– Вызовите ко мне Синеватого.

– …распивал коньяк в квартире гражданки Сизенко Алены Владимировны, с которой встречался в последнее время и на которой даже собирался жениться. Оба скоропостижно скончались от отравления метиловым спиртом, – докладывал Васильев Боброву. – Как в коньяке оказался метиловый спирт, я не знаю. Степанов никогда не покупал паленое спиртное во всяких сомнительных палатках. Даже раньше, когда денег было не густо… У этой Алены тоже не должно быть самопальной выпивки – она вся такая козырная, прикинутая, с самомнением…

– Может, нарочно подставили? – спросил Бобров.

– Может, но кто и зачем?

– Наверное, есть немало людей, которым он мешал.

– Да всем блатным мы мешаем, – пожал плечами Васильев. – Сейчас надо похороны хорошо организовать да вдове материальную помощь выделить.

– Ну, деньги-то у нее, наверное, есть, – прищурился Бобров.

– А, кстати, и нет, – ответил Васильев и, пораженный внезапным открытием, замолчал. Напарник не носил своей доли домой! Но и у Алены ее не нашли… Только сложенную дорожную сумку с вещами и путеводителем по Барселоне… Значит, девочка собиралась в путешествие, а оно вон как обернулось… Но пол-ляма евриков где?

На столе у Боброва зазвонил внутренний телефон.

– Шеф! – подполковник включил громкую связь.

– Зайдите ко мне с Васильевым, – коротко приказал Синеватый.

– Есть! – Бобров встал. – Пойдем. Наверное, насчет похорон. И потом, надо подумать, как это все подавать. Нельзя же написать, что наш сотрудник у неизвестной девицы отравился метиловым спиртом, как какой-то бомж. Нужна более благородная и героическая версия.

Но оказалось, что Синеватый вызвал их не за этим.

– Значит, так, – сказал полковник, глядя в сторону. – Ситуация резко изменилась, и нам надо вернуть все обратно.

– Как? – вытаращил глаза Бобров. – Кому вернуть?

– Тем, у кого взяли, тем и вернуть.

– Как так? Уже и потратили…

– Потратили, не потратили, команда такая пришла – мы должны ее выполнить. Все, что осталось, принесите мне. Хорошо, что порошок не распатронили. Кстати, что там с Кульковым и Степановым?

– Так они же мертвы! – удивился Бобров.

– Это я знаю. Где их деньги? – начальник требовательно посмотрел на Терминатора.

– Не знаю, – пожал плечами Васильев. – Степанов с невестой собирался дом покупать. А сейчас они вместе на том свете. Так что спросить не у кого. А насчет Кулькова я тем более не знаю.

– Значит, надо поговорить с женами. Деликатно, но твердо. И вообще – ищите деньги! Вы же сыщики! Что, я вас учить должен?

– Где же их искать, товарищ полковник? – развел руками Васильев. – И я даже не знаю, как с женами разговаривать… У них такое горе, а тут расспросы про деньги… Да еще «левые»…

Синеватый раздраженно прихлопнул ладонью по столу.

– Ну, знаешь, не знаешь – дело твое, я жду деньги. Срок – два дня. Идите, работайте!

– Есть! – развернувшись, офицеры вышли из кабинета.

Синеватый не ошибся – Васильев действительно был сыщиком, причем хорошим. Покойный напарник упомянул, что положил деньги в банковский сейф – значит, от этого сейфа и надо танцевать. Правда, возникает вопрос: в каком из десятков Тиходонских банков он абонирован? Но у Васильева имелся ответ. Если Алена находилась под влиянием своего тайного любовника Ивана Косоногова, а похоже, что именно так и было, то он и мог посоветовать ей, куда лучше положить деньги. А если учесть, что когда-то Косоногов, под псевдонимом «Невидимка», состоял на связи у оперуполномоченного Звонарева, который в настоящее время является влиятельной фигурой в «Тихдонпромбанке», то ларчик открывается просто…

На этот раз Звонарев встретил его очень сдержанно, если не настороженно.

– Да, был Степанов у меня. Абонировал сейфовскую ячейку с какой-то девушкой. Вроде бы невеста его, что ли, я так и не понял. Он разве с женой развелся?

– Да нет, – сказал Васильев.

