И все исчезли. Комната опустела с такой скоростью, что сбитый с толку Мейсен не успел заметить. В его душе трепыхались чувства, но понять, что они означают, не мог. Он лишь безучастно лежал, в луже из холодной воды и собственной крови, пока в комнату ни зашла и ни ахнула служанка, привлекая к себе внимание.

- О… tesoro! – воскликнула она, прижимая руки к груди и кидаясь к дезориентированному хозяину дома. Эта женщина всегда была добра к Эдварду, иногда давая ему то тепло, которого так не хватало мальчику из-за озлобленности его отца.

Она аккуратно подняла его с пола, усаживая на диван и вытирая передником лицо, пытаясь не задеть рану, зияющую красным пятном на бронзовых волосах.

- Я предал собственную семью… - прошептал он, глядя вперед себя невидящим взглядом.

- Нет, Эдвард, нет, – ласково отозвалась служанка, сжимая его плечи. – Твой отец зол на весь мир за участь, которая настигла твою мать с сестрой, но Белла не виновата в этих грехах. Белла никогда бы не причинила никому боли, она la maga, волшебница.

- Кто? – встрепенулся он.

- Волшебница. Белая ведьма, которая никогда не причиняла человеку вред. Ведь все, кто хоть раз притронулся к черной магии, получали отметины. Они сгнивали изнутри, и эта темнота, эта гниль проявлялась внешне. Белла не имеет отношения к исчезновению твоих родных, Эдвард.

Медленное осознание того, что он только что выдал ее место положение охотникам, приходило к нему. Оно поглотило его всего, заставляя глаза в ужасе распахнуться. Адреналин закипел в венах, и Эдвард кинулся к выходу, переворачивая на ходу дорогое обитое бархатом кресло.

* * *

Руки Беллы были изодраны колючим терновником, через который она бежала добрых пятнадцать минут. Ее не должны были найти, ведь эти леса были последним местом, куда ходила городская стража. Эти места не знали охотники, и уж тем более мэр не мог знать о тропе, по которой передавались посылки от Лорен.

Но тогда почему сейчас она жалась к холодной каменной стене хорошо обустроенного погреба, отдаленно напоминавшего тюрьму? Почему она пыталась остановить кровь с рассеченной губы и убаюкивала посиневшее от ударов плечо, колыхаясь взад-вперед?

В ее буйной голове не могли уместиться мысли о том, что виновником ее заточения в этом жутком месте был Эдвард.

Взгляд ее глубоких шоколадных глаз скользнул по решетке. Справа и слева виднелись такие же камеры, как ее, но некоторые заключенные болтались в подобии огромных птичьих клеток, едва ли соответствующих их размеру. Скрючившись в неестественных позах, они просовывали покалеченные руки сквозь прутья, а глаза, сверкающие гневом даже в плохо освещаемых камерах, наводили ужас.

- Девочка, подойди ближе… - прошипело слева от Беллы, и она сильнее вжалась в угол, увидев как к прутьям прильнула ведьма. Ее лицо было обезображено гнилью, синие разводы причудливым рисунком уходили вниз по шее. Впавшие черные глаза тонули в белых морщинах, а мелькающий между зубов, словно у змеи, язык, вызывал у девушки рвотные позывы. - Подойди ближе, дитя…

- Пошла к черту! – вздернув подбородок, Изабелла с ненавистью выплюнула эту фразу, вложи в нее все те эмоции, которые кипели в ее чистой душе.

- Она ничего не понимает, Мюриель, – раздалось из клетки справа. Белла смогла уловить движение костлявых рук, торчащих, словно корявые ветви дуба из прутьев, покрывшихся плесенью. – Это же волшебница.

- Придвинься ближе, ведьма, я расскажу тебе одну вещь, – все же звала ее обезображенная старуха, маня пальцем.

Белла застыла в нерешительности, пытаясь понять, что может быть хуже того, что ей уготовили охотники? Что может быть страшнее огня, пожирающего живьем?

Ничего.

И она двинулась вперед, стараясь не шуметь и не привлекать внимание стражи, стоящей на лестнице.

- Надеюсь, твои слова стоят моего внимания, – до боли сжав челюсть, Изабелла, превозмогая отвращение, подползла ближе к соседке по камере, источающей зловонный запах.

- Тебя не заковали в цепи, – проскрипела она, кивая на ее руки. – А знаешь ли ты, из чего сделаны наши цепи?

- Понятия не имею.

- Из чистого железа, - она подергала руками, закованными в огромные крепкие кандалы, и ее кожа задымилась. – Они не дают нам колдовать.

- И что с этого? – усмехнулась Белла, пытаясь понять, что заставляет ее радоваться больше: невозможность ведьм колдовать или радость от отсутствия таких же кандалов на ней.

- Но ты можешь, – сверкая своим жутким языком, хищно отозвалась собеседница.

- Я не имею активных сил, вы прекрасно это знаете.

- Но ты ведь хочешь отсюда выбраться? – свет от канделябров освещал лишь половину лица черной ведьмы, но даже так девушка видела, насколько она ужасна. – Я слышу злость, закравшуюся в твой разум. Я чувствую, как в твоей душе черной лавой клокочет ненависть. Я знаю, как саднит твоя спина от воткнутого предательского ножа.

- Меня никто не предавал! – рыкнула она, подлетая к прутьям и забывая об опасности, которую несла в себе ведьма.

- Почему же тогда ты здесь? – притворно удивилась Мюриель. – Белых ведьм оберегают и хранят, но ты сейчас здесь – избитая и приговоренная к смерти, как и мы.

- Это ошибка, – опустив голову и едва сдерживая слезы, Белла вспомнила зеленые глаза Эдварда, умоляющие ее бежать. Он не мог раскрыть ее, он не мог ее предать.

- Тогда я оставлю тебя, пусть люди исправят свою ошибку, – покорно прошептала собеседница, скрываясь в тени своей камеры.

- Постой, – выдержав несколько секунд, позвала Белла. – Что ты хотела мне сказать?

- Людям не свойственно спасенье других, – философски начала она. – Они бросят тебя здесь, только чтобы сберечь себя. Так было всегда.

- Не могла бы ты перейти к главному, – скрипя зубами, прошептала Белла. Она чувствовала в себе те эмоции, которые никогда раньше не тревожили ее. Она чувствовала боль и желание отомстить: за мать, за разрушенный дом, за Лорен, горящую на костре, словно кукла, за искалеченную жизнь.

- Сегодня должна взойти кровавая луна. Такая луна появляется раз в сто лет, и только в это полнолуние ведьмы могут сделать себя неуязвимыми к огню.

- И что для этого нужно? – возбужденно облизнув губы, Белла развернула ухо к прутьям, чтоб лучше слышать голос ведьмы.

- Все, что нужно, мы уже сделали, маленькая волшебница. Все эти украденные дети, скот и наши шабаши были ради одной цели – кровавой луны. Единственная оставшаяся деталь – это чистое сердце.

- Ты хочешь забрать мое сердце?! – ахнула она, забившись в дальний угол камеры, и руками обхватила себя, закрывая от колдуньи свою грудную клетку.