— А что такого? Разве вам это не пошло на пользу? Или ты думаешь, что твоя Кейт Балкон может все на свете? Есть вещи, которые даже ей не под силу!

— Оставь Кейт в покое! — прорычал Ник. — Между прочим, она и вправду все может и без тебя бы обошлась превосходно. Ты, Ребекка, всем создаешь одни проблемы.

— Что ты несешь? — воскликнула она. — Это просто смешно. Какого черта ее защищаешь? Ты меня удивляешь, Ник! Ты ведь с ней спишь, да, отвечай, спишь с ней?

— Нет, не сплю.

— Врешь, ты с ней спишь! — закричала она, тыча в него пальцем.

— Речь сейчас не о Кейт. Мы говорим о тебе. Зачем ты так поступила? Зачем ты вредила журналу?

Он смотрел на нее с отвращением, она больше не казалась ему привлекательной.

— Нечего сказать? Я так и знал. Я ухожу, — закончил он.

— Иди! — завопила она, швырнув ему вслед стакан водки. — Ищи свою сучку! А ко мне не приходи сегодня!

Ник в ярости пошел прочь, чувствуя себя глупцом. Зачем он только затеял это выяснение отношений? С Ребеккой было бесполезно разговаривать, она ни за что не признает свою вину, а он, наверное, выглядел нелепо. Но в одном она была права — он хотел найти Кейт как можно скорее.

Обойдя все комнаты, он заметил дверь самой дальней и уже собрался направиться туда, как вдруг она открылась и из-за нее выглянула Кейт. Он радостно улыбнулся, собираясь подойти и рассказать ей о Ребекке, Марион и Сибилле, но вокруг было слишком много народу и сквозь толпу, отделявшую его от Кейт, еще надо было пробиться. Официант поднес ему шампанское, и Ник, рассеянно взяв бокал, снова посмотрел в сторону двери. Сердце его замерло. Вместе с Кейт, обнимая ее за талию, из комнаты вышел Дэвид Голдман. Они направились к лифту. Они собирались уходить. Вместе. Ник молча поставил бокал на поднос.

30

По сравнению с виллой на Мустике, квартирой в Нью-Йорке и домом в Хэмптоне дом Майкла в Лондоне был не велик, но располагался в тихом и красивом переулке в Белгравии, что само по себе уже роскошь. За аккуратно оштукатуренным фасадом скрывался мраморный холл, широкие лестницы и просторные апартаменты.

Серена припарковала «астон-мартин» и осмотрелась, не прячутся ли где-нибудь репортеры, уже начавшие охоту за ней после недавнего скандала. «Серена приехала к Саркису, чтобы требовать денег!» — вот что они могут написать и, что самое ужасное, будут правы, — подумала она, — или почти правы».

Всю ночь она не сомкнула глаз, размышляя, как встретится с Майклом. Она позвонила ему и попросила назначить время, а ведь она не общалась с ним ни разу после каннской истории. До сих пор Серена с брезгливостью вспоминала о его деньгах, но где-то в подсознании уже проснулись страхи — как жить без его помощи, где брать средства? Она не привыкла экономить, за все платил тот мужчина, который находился с ней рядом, будь то Том или Майкл. Контракт с «Джоли косметикс» прогорел, других предложений не поступало. Серене не на что было вести прежний образ жизни, а начать считать деньги представлялось ей просто неприемлемым. Ведь ей предстоит платить няне, приобрести новый дом, покупать дорогую одежду. Поэтому она хотела убедить Майкла финансировать ее, как прежде.

— Серена!

Она вошла в приемную и поставила на стол свою сумку.

Майкл сидел на мягком кожаном диване в джинсах и красной футболке. Серена, посмотрев на него, снова почувствовала, насколько он привлекателен и как велика сила его обаяния. Она заготовила первые фразы, но теперь они вылетели у нее из головы. Серена прошлась по комнате, чтобы заставить себя собраться, но, даже не глядя на него, она чувствовала смятение и не знала, что делать. Еще неделю назад она хотела убить его, а теперь поняла, что погорячилась. Может быть, лучше вернуться к нему? И жить здесь, в прекрасном доме, где так комфортно и где никто не отказывал ей в любых ее желаниях.

