Поворачиваюсь, смотрю тебе в глаза. Всполохи эмоций: раздражение, неуверенность, нежность… Нежность? Сердце екает, и скептичность с тоскливой язвительностью сменяются безмерной любовью. Поднимаюсь тебе навстречу. Забытый труд великого философа с грохотом падает с колен.

Неуверенные объятия, робкие поцелуи. Тысячей осколков разлетается теория, выстроенная исстрадавшимся от ревности сердцем. Мой, сейчас ты только мой. Треск срываемой ткани, стук рассыпающихся пуговиц, таинственно дематериализовавшаяся обувь… И два тела сплетаются на широкой кровати. Угрожающе раскачивается балдахин, но выдерживает, дожидается момента, когда первая волна страсти отступает, переходит в нежные поглаживания.

Раскинувшись, таю под твоими ласками, во рту солоноватый вкус семени. Ну что же ты, любимый? Я жду, я давно уже готов принять тебя. Пусть резко, как тебе нравится, практически без подготовки. Так даже лучше – дольше память. Ты же склоняешься, нежно целуешь за ушком, шепчешь что-то прелестно-непристойное… А потом вдруг захватываешь и переворачиваешь.

Теперь уже ты подо мной. С трудом привожу в тонус разомлевший организм, недоуменно смотрю на тебя. Ты же с совершенно определенными намерениями разводишь колени. Что это? Никогда за семь лет, что мы вместе, не менялись у нас роли.

- Ты уверен? – вырывается у меня.

Нежно улыбаешься и вовлекаешь в поцелуй. И целуешь, пока не улетучиваются последние остатки моего рассудка, пока рука спешно не находит припрятанную под подушкой заветную баночку. Пока мой язык не спускается туда, к неизведанной территории, обводит, теребит, проникает. Ты стонешь, плавишься под моими движениями – пальцы тоже не бездействуют, лаская поднимающуюся и наливающуюся твердь.

Приходит черед смазки. Один палец, второй, третий, простата. Мечешься, сам разводишь еще шире колени, насаживаешься, требуешь продолжения. И получаешь его. Медленно, очень медленно начинаю входить. Ты в шаге от оргазма, уже не обращаешь внимания на отзвуки боли, лишь стремишься получить свое.

Резким движением вхожу до конца и, похоже, попадаю. Ты кричишь и выгибаешься – не от боли, от нахлынувшего наслаждения.

Тесно, жарко, невыносимо прекрасно.

- Карлайл! – стон растекается в жарком мареве страсти.

Начинаю толчки – сначала аккуратно, потихоньку, хотя приходится бороться не только со своим, жаждущим и сходящим с ума от неутоленного желания организмом, но и с тобой. Твои закатившиеся глаза, приоткрытые в непрекращающихся стонах губы, ноги, обхватывающие меня… Срываюсь, ускоряясь и вколачиваясь в призывно раскрывшееся подо мной тело. Быстро, слишком быстро ты уносишься к мерцающим созвездиям оргазма, забирая с собой и меня.

Тяжело дыша, лежим рядом.

- Оказывается, и ты без меня не скучал, любимый… - твой голос сух и бесстрастен.

Что это, сарказм? Издевательство? Растекшийся в послеоргазменной неге мозг отказывается соображать. Приподнимаюсь на локте и заглядываю тебе в глаза. Нет, не издевка в них, но сожаление, тоска и… прощание. Вот оно что! Это был прощальный подарок?! Такого я точно не ожидал, даже от тебя. Особенно от тебя. Это же… Ты даже не осознаешь всю степень проявленной жестокости.

Темная волна ярости поднимается из самых глубин моего существа. Многие годы подавляемая, но от этого только набравшая силу флорентийская кровь дает о себе знать. Не замечаешь. К лучшему. Ни к чему тебе видеть, да и знать не обязательно. Я тоже хищник. Не ирбис, не пантера – черный волк порывисто соскочил с развороченной кровати и стремительно переместился к столику у камина. Бутылка, два бокала, фамильный перстень. Первый полон, второй тоже, белый порошок растворяется мгновенно. Пей, моя любовь, пей. А я последую за тобой.

Вымучиваешь какую-то шутку, сам над ней через силу смеешься. Резкий взмах рукой, алый росчерк вина на белоснежных простынях… Значит, не судьба.

Тук… тук… Все реже и реже… Ты уходишь, ускользаешь, растворяешься в вечности. И вместе с тобой исчезает Аро Северус Медичи, блестящий профессор естествознания Университета.

Зазеркалье отпускает меня, но не тебя. Зову тебя, ищу среди теней, мечущихся по комнате. Голос хриплый от криков и сдерживаемых слез. Входная дверь приоткрыта, и сквозняк танцует на пламени свечей. Выскакиваю из домика – на улице непроглядная тьма. Приходится возвращаться. Фонарь загорается неохотно, робкий огонек за стеклянной крышкой словно раздумывает, а стоит ли ему вообще гореть.

Повторно пытаюсь осмотреться, тусклый свет скорее мешает, чем помогает. Внимание привлекает темная громада маяка, точнее, не сама громада, а свет, мелькнувший в одном из узких окошек. Спотыкаясь, практически бегу. Массивная дверь, ступеньки, один пролет, второй… Двигаюсь практически на ощупь. Задыхаясь, распахиваю очередную дверь и врываюсь на площадку на самом верху маяка, в самом его сердце – у линз.

Ты стоишь, оперевшись на невысокое ограждение, вдумчиво изучаешь чернильную тьму ночи, пронзаемую лучом надежды. Ветер развевает полы моего спешно накинутого черного плаща, пробирает до самых костей. Твоя одежда в безупречном порядке, идеальные локоны не шелохнутся.

- Карлайл…

Нет реакции.

- Любимый.

Оборачиваешься. Пристально смотришь, затем молча качаешь головой. Робко приближаюсь. Уголок твоего рта слегка приподнимается, и ты раскрываешь мне свои объятия. Дом. Счастье. Не леденящий холод, но живительная прохлада.

Тянусь к твоим губам. Игриво уворачиваешься, и мне попадаются щека, подбородок, даже шея. Кожа нежная, гладкая, пахнет морем. Наконец ловлю, и меня кружит, уносит стремительным воздушным потоком.

Поцелуй замирает солеными брызгами у меня на губах.

Твое дыхание - мое дыхание.

*Хулиганский реверанс в сторону Фрая )</p>