– НЕТ. Времени мало…

– Что поделаешь. – Она не дала мне договорить.

– Может, дадите мне закончить? Я хотел сказать, что вы будете ходить слишком долго. А я сейчас вернусь. Минут через пять, максимум.

Она поколебалась, но вернулась на место.

– Хорошо, но если самолет начнет тонуть, выбирайтесь сразу, ладно? Обещайте мне.

– А вы сразу берите из кармана лодки нож и перерезайте шнур, иначе вас тоже затянет.

Она шарит обеими руками в пластиковом клапане на борту нашего плавсредства и вынимает оттуда что-то серебристо-оранжевое.

– Нашла! Но вы ведь вернетесь, правда?

– Вернусь, – кричу я и исчезаю в темноте фюзеляжа, где еще продолжают мигать аварийные огни.

Расплескивая все поднимающуюся воду и уворачиваясь от тела Терезы, которое плывет мне навстречу, я добираюсь до кресла Маргарет и выдергиваю из-под него спасательный жилет. Поворачиваясь, чтобы идти назад, ударяюсь обо что-то ногой – рюкзачок Лиллиан. Без раздумий закидываю промокшую насквозь сумку себе на спину и продеваю руки в лямки. Вода уже доходит мне почти до подмышек, так что я скорее плыву, чем иду. Так, еще раз не задеть Терезу. Хорошая она была женщина. Никому не пожелаешь такой смерти.

В овальную дверь самолета хлещет снаружи вода. Потянув шнур спасательного жилета, я делаю глубокий вдох и ныряю в поток, плотно сомкнув губы и зажмурившись, чтобы не наглотаться соленой воды. Отчаянно колотя руками и ногами, думаю только о том, как отплыть от самолета подальше – ведь, идя ко дну, он наверняка утянет с собой и меня.

Когда моя голова все же оказывается на поверхности, я приоткрываю глаза и, щурясь от дождя, начинают высматривать наш плот и Лиллиан в нем. Их нигде нет. Наматывая круги по воде, я беспомощно наблюдаю, как самолет, клюнув носом, идет ко дну.

И вот я плыву. Рюкзак Лиллиан тянет меня вниз, почти сводя на нет подъемную силу моего жилета. Я бы бросил его, но выпутываться в воде из лямок кажется мне слишком обременительным. К тому же я сосредоточен на дыхании и поиске плота с Лиллиан в окружающей воде.

Удар грома разрывает черноту и, кажется, отдается вибрацией во все моем теле. Молния вспыхивает, ломаясь на тысячи осколков в бурлящей воде впереди, и на долю секунды освещает что-то, плывущее по волнам. Вполне возможно, что это какая-нибудь ерунда, а возможно, плот.

Короткие вспышки молний помогают мне не потерять предмет из виду, и я целенаправленно плыву к нему. Правда, страх делает меня неуклюжим, у меня не получается синхронизировать движения рук и ног. Ладно, черт с ней, с синхронностью, главное – правильно дышать. А волны между тем накатывают так часто, что от одной до другой я не успеваю перевести дух, и у меня начинают гореть легкие. Вдруг я получаю мокрый шлепок прямо в лицо, соленая вода просачивается в уголки моих плотно сжатых губ. Тихая темнота внизу тянет меня за ноги, и каждая новая волна погребает меня под собой на секунду дольше предыдущей.

Вот надо мной вырастает новая водяная гора; она словно великан, а я – ее игрушка. Но я успеваю нырнуть под нее раньше, чем она обрушивается на меня. Гора проходит сверху, а я вишу в воде, подо мной – океанская толща. Ее покой так манит, но тут спасательный жилет выталкивает меня на поверхность – он не дает мне сдаться. Прорываясь сквозь пенную шкуру воды, я цепляюсь щекой за скользкий пластик.

– НА ПОМОЩЬ! – ору я, стараясь перекричать шторм. – Лиллиан! Помогите…

Чья-то рука хватает меня сзади за рубашку и втягивает на край плота.

– Вот, – слышу я свой скрипучий голос, – я принес. – И протягиваю спасательный жилет, а сам без сил и без дыхания падаю на дно пляшущего плавсредства.

– Ты что там, заблудился, что ли? – Я почти счастлив слышать грубый голос Кента. Будь у меня больше сил, я бы его обнял.

– Нет, миссис Линден нужен был спасательный жилет. Но, раз уж вы решили пуститься в плаванье без меня, для меня это был бы последний заплыв на короткую дистанцию, – пробурчал я, рывком поднимая голову от днища, по которому каталась полуторадюймовая волна. – Я чуть не утонул, пока догонял вас. Только не подумай, что я жалуюсь, – саркастически добавляю я.

