© С. Тимофеев, 2019

Владимир сидел в небольшой таверне, кабачке, гостинице, или еще где, за маленьким столиком, приткнувшемся в углу. Скрытый тенью, он мог наблюдать за всем происходящим не привлекая к себе внимания, что сейчас было особенно важно: предстояло решить первую загадку, а именно, где именно он очутился благодаря усилиям Анемподиста, снабдившего его в дорогу традиционным кошельком с неразменной монетой, но не удосужившегося дать ни одного указания относительно места назначения. Открытое пространство было небольшим; едва ли не треть его занимал длинный массивный стол, окруженный скамьями, столики поменьше, с примостившимися рядом табуретами, расположились вдоль стен. Лестница, изогнувшись молнией, вела на балюстраду второго этажа. Там, по всей видимости, имелись комнаты, сдававшиеся внаем. Хозяин заведения, – скорее всего, это был именно он, – мирно дремал у одного из проемов, ведших, должно быть, в кухню. Возле стола расположилась группа из четырех человек, одетых как средневековые бюргеры. У одного из них через плечо на ремне была перекинута волынка (Владимир почему-то сразу же назвал его про себя менестрелем). Менестрель о чем-то вполголоса вещал, остальные, подобно хозяину, дремали, изредка покачивая головой в такт словам рассказа. Перед каждым стояла большая деревянная кружка, видом напоминавшая усеченный конус. Сверху над ними висело, – так показалось Владимиру, – несколько колес от телеги, с воткнутыми по окружности горящими свечами. Мягкий приглушенный свет, степенная тихая беседа, – идиллия, да и только! – если бы не буря за окнами, время от времени сотрясавшая входную дверь, ломившаяся в затянутые бычьими пузырями окна, обиженно подвывавшая в трубе и окатывавшая здание потоками ливня. Иногда пространство на мгновение освещалось вспышкой молнии; но ни эта вспышка, ни гневные возгласы грома не могли развеять сонные чары, царившие внутри.

Владимир прислушался к тому, о чем повествовал менестрель.

– …выехали тогда на ристалище сэр Пэр и пэр Сэр, и помчались друг на друга, и разом ударили их копья, и разлетелись вдребезги, а сами рыцари сверзились наземь. Тогда, поднявшись, выхватили они мечи и принялись осыпать друг друга ударами, пока мечи их не рассыпались в труху. Лишившись оружия, отбросили они щиты, и двинул могучей рукой в железной перчатке сэр Пэр пэру Сэру в ухо, а пэр Сэр – в ухо сэру Пэру. Загудело внутри лат от могучих ударов и могучих проклятий… Признали соперники, что равны они силами, обнялись, и, продолжая гудеть латами, скрылись в свои шатры… И были восхищены все присутствовавшие на трибунах силой их и трудолюбием.

Вслед за тем раздался грозный звук рога, и выехал на ристалище Черный рыцарь, и не нашлось никого, кто принял бы его вызов…

– Неужели? – обозначил заинтересованность один из сидевших, чуть приоткрыв глаза. – Неужели не нашлось ни одного отважного рыцаря?

– Ни одного, – подтвердил менестрель. – Потому что все уже разошлись: кто на пир, кто на отдых. Ночь наступила, сгустилась мгла. Долго трубил в рог Черный рыцарь, вызывая поединщика, а потом повернул коня, и скрылся в лесу. И были его доспехи зеленые, как весенняя трава, и конь его был зеленый, а каков был он сам, никто не знал, потому как забрало его шлема было опущено…

– Зеленый… – снова приочнулся один из слушателей. – Так почему же черный?

– Он всегда приезжал на ристалище, когда спускалась ночь, и в темноте зеленое казалось черным…

– А опаздывал почему?

