Он отвечает ей так доброжелательно, что это отвратительно. Мне хочется блевать, но краешком глаза я вижу Миху, сдерживающего улыбку и качающего головой. Он пытается придумать, что сказать, в этом я уверена по выражению его лица.

— Ужин был сказочным, Эл. Я объелся, — говорит Миха, поглаживая свой живот. Вместо того чтобы остановиться на этом он покусывает губу, чтобы сдержать смех, с какой-то неуверенностью в глазах. Боюсь, что он не закончил, да, многое случится.

— Спасибо, что пригласила меня на ужин и приготовила для всех нас.

Тёплые слова и искренняя улыбка, которую он дарит мне, почти плавят моё сердце.

—Ты сделала хорошее дело, — его радость блекнет при взгляде на Ника. — Я знаю, у вас нет желания сидеть сейчас здесь, и, честно говоря, у меня тоже. Это чертовщина какая-то, не важно, с какой стороны на это смотреть.

Ник добавляет:

— Ты прав.

Его замечание менее чем проницательное.

Я не смею смотреть кому-либо в лицо. Вместо этого я пялюсь на свою едва съеденную порцию на тарелке. Мои внутренности скрутило, нервы на пределе, и чтобы ухудшить и без того тяжёлое положение Миха начинает поглаживать под столом мою ногу. Он сидит слева от меня, и в тот момент, когда чувствую, как его тёплая рука начинает ласкать мою ногу, я едва не подпрыгиваю. В ту минуту, когда я делаю попытку двинуться, он сжимает свою руку, заставляя меня остаться там, где я сижу.

Никто не замечает моего внезапного движения. Лиза занята потиранием своих висков, а Ник буравит взглядом потолок, без сомнения, проклиная себя. Никто не смотрит на Миху или меня, если уж на то пошло. Слава Богу!

— Эй, — говорит Миха, оставляя свою руку покоиться на моей ноге. — Это правда. Мой мир перевернули вверх дном. Мы все почувствовали это, давайте не будем притворяться. А сейчас вопрос таков: сможем ли мы преодолеть это? — помедлив минуту, но не дождавшись от кого-либо хотя бы слова, он продолжает. — Вы трое долгое время были друзьями, и меньше всего мне хочется разрушить это. Если я должен буду уйти, то я сделаю это.

— Это мысль, — говорит Ник, хлопая рукой по столу.

— Что ты говоришь, Эйс? — кажется, Лиза вернулась на Землю.

Громкий стон вырывается из горла Ника.

— Можем мы все просто называть его по имени? Как бы то ни было, глупо называть его Эйсом.

То, как он произносит "Эйс", неприятно. Я уверена, он сделал это, чтобы достать Миху.

— Что значит глупо? Это-то тут причем? — огрызнулся Миха, как я и предполагала.

— Дерьмо, — сказала Лиза, но её глаза задерживаются на нём, вопрошая, ответит ли он на вопрос.

У него нет шанса ответить, потому что Ник всё ещё гнёт свою линию.

— Просто это кажется мне глупым, приятель. Я не понимаю этого, — бросая свою салфетку на стол, допрашивает Миху Ник.

— Это все из-за Эльзы, Лиза, — говорит Миха, обращаясь к Лизе, а не к Нику. — После того, как я уехал из дома и поступил в Академию, я стал называться Эйсом.

— Почему?

Её глаза полны любопытства.

Оставив мою ногу, Миха потирает затылок. Могу сказать, что он нервничает и похож на идиота, мне хочется успокоить его. Опустив руку под стол, я осторожно хватаю его за бедро. Невинный жест предполагал только приободрить его. Взгляд, который он посылает мне в ответ, мягкий, но когда его светло-голубыми глазами овладевает неуверенность, в них появляется сомнение. А потом я чувствую, как его рука накрывает мою. Моё сердце не может удержаться, чтобы не начать учащенно биться. Он нежно переплетает свои пальцы с моими. Наши руки ищут поддержки друг у друга, как мы всегда делали. Этот небольшой жест всего лишь частица того, что кажется естественным для нас, для прежних нас, как бы то ни было.

Наши невысказанные слова убедительно свидетельствуют о той чрезвычайно сильной связи, которая у нас есть. Наши души поют мелодию, знакомую только нам. Мои зубы впиваются в нижнюю губу, а глаза наполняются слезами. Расскажет ли он ей правду, почему он больше не назывался Михой? Ради неё, надеюсь, что нет. Что касается меня, возможно, я изнемогаю, чтобы ещё раз услышать его причину.

