошая песок мочой. За спинами путешественников лежали три оазиса с тремя зелеными прудами, окруженными немногими пальмами, и еще три оазиса поджидали их впереди. Эббед Сапфир восседал на верблюде, точно находился на носу своего корабля, и вглядывался в сторону горизонта. Лицо его стало совершенно красным, не покраснели, кажется, только глаза, а его синий бурнус почти сиял на солнце.
Валкая походка верблюда создавала ощущение морской качки, вот только на кораблях все же есть каюты, по которым можно расхаживать, есть койки, на которых можно вытянуться... Вергилий сидел, сколько мог, а после не выдержал, соскочил и пошел сам, пока удавалось терпеть жар песка. Потом снова поплотнее завернулся в бурнус и вскарабкался на верблюда. Среди песков виднелись уже осколки скал, торчавшие подобно изломанным дымовым трубам - черные, отполированные за века ветром до зеркального блеска.
- А не лучше ли нам было на день останавливаться, разбивать тент и отдыхать, а в путь пускаться ночью? - задал вопрос Вергилий.
Но тириец смолчал, ответ же его состоял из краткого и выразительного жеста. Нет, не лучше. По ночам небо заполняли крупные звезды, каждая из которых сияла словно бы в собственном нимбе; иногда эти светящиеся ореолы пересекались. Каждую ночь путешественники проводили круг, внутри которого ставилась палатка, и удаляли из него все камни и любые иные предметы. Но однажды ночью камень, зарывшийся в песок и потому не замеченный ими, так и остался внутри круга. В ту ночь Вергилий, опустив глаза долу, уставший от созерцания звезд на черном бархатном небе, обнаружил, что к ним приближаются два крохотных огонька. Его жест привлек к себе внимание Огненного Человека, и, взглянув в ту сторону, он немедленно подхватил головню и шагнул в темноту. Раздался звук удара, еще один...
Огненный Человек вернулся к костру, волоча за собой нечто странное, что полетело к ногам Вергилия. Подняв факел, Вергилий приступил к изучению предмета, как оказалось, одного из смертельно опасных петроморфов камнеподобных существ, оживающих к ночи и более всего на свете жаждущих пожрать горячие угли костра. За неимением которых, впрочем, петроморфы не брезговали чем угодно, лишь бы это что угодно излучало тепло. Укус тварей был холодным, каменным, и такой же окаменелой и холодной становилась их жертва.
Но были в пустыне вещи и пострашнее петроморфов...
Нет ничего хуже, чем слушать то, чего не видишь, или увидеть нечто, не издающее звука. За плечами путешественников остался и четвертый оазис с его пьяненьким властелином Абеном Абубу, как хозяин ни уговаривал их задержаться (являя собой странное исключение среди прочих вождей, которые, едва только получив плату за предоставленное топливо, еду и питье, с нетерпением ожидали, когда же путешественники отправятся восвояси). Сначала Вергилий решил, что бесплотные и безмолвные тени, мелькающие в сумерках, равно как и звуки, не имевшие, казалось, видимого источника, являются лишь следствием каких-то природных особенностей пустыни и песков - ближе к ночи, например, пустыня могла остывать, да и так оптических эффектов в ней бывало предостаточно. Однако же стоило ему на миг придержать своего верблюда, как тени исчезли и звуки пропали.
Впрочем, неособенно встревожившись этим, он продолжил путь, больше думая о предстоящей ночи, об отдыхе и о звездах, окруженных сияющими нимбами. И вот тогда-то все и произошло... в тот самый момент, когда Эббед Сапфир наконец жестом повелел верблюдам остановиться и встать на колени, дабы путешественники могли спокойно сойти вниз. Вергилий закричал в ужасе, обнаружив, что прямо перед ним из песка вырастают некие плотные тени, превращаясь моментально в крошечных, мерзких, заросших волосами существ. Лица существ были перекошены, поры на коже были столь громадными, что казалось, будто лица изборождены оспой, глядеть на них без отвращения было невозможно. Существа вырастали из песка, словно из самих недр земных, и в руке у каждого был нож.
Огненный Человек выкрикнул что-то на странном древнем языке: "Тала, хон! Тала, хон!", а затем - Вергилию: "Ко мне, ближе, ближе!" Вергилий кинулся к нему, таща за уздечку верблюда - несомненно, они бы пропали, их бы убили, когда бы в тот же самый момент палец Эббед Сапфира не повторил свой привычный жест, окружив путешественников линией огня.
Троглодиты нарушили молчание, взвизгнули в ужасе и отшатнулись назад. Однако же те из них - немногие, что оказались внутри круга, кинулись на путешественников. Огонь между тем становился все выше и отсекал остальных уже настоящей стеной. Но времени разглядывать это зрелище не было. Вергилий поймал меч, брошенный в его сторону Огненным Человеком, и ринулся на троих коротышек, оказавшихся перед ним. Троглодиты отскочили в стороны и приняли такие позы, что намерения их разгадывались легко: сначала прыгнуть сзади и перерезать ахиллесовы сухожилия, затем - спереди и вскрыть сонную артерию. Однако же те, кто рассчитывает на оторопь и беззащитность жертв, слабы в открытом бою. Один из уродцев валялся уже без головы, другой, не преуспев в собственной атаке, с изумлением разглядывал свою рассеченную руку и напрочь выключился из схватки, третий же в отчаянии кидался на Вергилия, подобно крысе, оказавшейся с глазу на глаз с собакой в яме... Какое-то время они кружили друг против друга с оружием наготове, но тут к ним направился Эббед Сапфир, успевший уже прикончить двух других троглодитов. Уродец, несомненно, сразу бы нашел тут конец, когда бы, отступая, не угодил ногой в одну из тех дыр, сквозь которые троглодиты выбирались из своих подземелий наружу. И, с торжествующим криком, скрылся с глаз - там его достать не могли.
