Следующее различие, которым мы обязаны позднему Витгенштейну, вытекает из исследования вопроса о разнице между носителем имени и значением имени. Это вытекало из понимания им имен как этикеток, ярлычков, «лэйблов», которые как бы прикрепляются к предмету. «45. Указательное слово «это» никогда не может остаться без носителя. Можно было бы сказать: «пока существует какое-либо это, слово это также будет наделено значением, будь это простым или сложным». – Но это еще не делает слово именем. Напротив, ведь имя не употребляется в сопровождении указательного жеста; оно лишь объясняется с помощью его».[28] Феноменология говорит о том, что пока существует хоть одна религия, слово «Священное» будет наделено значением, а указать это значение (то есть, что такая-то религия существует там-то и там-то) значит начать объяснять и истолковывать. Указание – лишь часть объяснения, другая часть – именование, в котором предмету дается имя, и только, осуществив обе операции одновременно, имя получит значение и будет объяснено. В дальнейшем феноменология утрачивает значение, поскольку имя будет употребляться без соответствующего указательного жеста. В истории представления, ритуалы и переживания изменялись, и порой первоначальное значение трансформировалось и утрачивалось, феноменология обязывает спросить, что было первый раз, когда это имя было употреблено, действие совершено, переживание испытано. Области предметов, представлений и переживаний, выделенные Хайлером, являются носителями имени «Священного», но не значением его.

«Я хочу назвать именем только то, что не может стоять в сочетании Х существует»,[29] – замечает Витгенштейн. В структуре феноменологии священного мира Хайлера необозначенный центр не связывает имя с носителем имени, а это, в свою очередь, говорит о том, что феноменология говорит о значении имен, а история о его носителях. «Святое» – выступает как «образец», а не как нечто, имеющее или сохраняющее свойство «святого». Последнее уже содержит историю толкований и перетолкования толкований, каждое из которых имеет свое отношение к первоначальному образцу, сознается это или нет. Но если этот образец исчезнет, то не будет возможности говорить и о самом предмете. Например, можно говорить о красном предмете, но у каждого предмета свой оттенок красного, все они носители свойства, которое называется «красное». Значение слова «красное» может исчезнуть, если исчезнут все красные предметы, оно исчезнет, если мы более не сможем указать на красный предмет, то есть само «красное» исчезнет из нашего восприятия, памяти и воображения. С исчезновением красных предметов исчезнет только возможность указания, объяснения и истолкования значения слова «красное». В этом случае мы ничего не сможем ни назвать, ни объяснить. Для того чтобы эти возможности были сохранены, необходим образец «красного», существующий в нашем восприятии (значение красного цвета) и предмет красного цвета (носитель значения), и их соединение друг с другом посредством указания на предмет и именование предмета сделает красный предмет носителем имени. Посредством указания достигается соотнесение образца с предметом, посредством именования эта связь фиксируется. Белое пятно на белом листе бумаги существует, но оно не может быть указано и названо в силу того, что не может быть выделено и отделено от самого листа бумаги, не может быть зафиксировано. Говорят, что Бог и Имя Его едины. Это означает, что имя не может быть отделено от предмета, и указать предмет в этом случае можно, а именовать его можно только косвенно, назвав его не своим именем. Например, можно закрасить черным цветом белое пятно на белом листе бумаги и указать на него как на белое пятно, которое имелось в виду. В этом случае показывается одно, а говорится о другом. Пятно соотносится с образцом не белого цвета, а черного. Так, например, согласно Рене Жирару мифы скрывают священное, за образами мифов Фрейд увидел сексуальность, но и сексуальность в мифах, в свою очередь, скрывает что-то совсем другое, она скрывает спонтанное и заразительное насилие, которое и является священным предметом. В классической феноменологии святое обозначалось как сила, и тогда насилие понимается как одна из форм его проявления и манифестации. Рене Жирар утверждает эту позицию категорично: «Чтобы окончательно избавиться от иллюзий гуманизма, необходимо одно условие, но именно его современный человек и отказывается выполнить: нужно признать радикальную зависимость человечества от религии».[30] Хайлер более мягко говорил о зависимости человечества от власти религии, которая не обязательно проявляется в насилии.

Другой подход к исследованию противоречия намечен Витгенштейном в «Дневниках», скорее не другой подход, а исследование определенной его стороны. «Дневники» важны именно тем, что показывают ясно генезис весьма непростых мыслей Витгенштейна. Рассмотрим пример, когда на белое пятно на белом листе бумаги падает тень от другого предмета. Мы видим темное пятно, которое образовано не разницей в цвете пятна, а тенью, то есть разницей в освещенности. В данном случае мы можем говорить не о черном пятне на белом листе бумаги, а о тени предмета на белом листе бумаги. В этом случае темное пятно есть, но нет различия в химическом составе красок. «Оттенок» – слово в русском языке двусмысленное. Оттенок красного, с одной стороны, определенная градация красного цвета. С другой стороны оттенок это та разница в цвете, которая произошла «от тени», изменившей освещенность предмета. Образ Витгенштейн мыслит как тень предмета. Это хорошо видно в «Дневниках».[31] Тогда тень – образ, созданный проекцией предмета на сетчатку глаза. Отношение образа к действительности такое же, как отношение тени к предмету, его отбросившему. Образ – тень оказывается между предметом и глазом. Теперь рассмотрим образ, созданный через осязание предмета. В данном случае мы касаемся предмета. Образ – тень возникает между пальцем и предметом, нам порой кажется, что он на кончиках пальцев. Отсюда понимание Витгенштейном отношений проекции как «щупалец образа». Отношение проекции принадлежит образу, это свойство образа, так же как возможность отражаться в зеркале принадлежит зеркалу.

Рассмотрим второй смысл слова «оттенок» в самом прямом смысле, как то, что произошло «от тени». Витгенштейн замечает: «Образ тоже должен отбрасывать свою тень на мир. «…» Как я могу точно схватить ее? Здесь есть глубокая тайна. Это тайна отрицания».[32]

Прежде всего, тайна в том, что образ – это то, что не может отрицаться. Отрицаться может лишь соответствие образа действительности. Поэтому образ может быть истинным или ложным только в предложении, только предложение может быть истинным или ложным. Только в предложении что-то утверждается или отрицается.[33] Но предложение использует образ. Предложение не только что-то говорит, но и показывает. Но, в отличие от образа, «предложение членораздельно произносится».[34] Признаком предложения является то, что оно состоит из частей, Значит, в предложении образ распадается на части. Смысл предложения постигается молча, поскольку мы понимаем его, когда оно произнесено. Проговариваем мы его частями, а понимаем его смысл молча. При помощи предложения мы мыслим образ. Образ – это целое, которое разлагается на части в предложениях. Остается ли в образе после разложения некий остаток, который не может быть высказан в предложении? То есть только то, что может быть показано, но не сказано. Остается ли нечто после того как высказаны все утверждения и все отрицания? Это – первообраз, предел всякого постижения в образах, здесь происходит касание самой меры, она становится неприменима. «За нашими мыслями, истинными или ложными, всегда расположено темное основание, которое мы только позднее можем вывести на свет и выразить как мысль».[35] Это темное, в конечном итоге неразложимое основание и есть то, что отбрасывает тень на мир. Это – первообраз, не ставший предложением, а значит, ничего не утверждающий о мире и ничего не отрицающий в нем, и, здесь, на наш взгляд, лучше употребить еще одно понятие Витгенштейна – Прообраз мира. Он ничего не говорит, поскольку не переходит в форму предложения. Сама общая форма предложения не может воспринять его. Когда хотят о нем что-то сказать, то высказывают тождество.[36]