— Уверены? — спросил мужчина.

— Девчонка принимает кокаин. Я это сама видела на ее вечере в марте. Наверняка она и с собой его возит. Не удивлюсь, если она и таблетки глотает, и порошок. Эта маленькая сучка на все способна.

Мужчина мрачно усмехнулся, в его лице было что-то хищное.

— Найду все, что там есть, — наконец сказал он, вынув следующую сигарету, — газеты хорошо заплатят за сенсацию.

— Не сомневайтесь, все как договорились, — кивнула Мария, — а Серене еще придется поплакать.

Освальд Бэлкон сидел во главе стола эпохи Людовика XV. Ужин, как обычно, был сервирован в Красной гостиной. По обе стороны от него заняли свои места Серена и Мария, с неприязнью поглядывавшие друг на друга.

— Освальд Бэлкон, — пропела Мария, посмотрев на него жгучими темными глазами, — я-то думала, что это будет настоящий семейный ужин, а мы тут одни. Что же, никто больше не приедет сегодня?

Освальд повертел в руке серебряный нож.

— Кейт, Камилла, Венис и Джонатан приедут завтра, — сказал он. — Я решил, что лучше поужинать втроем.

Его голос отозвался зловещим эхом в огромной комнате, способной вместить не один десяток человек. Ситуация складывалась не слишком приятная: две женщины явно ненавидели друг друга. Ужин напоминал похоронную трапезу, а не вечер знакомства.

Коллинз бесшумно подошел к столу с подносом, на котором стояло горячее, накрытое серебряным колпаком. Он аккуратно положил на тарелку Серены кусок стейка с овощами и запеченным картофелем.

— Что это? — недовольно спросила она, сердито бросив на стол салфетку. — Оно же непрожарено!

— Но так всегда готовится стейк, мисс Серена, — возразил Коллинз в некотором замешательстве.

— Да, но я сейчас беременна, — раздраженно ответила Серена.

— Серена! Перестань болтать ерунду! — Освальд стукнул кулаком по столу. — День был тяжелый, я велел Коллинзу приготовить что-нибудь попроще.

— Конечно, ты ведь понятия не имеешь, что такое беременность! — воскликнула Серена, сверкнув глазами и отодвинувшись от стола. Сегодня ее все выводило из себя.

Она была утомлена поездкой и хотела поскорее закрыться в своей комнате, чтобы все оставили ее в покое и не трогали. И ей вовсе не хотелось два часа торчать за столом с отцом и этой наглой Марией, слушая их болтовню.

— Никто не понимает, как я себя плохо чувствую, — продолжала Серена, теребя салфетку, — я не могу вам это описать, — она посмотрела на отца, — а завтра предстоит работа и я хочу выспаться как следует. Так что прошу извинить меня.

Понимая, что не стоило устраивать скандал с дочерью накануне концерта, Освальд неохотно кивнул и махнул ей рукой.

Мария в тревоге посмотрела на часы. Без четверти девять. Внезапно она тоже поднялась с места.

— Серена, прошу тебя, — произнесла она с очаровательной улыбкой, — я буду чувствовать себя несчастной, если ты уйдешь. — Она протянула к ней руки. — Прошу тебя, останься. Мы же так хотели поужинать вместе. Коллинз сейчас принесет что-нибудь более подходящее. Правда, Коллинз? Останься и успокойся.

— Я уже все сказала, — возразила Серена. — Я не думаю, что вы можете представить, как себя чувствует женщина на третьем месяце беременности. Папа, может, лучше нам позавтракать вместе утром, тогда мы и познакомимся поближе?

Серена встала из-за стола и направилась к двери. Мария бросилась за ней следом, не давая уйти.

— Серена, — умоляюще заговорила она, — твой отец сказал мне, что этот ужин для него очень важен, нам не стоит его расстраивать.

Серена резко повернулась к ней.

— Я думаю, он меня поймет, — отрезала она, — а пока что вы не являетесь хозяйкой в этом доме и не имеете права настаивать на чем-либо.

Мария, скрывая беспокойство, посмотрела ей вслед.

— Глупая итальянская корова, — пробормотала Серена, громко стуча каблуками по ступенькам.