Подыскивая правильные слова, он пристально изучает вопрошающие глаза Лизы. Он начинает и несколько раз останавливается, всякий раз делая паузу. Когда он начинает говорить, это звучит нежно и мило.

— Уехав, я понял, как сильно скучаю по тому, что я чувствовал, когда Эл произносила моё имя, — говорит он с абсолютной честностью.

О, Господи, он собирается рассказать ей правду. Смертельной хваткой сжимая своими пальцами его, я пытаюсь привлечь его внимание, чтобы попросить его остановиться. Не причинять ей боль правдой. Единственная проблема – мой жест может быть также расценён как знак поддержки. Что это нормально, рассказать ей правду. Чёрт. Затаив дыхание, я настраиваю себя на всё, что слетает с его губ.

— Когда я уехал, старый я остался позади. Мне хотелось слышать своё имя, исходящее из её уст. "Эйс" стало заменой. Я потратил годы, вспоминая, как она повторяла моё имя, зная, как оно произносилось самым сладким голосом, который я когда-либо слышал.

Он говорил так нежно и чрезвычайно мило, как будто обнажал свою душу, будучи совершенно честным с ней. Миха не лжёт, даже когда сделать это было бы проще всего. Как можно не попасть под его чары? Видеть его здесь, слышать его милые слова, держать его за руку под столом – нет слов, чтобы объяснить, что я чувствую к нему прямо сейчас.

Я изо всех сил держусь за его руку, моё тело дрожит, когда слёзы достигают моих губ. Отчаявшись прекратить это, я пытаюсь встать и выйти из-за стола. Мне нужна передышка. Только Миха не позволяет этому случиться, он крепко держит меня под столом. Я застряла здесь, поэтому быстро смахиваю слёзы со щеки второй рукой. Ник протягивает мне салфетку. Чтобы не раскрыть отказ Михи отпускать мою руку, я беру её у Ника свободной рукой.

— Ты всё ещё любишь её, не так ли?

Вопрос Лизы больше похож на утверждение, чем на вопрос. Её глаза ни разу не покинули явно потрясённое лицо Михи.

Он незамедлительно любезно отвечает:

— Я не знаю, переставал ли когда-либо любить её, та часть моего сердца была закрыта в течение многих лет. Я никогда не знал, увижусь ли с неё снова, — его голос ломается, заставляя глотнуть коктейля. — Эта неделя была самой трудной в моей жизни, второй после недели, когда я уехал из города и... покинул её.

Его глаза медленно оставляют Лизу, чтобы задержаться на моих, прежде чем меня поражает его очаровательно милая улыбка.

Положив руки на стол, Ник наклоняется ко мне поближе.

— Ты всё ещё любишь его, Эл? — любезно спрашивает он.

Моя голова раздумывает над его вопросом. Не в состоянии сконцентрироваться на чём-либо или на ком-либо, я спрашиваю себя: "Как, чёрт побери, мне нужно ответить на это?" Что должно ответить – моё разум или моё сердце? Я сама-то знаю ответ?

— Что?

Слово проскальзывает сквозь мои губы, но именно моим глазам трудно сосредоточиться на противоречивом лице Ника.

— Просто будь честной со мной, — его слова искренние, в них нет ни грамма злости. — Мы все заслуживаем знать, что ты чувствуешь, так как Миха довольно много выложил о своих чувствах к тебе.

Как такое возможно, неужели это правда? Сейчас я не могу доверять себе, не могу поверить во что-либо, неужели я правильно его поняла?

Боль и печаль – единственные эмоции, с которыми я привыкла жить все эти годы. Сейчас обе эти эмоции закипают, готовые пролиться с каждой новой слезой, стекающей с моих глаз. Из моего горла вырываются рыдания, и я отчаянно ищу способ рассказать им о своих чувствах, хотя совершенно не уверена в них. Сказать, что я в замешательстве – ничего не сказать.

— Я не знаю, как должна себя чувствовать.

Внезапно в моей голове возникает вихрь эмоций, желающий увидеть, кто займет верхнюю строчку в моём сердце. Вынужденная объяснить своё состояние после пяти долбаных лет, я чувствую не только боль, но и злость. С тех пор, как в мою жизнь вернулся Миха, прошёл слишком короткий промежуток времени. А они ждут, что я точно буду знать, какие чувства испытываю. Они не понимают, что не всё в мире настолько ясное, не всё в нём делится на чёрное и белое... иногда вещи бывают серыми.