Склонись ко мне, берёза, и прости, Прости за то, что столько зим промчало, За то, что ты не раз меня встречала, А я не мог сыскать к тебе пути. Склонись ко мне, берёза, и прости. Какой рассвет, и дали зелены, И жерёбенок по лугу несётся, И цепь звенит у старого колодца, И тётка Поля сына ждёт с войны. Какой рассвет, и дали зелены. Мне б это всё по свету пронести, Не расплескать из сердца, не утратить. Мне этой ноши до скончанья хватит. Склонись ко мне, берёза, и прости, Мне очень трудно без тебя расти. 1982 Последние вьюги мне счастье на ухо нашепчут, Понурясь, за город проснувшийся выйдет зима, И льдины на речке себя, осердясь, искалечат, И ясными стёклами глянут на солнце дома. Привет же, апрель, выгоняющий хвори наружу! Как дружно расселись на плечи берёзам грачи! Природа мою заболевшую за зиму душу Берётся задаром на целую жизнь излечить. Спасибо, весна, за воробышка, вставшего в лужу, Дождался и он первых радостных вздохов земли. Неужто же я ни единому сердцу не нужен, Неужто не в срок мои чувства на вырост пошли? Не знаю, не знаю… Но верится, ходит по свету, Блуждает в потёмках озябшая чья-то душа. И хочется крикнуть, чтоб только услышала: «Где ты, Да что ж ты навстречу так долго идёшь не спеша?» 1994 Такие дни готовит лето, Что лишь ладони подставляй! А друг опять берёт билеты В литовский город Шяуляй. А мы, как галки на заборе, Сидим с женой, и не согнать. Какой резон своё Приморье Нам на Прибалтику менять! Не осуждаем торопливых, Но плохо ль где-нибудь в леске У волн Амурского залива Лежать, забывшись на песке. Глядеть туда, где остров Русский Играет синею волной, Где горизонт в ладошке узкой Возносит солнце над страной. 1982 Сестра моя кукол забросила, Сестра моя младшая – взрослая. Частенько у зеркала вертится. Невеста! А маме не верится. Ребята, подростки вчерашние, Её красотой ошарашены. Малышка соседская рада Её необычным нарядам. А бабушка смотрит внимательно И крестится вслед обязательно. – Куда это так наряжается? — Но внучку спросить не решается. Зачем приставать к ней с расспросами? Сестра моя младшая – взрослая. 1979 Есть прелесть жизни на яру, Когда смущённая рябина Расчешет кудри поутру И, потянувшись, выгнет спину. Вишнёвый свет ромашки пьют, Охрипший ветер дует в трубы, Шептать стихи не устают Берёз обветренные губы. Вдали от серых городов Здесь солнце вёдрами разносят, Снегами пахнет из садов, Леса кричат в разноголосье. Здесь мама, выйдя на крыльцо, Всё ждёт отца, забыть не смеет, И обручальное кольцо На пальце мамином тускнеет. 1982 Смолёные лодки и снасти, Ракушка да жёлтый песок. Какое же всё-таки счастье Домой заглянуть на часок. Стоять над водою высокой, Молчать, и смотреть на волну, И слушать, как шепчет осока О чём-то своём в тишину. Рассвет над деревнею брезжит В прозрачном просторе небес. Как грустно быть гостем заезжим Когда-то рождённому здесь. Смолёные лодки и снасти, Осенняя свежесть реки… Какое же всё-таки счастье — Пожатье отцовской руки. 1982 Утихает светлый ветер… А. Блок Светлый ветер родной стороны Засыпает над нашей избою, И далёкие звёзды полны Бередящего душу покоя. Этим звёздам сиять и сиять, Освещая дорогу идущим, Осеняя покой россиян, Озаряя осенние кущи. Но щемящее чувство вины Есть во мне перед родиной малой, Перед парнем, идущим с войны, И заросшей могилою мамы. От печальной дрожащей звезды Добрый лучик ложится на пашню, Как пригоршня последней беды, Как лоскут от России вчерашней. 1983 Хотелось краешка земли, Коней и сеновала, А мама, чтобы не ушли, Нас дома закрывала. И выше не было тоски: Из маминого плена Смотреть, как возят мужики На край на этот сено. Воды немало утекло, Узнал я, края нету, Но есть хорошее село, Где постоянно лето. 1986 |
