Я хранила молчание почти весь вечер, просто глядя на фотографии Майкла. Его изменения от младенца до маленького карапуза были невероятными. Я благодарю мои счастливые звезды за то, что хоть получила шанс вообще увидеть их. Сходство с Михой было потрясающим. Не могу поверить, что не увидела это в ту ночь, когда держала его. Когда он открыл свои глаза, знакомый голубой цвет должен был быть моей первой подсказкой. Но кто знал?

После того вечера мы все пытались жить обычно, как только это было возможно. Адвокат сказал нам самим не связываться с Митчеллами, чтобы дать его фирме уладить грядущие дела. Зная, что усыновление не было правомерным в глазах закона, он сказал, что он, возможно, сможет припугнуть их, чтобы вернуть его нам обратно без всяких проблем. Это было долгое испытание, но мы были готовы сделать все необходимое, чтобы вернуть Майкла назад.

Я больше не придерживалась мысли о том, что просто позволю ему быть с его новой семьей. Сейчас зная все, они не заслуживают его. Я никогда не забывала его, а теперь я не перестану бороться за него.

Кажется, удача может быть на нашей стороне. Позвонил мистер Гамильтон, желая назначить нам встречу, чтобы поговорить с ним о тех успехах, которых он достиг с момента нашего последнего разговора. В среду после работы Мэтт, Миха и я встретились с его родителями в офисе мистера Гамильтона.

За длинным столом переговоров также присутствовал еще один джентльмен, мистер Рид. Он пояснил, что работал вместе с мистером Гамильтоном над тем, что он назвал "одним из самых деликатных дел". Миха держит мою руку в своей, когда мы сидим молча, его отец берет бразды правления в свои руки и задает каверзные вопросы.

— У нас есть несколько фактов в нашу пользу с точки зрения "усыновления", которое имело место.

Мистер Гамильтон пролистал свою стопку бумаг. Подтолкнув повыше свои очки на носу, он начал знакомить нас со всем, что узнал.

Из того, что я видела до сих пор, мама Михи, Скайлар была сильной женщиной, которая сильно любила свою семью. Я вижу, как слезы надежды наполняют ее глаза, некогда взгляд потери, когда тем вечером мы беседовали, теперь медленно приближается к надежде. Теперь есть вероятность, что она сможет увидеть, как растет ее единственный внук. Глядя на нее, я по-настоящему вижу, как должна вести себя мать, любящая свою семью и ни перед чем не останавливающая, чтобы получить то, что нужно ее семье и то, что она хочет.

Снова я не могу поверить, что вся эта боль и страдания от рук моих матери и отца. Старая поговорка гласит, вы можете выбрать своих друзей, но вы не можете выбрать свою семью? Пожалуй.

Погрузившись в свои мысли, я не понимаю, что плачу. Мое лицо не выражает никаких эмоций. Я, должно быть, слушаю, но просто не могу найти себя, чтобы сосредоточиться. Когда поднимаю глаза, я сознаю, что все глаза устремлены на меня.

— Простите.

Не знаю, задали ли они мне вопрос, или я что-то пропустила.

— Дорогая, тебе не за что извиняться. Мы все беспокоимся за тебя, милая, вот и все.

Скайлар держит свою руку у сердца. Ее лицо сжимается, и вновь текут новые слезы. Я поражена той любовью, которая есть у этой женщины для всего вокруг нее.

— Малышка, ты в порядке? — спрашивает Миха.

Глядя в его успокаивающие голубые глаза, я кладу голову ему на руку, кивая в ответ. Поцеловав меня в голову, Миха протягивает руку вокруг стула и притягивает меня к себе. Мы просидели так оставшийся час.

На этой встрече мы узнали несколько вещей. Для начала, их договор не имеет юридической силы и не будет предоставлен в суде по целому ряду причин. Мои родительские права никогда не были аннулированы в глазах закона. Родительские права Михи также не были аннулированы. Ни один из нас добровольно не подписывал отказ от наших прав. Написанный от руки договор между моими родителями и Митчеллами считался бы высоким риском в правовой системе. Нас поставили в известность, что каждое государство имеет свой свод правил, когда дело доходит до усыновления.