Щурясь от дождя, вижу Маргарет Линден, которая полулежит на Лиллиан у другого борта. Она по-прежнему без сознания, да и у Лиллиан такой вид, точно она вот-вот отключится. Кент швыряет ей жилет, он ударяет Лиллиан прямо в грудь. Она открывает глаза и кричит:

– Вы… вы живы! Когда вы не вернулись, я подумала… Я думала, мы вас больше не увидим. Я думала… – Ей изменяет голос.

Я жив. Мокрый до нитки, я буквально всей кожей впитываю эти слова. Я уцелел в авиакатастрофе. Я помог спасти человеку жизнь, и я принес сумку.

– У меня для вас кое-что есть, – кричу я и, с риском снова угодить за борт, бреду по вихляющемуся у меня под ногами скользкому желтому дну к Лиллиан – до того мне не терпится показать ей, что я принес. Тут на скамейку напротив плюхается Кент.

– Где Тереза? – Капли стекают по его щекам, затекают в рот. Непривычно видеть его, обычно непроницаемого, таким взволнованным. – Ты видел ее в воде? Я тебя не видел, пока ты не врезался в лодку; может, и ее не вижу. – И он продолжает оглядывать волны вокруг.

У меня вдруг пересыхает во рту, и я открываю его пошире, надеясь поймать побольше пресных капель. Интересно, почему под дождем так легко промокнуть – и так трудно напиться? Пока несколько капель драгоценной влаги стекают мне в распухшую от соли гортань, Кент наклоняется ко мне и заглядывает мне прямо в лицо.

– В чем дело? Где она, Дейв?

Я не знаю, что сказать. Перевожу взгляд на Лиллиан, надеясь на ее помощь, но она нас не слышит. Она вся в крови, прижимает кусок окровавленной ткани к голове миссис Линден, на лацкане светлого пиджака пожилой дамы виден красный потек.

– Чего ты на нее уставился? – рычит Кент. – Отвечай.

Путаясь в словах, я смотрю на свои сморщенные от воды пальцы, чтобы не видеть его лица. Не надо тянуть, лучше сказать все, как есть, – раз, и готово, словно повязку первой помощи сдергиваешь. Я вспоминаю врача, который без обиняков сообщил мне о том, что мой отец умер, не вынеся сердечного приступа. Вот так же и я скажу.

– Кент, не знаю, как тебе сказать… мне очень жаль… Тереза умерла.

Кент, помолчав, фыркнул:

– Да иди ты, придурок, сам не знаешь, что мелешь. Она плавает, как рыба. Ничего с ней не случится. – И он тычет мне толстым пальцем в плечо.

– Она осталась в самолете, Кент!

– Ты-то откуда знаешь? – Он смотрит на меня сверху вниз с отвращением, от которого даже приподнимается его верхняя губа.

– К сожалению, знаю. – Я сажусь на скамью рядом с ним и, как могу, спокойно объясняю. – Когда самолет проходил через турбулентность, она не успела сесть, а когда в нас попала молния и самолет сильно тряхнуло, она… – У меня снова пересыхает во рту. Я не хочу это говорить. Не хочу помнить об этом. – В общем, когда свет загорелся снова, она лежала на полу с открытыми глазами. И не дышала.

– И ты хочешь сказать мне, что вы ее там бросили?

– Кент, она была мертва, – настаиваю я. – Мы едва успели вытащить миссис Линден; вернись мы еще за телом Терезы, нам и самим оттуда не выбраться. Времени не было.

– Времени, говоришь, не было? На тех двоих, значит, было. – И он тычет пальцем в Лиллиан и миссис Линден, которые жмутся друг к дружке, пытаясь укрыться от дождя. – У тебя было время притащить этот дурацкий жилет вместе с рюкзаком нашей мамашки, а Терезу ты бросил тонуть вместе с самолетом? – вопит он, весь раскалившись от ярости, которая вдруг пришла у него на смену упрямому отупению. Его пальцы впиваются в мою рубашку так, что ее ворот сдавливает мне на горло.

– Она была мертва. Что я мог поделать? Честное слово, ничего.

Кент встает на кренящемся плоту лицом ко мне и делает попытку поднять меня в воздух. Он на добрую голову ниже меня и, по крайней мере, фунтов на двадцать тяжелее, но, несмотря на свое выпирающее брюшко, еще вполне мускулист. Я пытаюсь высвободиться из его хватки, но борьба с водой ослабила меня; мне не вырваться из его лап, которые пригибают меня к пенящейся бездне. Сколько меня продержит на плаву мой жилет? И когда меня учуют акулы – до или уже после того, как остановится мое сердце?