Наконец наша ОПГ (мы ж в тылу врага, значит вне закона) оказалась у какого-то центрового здания разукрашенного гитлеровскими флагами, из окон стали бить по нам пулеметы, шмайсеры (МП-38 или 40) и карабины. Бойцы таяась за танками и ганомагом стали стрелять по окнам, танки бабахали осколочными и стрекотали пулеметами, счетверенка косила немцев как болгарка железный лист. Тут послышались выстрелы и из-за здания, видимо подоспели онищуко-абдиевцы, немцам небо показалось с свининку (мабуть с овчинку?). Танки, ганомаг и счетверенка остались нас прикрывать, и я повел бойцов на штурм здания. Нам помогло два обстоятельства, первое само собой то, что немчура непуганая была, и растерявшись, позволила нам взять здание - комендатуру. Второе то, что немцы не привыкли обороняться, это они к 42-43 научаться обороняться, а щас попытались пойти в атаку, а против наших автоматов (ППШ, ППД и расовых немецких МП-38/40) в тесных коридорах и комнатах, это гиблое дело. Мы захватили раненного коменданта - майора вермахта, и бургомистра, остальных добили а зачем нам дармоеды?

Покончив с засевшими в штабе, в комендатуре, то есть, оставив под охраной пленников, снова объединившись с абдиевско-онищуковским ОПГ, мы начали зачистку города. Жители города, оставшиеся под немецким игом, видимо не успели к нему привыкнуть, и активно выдавали места спрятавшихся нечурбанов и их приспешников. Особенно порадовало попадание в наши очумелые ручки не кого-нибудь, а самого шефа полиции некоего Остащука, эмигранта из Польши, но местного уроженца, которого пленил собственноприкладно не менее местнейший Явтушевич.

"А почему Ильиных нигде не видать, да еще нас не встретили его посланцы, в чем же дело" думаю я. Тут подошел местный житель и сказал, что в тюрьме (как в любом цивилизованном городе и в Городке1 есть тюрьма) немцы начали расстрел заключенных. На выручку заключенным рванули два броневика с "косилкой" так обозвали счетверенку бойцы, взвод Онищука (и я к ним прицепился), остальные продолжили расчистку по квадратам. Бронетачанка бортовой номер 658 (вообще лживый гений Ивашина им проставил номера от 654 по 659) подразделения ДОН - 16, с ходу вскрыла ворота тюрьмы, и для устрашения бабахнула во внешнюю стену бронебойным (тупо шугнуть) потом за ним прорвался второй броневик и наша "косилка", ну и бойцы начали зачистку. Кстати результат самого бронебойного выстрела в стенку практически ноль, результат: много грохота и небольшая дырка в стене, зато психологический эффект, покруче чем Большой Взрыв.

Немцев парализовал этот бронебойный выстрел, а вид Церенова и Мамбеткулова с какими-то саблями окровавленными (само собой для понтов) вообще вызвал у немчуры преждевременную импотенцию с признаками внеочередной (причем не положенной по полу) менструации. Ведь немцев запугали азиатскими ордами, и вот они, живое воплощение духов Чингисхана, Батыя и Эмира Тимура с окровавленными ятаганами (или что там немцы ждали, там акинаки может, или катаны). Они ж не знают что Мамбеткулов вообще городской, да еще и учитель математики (ботан еще тот), короче они подняли свои клешни, а начальник отстреливался (мы потом поняли кто он), но на одном парабеле далеко не уедешь, да и Мамбеткулов лицо кровью обмазал, и показался, ощерив зубы. Начальник тюрьмы наверно подумал, что сам Чингисхан за ним пришел, и застрелился последней пулей. Бойцы начали открывать камеры, то есть открывали тюремщики под присмотром бойцов, подгоняемые пинками и прикладами по тому же филе. В тюрьме, оказалось, было человек пятьдесят заключенных, в основном окруженцы, коммунисты и дерзкая молодежь не пожелавшая прогнуться перед немчуринами, немцы успели расстрелять человек десять. Потому что расстреливали не все, ведь орднунг же, убийствами занимались пять надзирателей, остальные охраняли периметр и т.д.

- Церенов, вы, где с товарищем киргизом сабли-то нашли а?