В нашем случае, кажется, были установлены не все правовые требования, и это одно дает надежду мистеру Гамильтону и мистеру Риду, что мы выиграем этот случай. Отец Михи связался с несколькими своими друзьями, окружными судьями, и прилагал все усилия, чтобы убедиться, что буква закона на нашей стороне. Он был твердо уверен, что будет сделано все возможное. Иметь друзей в высших эшелонах власти имеет свои преимущества.

Покинув адвокатскую контору, Миха и я направились домой, держась за надежду, что мы получим Майкла. Мы не только снова вместе, но теперь мы сможем быть родителями. Готовы ли мы? Сможем ли мы сделать это?

— Миха, а мы готовы воспитывать нашего ребенка? — спрашиваю я, впадая в панику от сомнений, которые мои родители втолковывали мне годами.

— Детка, мы будем делать все, что для этого нужно. Возможно, мы молоды и просто ищем путь назад друг к другу, но когда я узнал, что у меня есть сын, я не мог перестать думать о нем.

Прижимая автомобиль к краю дороги, он останавливает его и откидывается на спинку сиденья, глядя вперед на дорогу.

— Если бы я не уехал, мы бы воспитывали его. Это буквально убивает меня, знать, что мы создали его, но он живет с чужими людьми, а не с нами.

Откинувшись, легко понять, что он глубоко задумался. Перегнувшись через сиденье, он открывает бардачок и достает маленький пакетик. Тень улыбки пробегает по его лицу, прежде чем он закрывает глаза и облегченно вздыхает. Когда он открывает свои глаза, они блестят, между тем как они танцуют на моем лице. Его заразительная улыбка заставляет меня хихикать, и потом он замолкает, но чуть позже его нижняя губа начала дрожать.

— Ты веришь, что все происходит не случайно, Эл?

Голос Михи дрогнул, когда он произнес мое имя.

Я отвечаю кивком, не зная, к чему это ведет.

Его дыхание замедляется прежде, чем его глаза уставились на дорогу, выражение на его лице похоже, будто он пытается что-то вспомнить.

— Что ты сказала мне несколько лет тому назад?

— Не знаю, к чему ты клонишь?

Не могу сдержать улыбку, изображая неведение. Хотя я догадываюсь, о чем он спрашивает.

Он опускает свой подбородок.

— Да, ты знаешь.

Я более чем счастлива вернуться назад и вновь пережить эту часть нашего прошлого, поэтому я говорю ему то, что он хочет услышать.

— Ты моя родственная душа, и я знала это по тому, как я чувствовала тебя до дрожи.

— Точно.

Его тело расслабляется. Потянувшись, он нежно обхватывает мою челюсть и проводит большим пальцем по моей щеке. Закрыв глаза, я кладу голову в его руку. Только его прикосновение могло бы успокоить тысячи бурь.

Он улыбается, потом опускает глаза на мои губы, прежде чем снова остановиться на моих глазах.

— Малышка, ты все еще чувствуешь это?

Потянувшись, я обхватываю своей рукой его руку, сплетая наши пальцы.

— До дрожи, Миха, и никогда не прекращала. Однажды ты отдаешь свою душу, и ты не можешь забрать ее обратно. Она больше не принадлежит мне. Она принадлежит тебе, и это с того самого дня, когда мои глаза столкнулись с твоими пять лет тому назад.

Его глаза блестят от слез, которыми наполняются его глаза. Наклонившись поближе, он не отводит свои глаза от моих, даже когда наши губы соединяются. Держа мою голову в своих руках, Миха усиливает поцелуй, наклонив свою голову. Разорвав наш поцелуй на долю секунды, запыхавшийся Миха трет своим носом мой в поцелуе бабочки. Я обычно бы захихикала, но этот миг – все что угодно, но не забава. Нежность, в его подобных пару прикосновениях и сладких поцелуях, это то, что делает жизнь достойной.

— Эльза, — шепчет он, когда его губы ласкают мои медленными кругами.

— Миха.

Мой ответ, скорее всего, всхлип.

— Малышка, посмотри на меня.

Я смотрю, открыв свои глаза, первое, что замечаю, это как пронзительны и властны его глаза. Он дает мне два быстрых страстных поцелуя, а потом останавливается. Он улыбается, но все еще держит свои губы слегка прижатыми к моим.