Авторы проекта в работе над рукописью постоянно опирались на ценную консультационную поддержку наших уважаемых коллег – проф. О. Ю. Климова, проф. Н. И. Кургановой, канд. филол. наук, доцента О. В. Пожидаевой, д-ра философии Райнхарда Нахтигаля. Мы выражаем каждому из них свою теплую благодарность.

Неизменно доброжелательное отношение к проекту со стороны сотрудников Национальной библиотеки в Осло и особенно важная на начальной его стадии помощь специалиста рукописного отдела Нины Корбу сделали возможным успешное завершение этой работы.

Настоящее издание получало постоянную организационную поддержку совместного научно-исследовательского и издательского российско-норвежского проекта «Асимметричное соседство: Россия и Норвегия, 1814–2014». В нем приняли участие Университет г. Тромсё (Арктический университет Норвегии), Северный (Арктический) федеральный университет (Архангельск), Институт всеобщей истории РАН (Москва), Институт оборонных исследований (Осло). Надеемся, что и предлагаемая вниманию исследователей публикация послужит достижению целей этого многостороннего и масштабного проекта.

В заключение мы считаем своим долгом выразить искреннюю признательность руководству Научно-исследовательского Совета и МИДу Норвегии, чья финансовая помощь помогла реализации настоящего проекта.

1

18/5 VII 1916 Христиания [32]

Herr Prof. Olaf Broch

Дорогой профессор, Ваше письмо было отослано в Петроград в день получения его. Радуюсь тому, что Вы наслаждаетесь деревнею[33]. Я обожаю сельскую жизнь и, следовательно, вполне понимаю Вас. Искренне благодарю за Давыдова[34]. П.[авел] Н.[иколаевич][35] прислал уже второе письмо. От души желаю всего лучшего и Вашей семье.

Гулькевич

2

1 VIII / 19 VII 1916 Христиания

Дорогой Профессор,

Павел Николаевич Милюков был весьма удручен тем, что ему не удалось видеть Вас. Он хотел, по крайней мере, услышать Ваш голос, но и этого мы не добились, хотя просидели у телефона с 12 по 5 часов. Помимо удовольствия, которое он должен был получить от беседы с Вами, он хотел выяснить у Вас, каковы его шансы на приглашение читать доклады в самом начале сентября нового стиля?[36] Можно ли на это надеяться? В утвердительном случае он уедет на месяц в Швейцарию. Если же нам не удастся устроить то, о чем мы с Вами мечтали, то Милюков через дней 8–10 вернется прямо в Россию. Хотите Вы ему написать прямо в Cambridge university extension, Summer Meeting?[37] Или хотите поручить мне телеграфировать то, что желаете передать ему?

Сердечно жму Вам руку. Прошу передать мое почтение Вашей супруге[38]. Мой молодой сотрудник[39] вернулся очарованным Вашею семьей и милым приемом.

Сердечно Ваш Гулькевич

3

11 VIII / 29 VII 1916 Христиания

Дорогой Профессор,

Мне

совестно

[здесь и далее выделено в документе – ред.], что мы Вам причиняем столько хлопот. Получив Ваше любезное письмо от 2 VIII / 20 VII, я немедленно телеграфировал его содержание П. Н. Милюкову. Я все выжидал, как он отзовется на телеграмму, чтобы ответить Вам. Между тем, вчера получил Ваше новое, милое письмецо от 9 сего месяца. Вновь протелеграфировал радостную содержащуюся в нем весть П.[авлу] Н.[иколаевичу] и ожидаю с минуты на минуту весточку от него. Я не хочу откладывать, однако, с выражением Вам глубокой и искренней признательности за все то, что Вы сделали в смысле пропагандирования Русского дела[40]. Большое, большое Вам спасибо! Я, несомненно, испытываю чувства большого удовлетворения при сознании, что в Вашем лице мы имеем такого влиятельного поборника наших идеалов. Сознание это внушает мне самые радужные надежды относительно возможности достижения тесного взаимопонимания наших обоих народов. Еще раз спасибо Вам.

Сердечно преданный Гулькевич

4

14/1 VIII 1916 Христиания

Дорогой Профессор и благодетель,

Вчера поздно вечером получил от нашего Посла в Лондоне телеграмму следующего содержания: «Miliukoff accord pour Somme indiquce (т. е. ту, которую Вы были столь добры указать: 7-800 kr.[41]) et pour 5 Septembre»[42]. Benkendorf[43].

В последнем пункте произошло недоразумение: Вы сообщили мне, что лекция не должна была бы состояться ранее 2 сентября, я же удлинил этот срок до 5 сентября. Милюков же вероятно понял, что мы выбрали с Вами упомянутое число. В виду этого, во избежание недоразумений очень прошу Вас дорогой Профессор разрешить мне телеграфировать Павлу Николаевичу с точным указанием ему дней, когда он должен читать в Aul’е[44].

Остальные формальности установим по Вашему возвращению сюда. Еще раз извиняюсь в причинении Вам столького беспокойства и вновь приношу Вам выражение самой глубокой и искренней признательности.

Ваш Гулькевич

Сердечный привет Вашей милой семье

5

25/12 VI 1917 Стокгольм [45]

Дорогой, дорогой Профессор,

Лишь сегодня удается «урвать» минутку, чтобы побеседовать с Вами и вновь сказать Вам и дорогой для меня семье Вашей самое сердечное спасибо за ласку и любовь, которые я видел денно и нощно с Вашей стороны. Такого чувства я никогда еще до сих не испытывал и вероятно не испытаю – но и за этот год счастья искренне благодарю бога. Одновременно радуюсь, что как бы ни были обстоятельства, чувства всех Вас ко мне, как и мои ко всем Вам,

никогда не

изменятся.

Глубоко радуюсь Вашей предстоящей поездке в Петроград. По крайней мере, я буду иметь в ней утешение (в нем Вы мне не откажете) Вас приютить на несколько дней по пути в Россию и обратно. Устройтесь лишь так, чтобы за Ваше отсутствие телеграммы (только самые важные) посылались кем-либо из Русских (Мадам Теттерман?[46]).

Письмо госпожи Косс[47] при сем возвращаю. В виду ее связи, хотя бы денежной, с Австрией, не могу писать ей прямо. Но посоветуйте ей зайти ко мне в Миссию часов около 10 – в любой день – я с ней условлюсь, как поступить ей и надеюсь помочь переправить ее дочь в Россию.

Я страшно утомился путешествием в Россию, но рад, что меня вызвали в Петроград. Я видел многое, что внушает мне веру в лучшее будущее и в возможность поддержания победы порядка над анархией. Пессимистичен был лишь Шингарев[48], остальные куда бодрее и увереннее.

Не нахожу слова, чтобы благодарить Вас за Вашу статью в «Aft.[enposten]»[49]. Она так хороша, что могла бы смутить меня, и я мог бы поверить Вам. Но я с сожалением знаю себе цену и знаю, что Вы смотрите на меня глазами дружбы. Следовательно, Вы пристрастны. Тем не менее, очень и очень благодарю Вас. Ваши слова так сердечно теплы, что согревают меня, хотя я их не заслуживаю.