– Седина в голову, бес в ребро, – усмехнулся Звонарев. – Ну, меня это не касается. Я ему помог все быстро оформить, договор он заключил на три месяца. Только вскоре они пришли и деньги забрали.

– Когда это было?

– Да вот, дня два назад. Сказали, дом будут покупать.

– Ясно, – кивнул Васильев.

Нечто подобное он и предполагал.

Жена Кулькова – пожилая располневшая женщина, которая или была намного старше своего покойного мужа, или так выглядела, только развела руками.

– Откуда? Зарплата у него была хорошая, но с нее не отложишь ничего. Тем более я стараюсь дочери помогать: когда выпадет свободная копейка, ей или куплю что-нибудь, или продукты отнесу, или денег подкину.

– Но он должен был принести достаточно крупную сумму.

– Не знаю, – сказала она. – Откуда он ее взял, крупную сумму-то?

– Так что, значит, точно денег нет?

– Нет, – сказал она твердо. – Денег нет. Вы бы лучше спросили: не надо ли нам помочь? Муж всю жизнь на государство работал, с преступниками боролся, поэтому и погиб… А теперь вы приходите, и у меня какие-то деньги забрать хотите!

Она заплакала.

Когда Васильев сказал Татьяне, что покупка дома откладывается на неопределенное время, с ней случилась истерика.

– Да ты что?! Ты соображаешь, как так?! Ведь это и заклад пропадет, десять тысяч псу под хвост!

Действительно, авансовые деньги при срыве сделки не возвращаются.

– Ну, что делать… – сказал Васильев. – Аванс я, может, потом и выбью назад, если получится. Но просто так сложилось, что деньги надо возвращать.

– А что это за деньги? – закричала Татьяна. – Откуда они? Куда ты вообще встрял с этими деньгами? И что с Виктором получилось? Как он погиб? Что вообще с вами происходит?

– Не знаю, – сказал Васильев. – Со всем миром что-то происходит.

Он вышел из квартиры, не слушая, что за его спиной кричит жена.

Его доля была почти целой, не считая заплаченного за дом аванса, тысячи, потраченной на подарки Татьяне, да того, что он отложил на похороны Степанова. Зашел к Боброву, тот протянул конверт:

– Здесь все десять тысяч.

Не выказывая удивления размеру суммы, Васильев сунул конверт в кейс и отправился к Синеватому.

– Принес? – мрачно спросил полковник. – Все?

– У меня пятнадцати тысяч не хватает. Бобров дал десять тысяч. Жена Кулькова сказала, что у нее ничего нет. Доли Степанова тоже не нашел.

Синеватый ударил кулаком по столу.

– Бобров все отдал, за Кульковым осталась двадцатка! Что удивленно смотришь? Каждый получил, сколько заслужил! Ваши премиальные самые крупные. И вот доля Степанова пропала! Двести пятьдесят тысяч евро! Куда они могли деться?

– Не знаю. Хотя версии есть.

– Выкладывай!

– Возможно, сработал давний любовник гражданки Сизенко, некто Косоногов. Научил ее забрать всю сумму из банка под предлогом совместного отъезда на ПМЖ в Испанию, а сам отравил ее, взял деньги и улетел один. А Степанов просто попал под раздачу. Или к отравлению Косоногов не причастен, а деньги из ячейки забрал сам, воспользовавшись связями с начальником службы безопасности банка Звонаревым… Помните, он у нас работал опером в Центральном отделе?

– Не помню, да это и не важно. Ну-ка, дай мне его данные…

– Кого? Косоногова или Звонарева?

– Этого, косого!

– Косоногов Иван Семенович, тысяча девятьсот шестьдесят шестого года рождения, уроженец города Пшенограда Тиходонского края…

Полковник полностью и разборчиво записал все на листе из блокнота.

– У него дом в Испании, и он вряд ли вернется, – пояснил на всякий случай Васильев.

– Неважно! Если у меня не хватает денег, то я должен дать хотя бы перспективного фигуранта…

– Но может, он и не при делах! Не исключено, что Звонарев, узнав о гибели держателей ячейки, сам извлек деньги и передал Корнилову, с которым хорошо знаком… Или просто присвоил, хотя, когда речь идет об общаке, это опасно…