– Жил, наверное, далеко. Пока к себе вернется, отдохнет, опять на турнир соберется, глядишь, уже и ночь. А может, просто не везло ему по жизни… На следующий же день, как герольды подали трубами сигнал к возобновлению поединков, выехали на ристалище дон Сквайр и сквайр Дон, и помчались друг на друга, и разом ударили их копья, и разлетелось вдребезги копье сквайра Дона, и покинул он седло, и оказался на земле. Видя же, в какое разорение вверг его дон Сквайр, – а надо заметить, что сквайр Дон был младшим сыном и из наследства ему досталось только доброе имя, – выхватил он жердь из забора и принялся гоняться за доном Сквайром, и не успокоился прежде, нежели не изломал жердь об его латы…

Турнир был прерван, собрался рыцарский суд, который, разобрав дело по справедливости, лишил сквайра Дона права участия за использование недозволенного оружия, после чего восстановил его в этом праве за находчивость.

Так закончился тот день, а под вечер протрубил рог Черного рыцаря…

В этот момент со стоном распахнулась входная дверь, и в помещении возникло еще одно действующее лицо, скрытое плащом. Воспользовавшись обстоятельствами, ворвался ветер, потушивший висевшую поблизости Владимира «люстру», и дождь, словно кто-то выплеснул через порог воду из огромного ведра. Дверь захлопнулась, вошедший скинул плащ.

Русоволосый, крепкий, статный, при бороде и усах, с мечом за спиной, одетый скромно, но с достоинством, – сразу видно, из благородных, – он оглядел помещение в поисках места, после чего, небрежно бросив плащ на руки подскочившей служанке, в два широких шага ликвидировал расстояние, отделявшее его от столика Владимира, уселся без приглашения на табурет, после чего довольно дружелюбно промычал:

– Надеюсь, благородный рыцарь будет не против, если его не менее благородный собрат по оружию разделит с ним скромный ужин?

Несколько не ожидавший такого развития событий Владимир оказался не против, после чего выяснилось, что слова, произнесенные новоприбывшим, следует понимать буквально – тот подвинул к себе блюдо с остывшим мясом и овощами, кувшин с молоком, и принялся насыщаться. Работая только руками и челюстями, но, следует признаться, не без некоторого изящества. Быстро опустошив блюдо и кувшин, он благородно вытер рот рукавом и сказал:

– Благодарю тебя, благородный рыцарь, за трапезу, ибо случилось так, что в дороге я совершенно поиздержался, – в доказательство своих слов, он достал из кармана кошелек, развязал его и вытряхнул содержимое на стол. Из кошелька с легким звоном выпало несколько медяков. – Я не могу расплатиться с тобой прямо сейчас, но мой меч – к твоим услугам. Скажи мне о своих проблемах, и я последую вместе с тобой, дабы разрешить их в твою пользу. Но прежде я должен назвать тебе свое имя, чтобы ты знал, кто перед тобою. Имя мое – Ланселот Болотный.

– Ланселот… Болотный?.. – удивленно переспросил Владимир. – Вы… ты… наверное, хотел сказать – Озерный?..

– Увы!.. – взгляд его собеседника погрустнел. – Когда-то, давным-давно, в стародавние времена, замок нашего рода действительно стоял на прекрасном острове, посреди прекрасного озера. Но его неумолимое течение (времени, я имею в виду), не только изрядно опустошило нашу сокровищницу, но и постепенно затянуло водную гладь ряской и тиной. И теперь наш обветшавший замок окружает болото… Как ни прискорбно об этом говорить, – но истинный рыцарь не должен опускаться до низкой лжи, стремясь возвеличить то, что пришло в ничтожество…

– Вы… ты… наверное, ищете Грааль? И давно? – Владимир никак не мог решить для себя, как ему следует обращаться, на "ты" или на "вы".

– Давно… – Ланселот задумался. – Много поколений ищут утраченный Грааль, но традиция… – Он наставительно указал пальцем в потолок. – Традиция утрачена быть не может. Мой далекий предок, сражавшийся бок о бок с самим королем Артуром и не раз спасавший ему жизнь, дал клятву, которой связаны и мы, его потомки, что отыщем его и доставим в Камелот. Король же, взаимообразно, дал клятву выдать за доставившего Грааль свою дочь, чтобы дети, родившиеся от этого брака, могли с честью занять престол Британии. С той самой поры кто-нибудь из нашего рода непременно отправляется на поиски, а королевская дочь ждет его возвращения…