Но это была не просто война мужчины и женщины, это была битва двух индивидуальностей, из которых ни одна не желала признать себя побежденной и уступить. Майкл, во всяком случае, точно не пожелал бы сдаться. Серена пыталась угадать, что он о ней думает, достаточно ли она хорошо выглядит, насколько шикарно одета…

— Налить тебе выпить? — спросил он, подойдя к бару. — «Кровавую Мэри» или, может, вина?

Она покачала головой, глядя, как струится в стакан томатный сок. Он снова сел на диван и выжидательно посмотрел на нее.

— Я бы хотел задать тебе один вопрос: скажи, ребенок — это только газетная сплетня или нечто более серьезное?

Серена опустилась в кресло и положила ногу на ногу.

— Ты не оставил мне выбора.

Они молча посмотрели друг на друга. Серена с трудом подавляла нараставшее возбуждение. Она вспоминала о вечерах на Мустике, о том, как Майкл целовал ее. Это была настоящая страсть, безумная, бесконтрольная.

Но спустя минуту пробудились обиды, ее охватила ярость, она представила сцену в Каннах, и ей снова захотелось отомстить ему. Если бы она могла понять, что творилось в его душе, ей было бы легче его простить, но он так хорошо владел собою, что его эмоции не прорывались наружу.

— Майкл, я просто хотела сказать…

Саркис поднял палец вверх.

— Секунду. Прежде чем мы начнем разговор, я бы хотел кое-что уточнить.

Серена насторожилась.

Майкл нажал на кнопку звонка, и в комнату вошел приземистый мужчина в темном костюме с кожаным чемоданчиком в руке.

— Кто это? — спросила Серена, встревоженно посмотрев на незнакомца.

— Джим Бергер, мое доверенное лицо, тебе придется с ним тоже познакомиться.

— Зачем? — воскликнула Серена. — Майкл! Что происходит?

— Все очень просто. Я хочу, чтобы ты прошла тест на установление отцовства.

— Что?! Ты еще смеешь меня в чем-то подозревать, когда сам спишь с проститутками? Какой еще тест?!

Он посмотрел на нее совершенно бесстрастно и улыбнулся.

— Если ребенок мой, то Джим это подтвердит. В противном случае нам не о чем разговаривать. Ты ведь приехала не просто так, Серена? Можешь не сомневаться — без теста ты не получишь ни пенни.

31

В июне выдалась необычайно жаркая неделя. Даже трава на газонах пожухла. Жители мегаполиса словно внезапно попали в тропики.

Освальд сидел в тени на террасе своего дома и неторопливо завтракал. Завтрак был легким: ветчина, авокадо и вино, которое специально для него доставляли из Модены. Потом последовал джин с тоником, нагревшимся из-за жары. Освальд вдруг почувствовал усталость; он посмотрел на часы и решил, что следует немного поспать, пока зной не спадет.

— Ну-с, мистер Лофтус, — обратился он к сидевшему за столом гостю, — если вы оставите мне ваши книги, я изучу их и, возможно, на следующей неделе что-то решу. Но не забывайте, что я буду рассматривать кандидатуры и других писателей.

Дэвид Лофтус, мужчина лет сорока, вытащил из сумки стопку книг и журналов и положил перед Освальдом, но тот даже не прикоснулся к ним.

— Если вас еще что-нибудь заинтересует, я с удовольствием отвечу на все вопросы. Вот мои координаты. — Дэвид протянул Освальду визитку. — Я готов ждать еще двадцать лет ради возможности стать биографом такого человека, как вы.

Освальд снисходительно улыбнулся и небрежно кивнул собеседнику. На самом деле он уже решил, что именно Лофтус станет автором его мемуаров. Он заранее осведомился у своего агента о персоне Дэвида и пришел к выводу, что кандидатура достойная. Оксфордское образование, несколько исторических биографий, пара детективов-бестселлеров, изданных под псевдонимом. И кроме того, Лофтус жил не так уж далеко от Хантсфорда и был расторопен, так что упускать его не стоило.

Он давно подумывал о книге мемуаров, но из-за последних скандальных выходок Серены решил, что следует немного подождать, чтобы имя Бэлкона по выходе его биографии не связывалось напрямую с миром гламура и шоу-бизнеса. Но издатель торопил Освальда, а найти нужного человека, способного организовать материал и выстроить книгу, было непросто, ушло бы немало времени. И Освальд уже стал размышлять над перспективой самостоятельного написания воспоминаний, однако быстро осознал, что это слишком тяжелый труд, и отказался от писательских амбиций.