Джаспер сидел на пляже с самого рассвета, пытаясь поймать хоть след вдохновения, но тщетно. За все это время у него получилось сделать хороший такой, качественный набросок, автором которого с легкостью мог оказаться полуторагодовалый карапуз: волнистые линии вместо объемных пенных волн, кривое колесо с лучиками вместо солнца и самолетики странной конфигурации вместо чаек.

«Соберись, тряпка!» – приказал он себе, открепляя от портативного мольберта испорченный лист и, закрепив на его месте новый, вновь взял в руки карандаш и уставился на море.

* * *

Элис, как и каждое утро, собиралась на пробежку.

– И монстра своего не забудь! – раздался из кухни голос брата.

Под монстром подразумевался премиленький йоркширский терьер по кличке Хук.

– Ты сам мне его подарил. И имя тоже придумал ты. Так что нечего теперь обзывать несчастное животное, – рассмеялась девушка, но щенка все же позвала: – Хук! Иди ко мне, моя прелесть. А то папочка сегодня не в духе.

– Я ему не папочка!.. – прогремел Эммет на весь дом.

Элис снова рассмеялась и вышла из дома, отправившись по давно знакомому маршруту.

Добежав до пляжа, девушка перешла на размеренный шаг, спустила Хука с поводка и пошла вдоль кромки воды, думая о чем-то своем и стараясь следить за тем, чтобы песик не забегал слишком глубоко, и его не утянуло волнами.

Собачки нигде не было видно.

– Хук! – взволнованно позвала девушка. – Хук, где ты? – и бросилась на поиски.

* * *

Лазурный Берег всегда был популярен среди людей искусства. Здесь писали свои шедевры Огюст Ренуар, Поль Сезанн, Пабло Пикассо, Марк Шагал и многие другие.

«Почему же я такой неудачник?..» – с грустью подумал Джаспер, откидываясь на уже довольно горячий песок и прикрывая глаза ладонью.

Хотя неудачником его назвать сложно. Выходец из семьи потомственных военных, он пошел поперек воли родителей и стал художником. Его работы можно было увидеть как в известных отечественных и европейских галереях, так и в частных коллекциях публичных лиц. Этой осенью намечалось открытие его собственной галереи, поэтому он приехал в Сен-Жан-Кап-Ферра, чтобы написать что-то по-настоящему гениальное, способное затмить все его предыдущие работы и задать новый темп в искусстве марины.

Вдруг Джаспер почувствовал, что кто-то или что-то тянет его за штанину. Приподняв голову и убрав ладонь от глаз, он увидел щенка, которого его сестра охарактеризовала бы как «помесь крысы с мочалкой». Песик рычал и урчал, вцепившись своими остренькими зубками за край весьма потрепанных джинсов, и очень старался оторвать хоть кусочек ткани.

– Ты чей такой славный? – поинтересовался Джаспер у щенка, почесав того за ушком. Песик согласно заскулил и начал ластиться к руке мужчины, оставив без внимания и без того видавшие виды штаны.

– Хук, ну где же ты? – донесся до Джаспера чей-то голос.

Спустя несколько мгновений из-за отвалившегося от прибрежной скалы огромного куска камня показалась похожая на эльфа девушка.

– О, вот ты где, проказник! – обрадовалась девушка-эльф и подбежала к собачке, чтобы взять ее на руки. – Мамочка вся испереживалась! Она думала, что тебя утащили злые морские чудовища! Никогда больше так не делай! – пожурила она песика.

Джаспер поднялся с песка и принялся рассматривать девушку, пока та сюсюкала со своим питомцем.

При ближайшем рассмотрении схожесть девушки с эльфом только усилилась: маленький рост, короткие чёрные волосы и голос, похожий на перезвон колокольчиков.

Разобравшись с непослушным щенком, девушка перевела взгляд на парня.

– Спаси… – хотела поблагодарить она, но осеклась, и вместо этого выдохнула: – Боже мой!.. – и уставилась на него широко раскрытыми глазами.

Перед ней стоял высокий медовый блондин с карими глазами и обворожительной улыбкой, босой, одетый в поношенные джинсы и безразмерную футболку. Все это никак не соответствовало представлению девушки об идеальном молодом человеке, способном привлечь ее внимание, однако, окидывая его заинтересовано-оценивающим взглядом, она заметила лежащий на песке мольберт.

– Вы художник? – спросила она.

Он проследил за ее взглядом и грустно вздохнул.

– Что-то вроде того.

– Элис, – представилась она и протянула руку для рукопожатия.

– Джаспер, – галантно поклонился он и поцеловал руку девушки.

– Джаспер? – переспросила она, смутившись от его жеста. – Знаете, моего любимого художника тоже зовут Джаспер! Давайте, я вам о нем расскажу… – она опустила щенка на песок и, взяв Джаспера под руку, так стремительно увлекла его за собой, что парень едва успел подхватить свои вещи.

– … он такой замечательный, вы себе даже не представляете! – затараторила Элис, абсолютно забыв о собачке и не поинтересовавшись, есть ли у ее нового знакомого время на прогулку. – Джаспер Хейл – художник-маринист, работы которого можно встретить по всему миру! А знаете, что самое интересное? – спросила она и тут же ответила: – Его никто никогда не видел, представляете?! Злые языки поговаривают, что он давно уже умер, и это его наследники выставляют по картине в год-два, но его недавнее интервью в «Vanity Fair» полностью опровергает эти сплетни. Я так и сказала всем своим знакомым: «Выкусите, завистливые паразиты!»…

Джаспер шел радом с девушкой, слушая ее вполуха. История собственного становления и восхождения на пьедестал в мире маринистов была ему хорошо известна. Начав рисовать, по настоянию отца он взял в качестве псевдонима девичью фамилию матери. «Дабы не позорить славный и героический род Уитлоков», – говорил отец. По его же просьбе пришлось отказаться от светских тусовок для продвижения своих работ и рассчитывать только на свой талант, везение и мастерство нанятого агента. Было нелегко, но они справились. Уже через год представители известных аукционных домов чуть ли не дрались за право выставить на продажу полотна молодого, но от этого не менее талантливого, художника, тщательно скрывающего свою личность. С тех пор прошло уже около десяти лет.