Эдвард приближался все ближе ко мне и спустя мгновение стер с моего лица каждую слезинку своими губами, прежде чем прикоснуться к моим. Этот поцелуй я запомню на всю жизнь… так отчаянно, но в тоже время мягко и нежно, с беспредельной любовью и теплом. И от этого становилось ещё больнее. Я хотела остаться здесь, вместе с моим милым мальчиком, чтобы он никогда не выпускал меня из своих объятий. Но вместо этого отстранилась от любимого и печально посмотрела на Эдварда.

- Надеюсь, однажды ты простишь меня, - прошептала ему я.

- Не уходи… пожалуйста, - обречённо, почти без всякой надежды, но с безмерной тоской в голосе взмолился он.

Я встала. Он больше не стал удерживать меня. Просто смотрел в сторону, не желая меня больше видеть. Я хорошо знала Эдварда и того бунтаря, который жил у него внутри.

- Мне нужно идти, но я оставляю тебе своё сердце.

Не оглядываясь, я убежала домой. Быстро, не видя перед собой ничего, кроме пелены слез, и не чувствуя ничего, кроме боли в разрывающейся на части душе.

Тремя часами позже я стояла перед зеркалом и примеряла своё подвенечное платье из атласа, украшенное мелким жемчугом и кружевами. Сестры почти не разговаривали со мной, бурча под нос что-то про моё ужасное поведение. Я зашла в дом, когда на часах только пробило шесть часов утра. Не нужно было быть слишком догадливым, чтобы понять, о чем все подумали. Но мне было все равно. Я знала, что произошло на самом деле, что я осталась верна Джейкобу, несмотря на то, что моё сердце принадлежит другому, и это поддерживало меня.

Я упаковала свой маленький единственный чемодан и попрощалась с сёстрами и отцом. У крыльца уже ожидал экипаж, который довезёт меня до церкви в пригороде Лондона, где произойдёт венчание. В пути меня должна была сопровождать тётушка Джейкоба, которая любезно согласилась перенести эту тяжёлую дорогу. Впрочем, казалось, её не особо волновало происходящее вокруг – она мило похрапывала, устроившись на мягких подушках заднего сидения повозки. Семья не могла сопровождать меня, так как это потребовало бы слишком больших расходов, да отец и не смог бы доехать так далеко. Мое сердце болезненно сжималось от мысли, что он не сможет повести меня к алтарю.

Чарли поцеловал меня в лоб и трогательно улыбнулся.

- Прощай, папа, - прошептала я. Слезы так и наворачивались на мои глаза.

- Прощай, моя девочка, ты такая красивая сейчас… Прости меня, если когда-нибудь сможешь,- печально прошептал он. По его лицу было видно, как ему тяжело.

- Я не виню тебя, отец. Просто так сложилась моя судьба. Береги сестёр, - напоследок добавила я.

- Хорошо. Не забывай нам писать.

- Да, конечно.

Он помог мне придержать подол платья, пока я забиралась в повозку.

- Белла, постой! – услышала я вдали сдавленный крик. И, конечно, знала, кому он принадлежал.

- Мы можем ехать, - сказала я извозчику, собрав в кулак всю силу воли, чтобы не выскочить из экипажа и не броситься в объятия любимого.

Я молча откинулась на мягкое сидение и зажмурила глаза, уткнувшись лбом в холодное стекло. Небо затянуло тучами, шёл мелкий дождь. От прелести утра не осталось и следа. Сейчас природа плакала вместе со мной.