На первом этаже дома было тихо. Свет почти везде был выключен. Коллинз прошелся по всем комнатам и погасил лампы. Очевидно, в целях экономии по приказу Освальда. Серена с раздражением подумала, что в некоторых случаях скупость ее отца бывает просто абсурдной. Глянув в окно, она увидела освещенную прожекторами сцену. К счастью, в ее комнате шторы были очень плотные, свет не помешает ей заснуть. Но завтра ей не заснуть — за стеной будут развлекаться толпы.

Открыв дверь, она вошла в комнату и сразу почувствовала тревогу. Кто-то был там. Серена быстро сняла туфли и, держа их как орудие защиты, прошла вдоль стены. Нащупав наконец выключатель, она зажгла свет. И едва не вскрикнула, узнав незваного гостя.

— Майлз! Какого черта вы тут делаете!

Он стоял рядом с торшером, держа в одной руке ее сумку.

— Что вы здесь ищете? — Серена почти кричала.

— Серена, я…

Понимая, что его застали врасплох, Майлз осторожно двинулся к двери. Серена бросилась за ним.

Чары разрушились, недоумение исчезло. Зная, что в комнате кричать бесполезно, ее никто бы не услышал, Серена метнулась в коридор, а оттуда к лестнице, и завопила что было мочи. Она кричала так громко, что, казалось, даже заглушила шум, раздававшийся снаружи. Освальд, услыхав ее голос, помчался вниз.

— Что тут творится? — накинулся он на дочь. — Ты что, решила нам окончательно испортить ужин?

— Грабитель! В доме грабитель! — крикнула Серена.

Но когда они выскочили на улицу, рев мотоцикла уже затих вдали. Серена, вернувшись в дом, медленно опустилась на пол, обхватила голову руками и заплакала.

Камилла, увидев сестру, застыла в недоумении.

— Что происходит? — спросила она, склонившись к Серене, которая сидела в позе лотоса.

— Господи, какой кошмар! Все, что я делаю, бесполезно, мои агенты мерзавцы, охрана бездарна! Если бы я не занималась йогой, то уже сошла бы с ума от всего этого!

— Я могу тебе чем-нибудь помочь? — спросила Камилла, присев на диван.

— Да, если у тебя есть револьвер, — ответила Серена.

Даже спустя сутки после происшествия Серена не могла прийти в себя. Незваный гость исчез. Никто ничего не знал о нем. Расстроившись окончательно, она удалилась в свою святая святых — маленькую комнату, где стояло старое пианино, и там занялась йогой.

— Может, расскажешь, в чем дело? — предложила Камилла, пощипывая виноград из вазы.

Йога, видимо, подействовала, потому что на лице Серены сохранялось бесстрастное выражение.

— Многое ты и сама знаешь, — ответила она, — репортеры уже разнесли по всему свету, что произошло, перетрясли все мое грязное белье, наверное, даже телефон мой прослушивали. А теперь еще какой-то мерзавец залезает в мою спальню.

Она вздохнула, закатив глаза.

— Я думала, что скроюсь здесь ото всех. Это ужасно, Кэмми, просто ужасно.

Она улеглась на ковер, вытянув ноги.

Камилла молча наблюдала за ней и очень удивилась, заметив, что на глазах сестры появились слезы. Она и вправду была страшно расстроена и обижена.

— Все хорошо. Тебе лучше не волноваться, подумай о ребенке, — успокоила она сестру, — ты здесь в безопасности. Тебе ничего не сделал этот негодяй?

— Да что тут хорошего? — возразила Серена, вытирая слезы. — Я слышала, что вечер провалился.

— Почти, — отозвалась Камилла, поморщившись при воспоминании о прошедшем концерте, который обошелся их отцу в кругленькую сумму. — С самого начала напакостила погода, — продолжила она, — большая часть зрителей уехала, а кто остался, вымок до нитки. Многие еле дождались четырех утра, чтобы вернуться в город.

— Ну а как открытие? Кто выступал? — спросила Серена, все еще чувствуя себя виноватой за то, что не сдержала данное отцу обещание.

— А ты сама не догадываешься? Папа. Он так затянул свою речь, что все просто мечтали, чтобы он замолчал. Я думала, в него начнут бутылками кидать, если он не уберется со сцены.

— О Боже! — снова вздохнула Серена. — Это я виновата. Из-за этого подонка все пострадали. — Она поднялась и села на диван, обняв колени руками.