- Как где, в комендатуре, там было штук пять в кабинете у одного покойного фрица, мы его сперва мочканули, и потому не смогли с ним поближе познакомится (о чем "искренне" сожалеем), ну и где он взял да как, выяснить не смогли, но это точно наши, советские клинки, кавалерийского образца.

- Мне кажется надо остальным бойцам с монголоидной внешностью, тоже раздать сабли, на немцев оказываеться, очень потрясающе действует, мне кажется еще какие-нибудь чапаны и малахаи изыскать, и вообще фашисты на генетическом уровне какать будуть. Не все же Унгерну монголоидами европоидов пугать.

- Если мой разрез глаз пугает немца, кладу его на алтарь родины, - заржал Мамбеткулов.

- Товарищ старший лейтенант, посмотрите, кого мы нашли, - говорит Соловьев молоденький боец из пограничников, а сзади идет своей персоной его величество господин-товарищ Ильиных, в меру отполированный немчурыдванами, сверкая царапинами и гематомами на морде лица.

- Арсений Никанорович, а что ж вы тут делаете? Нашли время для отдыха на курорте " У кривого Ганса".

- Сегодня с утра поймали, лично господин Остащук, а выдал ему меня бывший второй секретарь нашего горкома, ныне бургомистр Яковенко Олег Павлович, сука. За три дня сделал шаг по карьерной лестнице, и полный путь по карьере предателя. Ребята были заняты печатанием листовок, а я и не знал, что эта сука подалась к немцам, зашел поутру, что бы он вас встретил на севере. Сам-то на юге хотел вас встретить, но не попал, скорее, попал, но не туда.

- Арсений Никанорович, а Яковенко стреноженный ждет вас в комендатуре, можете ему всю жопу двухжопую напинать (двухжопый - икки кут, идиома из узбекского, предатель значит).

- Его не напинать надо, а повесить в центре города за яйца.

- Так вы Арсений Никанорович первый секретарь райкома партии, а партия сказала выполнить, мы сказали есть! Повесим за милую душу, хоть за яйца хоть за хоботок.

- Бойцы, обследуем дома, очищаем от вражеской скверны город; бронники и "косилка" помогаем, все вперед выполнять, Церенов останься.

И мы втроем Ильиных, Церенов и я пошли не спеша (как 45 год блин) к комендатуре, и я показывая кровожадный вид калмыка спрашиваю у Ильиных.

- Арсений Никанорович, кстати, ваши друзья, то есть недруги, которые из высшей расы, почему-то сильно бояться вот этого горячего калмыцкого парня, даже выстрелить в него ссут.

Представьте, идет человек, рост 180 - 190 см, пилотка одета как шляпа Наполеона, перпендикулярно взгляду, на шее висит ППД, на спине лук, с одного боку ножны сабли, с другого колчан со стрелами. Колчан, скажем так себе - третий сорт MADE in ЛЕС (на коленке, за пять минут), не каждый неандерталец позарился бы. В руках сабля, причем с сверхбрутальными потеками крови. И раскосое лицо истинного сына степей Азии плюс усы подковой аля Чингисхан. Тут не только немцу, тут любому эуропэйцу, экстренная замена памперса потребуется, он еще для пущего страха лицо кровожадно перекашивает, как будто кости грызет, и лицо нехороший человек кровью смазал немного.

- Так если б он на меня попер, я б наверно тоже туалет искать стал, во плечи как фасад танка еще и антураж полный экзотики, прям Субудай Багатур во плоти ведет тумены на Европу.

- Ау, товарищи европеоиды, хватит заливать, кроме чингизидов завоевателей не было что ли, по-вашему, ваши македонские, д. римляне, лакедомонцы (или ламекедонцы), стефаны батории, гитлер тот же, тоже по колени и выше в крови шастали. Гунны тоже не совсем сестры милосердия, но венгры (потомки гуннов) у вас как-то даже европейцами считаются, - начал умничать брат калмык.

- Босхамджи, да я не европоид брат, правда и не монголоид, а там смесь бульдога с носорогом, мои-то предки тюрки оттуда же, откуда монголы пришли, правда лет на тысячу раньше, и ассимилировались с среднеазиатскими аборигенами, персоязычными, вот и получились мы узбеки европомонголоиды или монголоевропоиды, короче ни туды, ни сюды. А то, что немцы от тебя писаются, так это их проблемы и наша сила, сила СССР в дружбе и разнообразии его народов.