Такси остановилось, и как только Кейт открыла дверцу машины, сразу услышала доносившиеся из дома Венис звуки квартета, исполнявшего композицию «Улетим со мной вместе». Она быстро расплатилась с водителем и вышла. Уже стемнело и стало прохладно. Кейт была в отличном настроении, и ей стало еще веселее, когда заиграли одну из песен Синатры. Конечно, она жалела, что Серена покидает Англию, и с ужасом думала о том, что на вечеринке ей снова придется увидеться с отцом, но даже эти неприятности не могли омрачить ее счастье — впереди ее ожидало полное радужных надежд будущее, сбылись ее чаяния. Кейт гордилась собой: у нее будет собственное издательство! Все журналисты, разумеется, начнут скоро писать о нем. Утром они подписали договор аренды офиса на год: помещение было совсем крошечным, но зато находилось в престижном районе, что внушало доверие к новому изданию. И пусть места было маловато и совещания проходили в кабинете Ника, их это не удручало.

— А где же твой компаньон? Я думала, ты будешь не одна, — сказала Венис, выйдя ей навстречу в темно-синем платье от «Ланвин» и взяв ее под руку.

— Я слышала, у тебя новый дружок. — Камилла ласково улыбнулась сестре.

— Даже два, они скоро подъедут, — ответила Кейт, взяв бокал мартини.

— Ты встречаешься сразу с двумя! Это так модно сейчас? — игриво пошутила Венис.

— Да нет же! — возразила Кейт, хлопнув сестру по руке. — Просто один мой деловой партнер, а другой — организатор инвестиций. И нечего тут сплетничать.

— Ну надо же, какая строгость! — лукаво подмигнула ей Камилла.

— «Прощай, наша английская роза», — язвительно произнес Дэвид Голдман, когда Ник передал ему приглашение, отпечатанное на ярко-розовой бумаге. — Что означает вся эта чепуха? — прошипел он в самое ухо Ника, когда они подошли к дверям.

— Давай не будем вести себя так, чтобы нас выгнали еще до начала вечера, — прошептал ему в ответ Ник, любезно улыбнувшись охраннику, который стоял перед входом в дом, где уже толпились репортеры, фотографировавшие гостей. — Кейт, должно быть, и сама не слишком рада здесь присутствовать.

— Ну, я думаю, что такие импозантные мужчины, как мы с тобой, краснеть ее не заставят, — возразил Дэвид серьезно, с удовольствием позируя перед камерами. Потом он с гордым видом прошел к дверям, у которых уже толпились желающих попасть внутрь. — Ничего себе вечеринка, — заметил он.

— Да, мы тут не одни такие привлекательные, — ехидно отозвался Ник.

У дома остановился черный «мерседес», осветив фарами площадку перед дверью.

— Серена, Серена! Посмотрите сюда, дорогая! — закричали фотокоры, засуетившись вокруг загорелой высокой красавицы, элегантной походкой направившейся ко входу. Что бы ни говорили злые языки, в этот вечер Серена выглядела потрясающе: укладка с очаровательными локонами.

Репортеров попросили очистить дорогу и убраться подальше — Серена не хотела, чтобы они присутствовали на вечеринке. Но от нее невозможно было оторвать взгляд, так она была хороша в винтажном норковом манто от Шанель и бледно-розовом платье, которое облегало ее стройную фигуру. Ткань платья была такой тонкой, воздушной, что, казалось, составляла одно целое с кожей Серены.

Когда она ступала по тротуару, в разрезах платья были видны ее длинные, покрытые бронзовым загаром ноги, будившие смелые мечты у большинства любовавшихся ею мужчин. Она прекрасно знала, какое сильное впечатление производит ее красота, и наслаждалась этим эффектом.

У дверей ее встречал агент Конрад Дэвис, который и повел ее в зал. Серена посмотрела на часы. Без четверти девять. Отлично! Все уже собрались. Опираясь на руку Конрада, она направилась через огромный зал, по которому сновали официанты, угощавшие всех желающих розовым мартини, к музыкантам. Она хотела лично поприветствовать звезд Лондона: Стинга и его супругу Труди Стайлер, Элтона Джона и Эллу Макферсон, Джейд Джаггер и Мэттью Уильямсона. Проститься с Сереной пришли почти все знаменитости, находившиеся в этот момент в Лондоне.

— Боже мой, я так рада тебя видеть, дорогая моя. — Серена обняла Венис и поцеловала. — И все это ради меня!

Венис счастливо улыбнулась.

Кейт и Камилла тут же подошли к сестрам. Все четверо обнялись и нежно расцеловались. Не обращая внимания на любопытные взгляды окружающих, дочери Бэлкона болтали и смеялись как беззаботные школьницы.

— Где же Майкл? — спросила Кейт, разочарованная отсутствием друга Серены. — Я даже не познакомилась с ним, а ведь он тебя похищает!

— Вовсе нет, никто меня не похищает! — довольно улыбнулась Серена. — Я просто хочу сменить Лондон на Нью-Йорк. Вот и все. — Она взяла с подноса насаженный на тонкую шпажку бутербродик. — Майкл занят работой в Кейптауне, поэтому сегодня моим кавалером будет Конрад, правда, дорогой? — Она прикоснулась к щеке красивого мужчины средних лет в белом костюме. — Ведь мы расстаемся с ним надолго.

Конрад утвердительно кивнул.

Серена с сочувствием посмотрела на него, потому что это и правда была последняя ночь, которую они проводили вместе, ибо в ближайшем будущем она собиралась его уволить. При переезде в Нью-Йорк необходимость в лондонских агентах отпадала. Но сказать ему об этом сейчас она не решалась — ей не хотелось портить ему настроение.

Серена повернулась к сестрам и спросила:

— Ну а где же наш папочка?

«Без меня вечер не начнется», — подумал Освальд, когда его шофер припарковал «бентли» у тротуара. Он взглянул на часы. Четверть десятого. Ну и хорошо. Уже все прибыли и все обсудили, полюбовались Сереной. Папина дочка всегда умела привлечь к себе внимание, но как же это плохо, что теперь вокруг нее увивается Майкл Саркис! Добро бы был американец, что, впрочем, тоже было Освальду не по душе, но он ливанец! Как могла Серена попасть в его сети?! И что тут праздновать? Правда, дочь наконец избавилась от плебея Тома Арчера, это, конечно, замечательно, но ей стоило бы найти себе достойную пару, кого-нибудь наподобие Джонатана фон Бисмарка, а не Саркиса. Мужа из солидного и хорошего английского рода. Он вытер лоб платком, повернулся к Марии Данте, которая сидела сзади, и нежно коснулся ее руки. «Ночь прекрасна, когда рядом такая восхитительная женщина, — думал он, проходя с ней под руку сквозь толпу журналистов. — Воистину это ночь нашего триумфа!»

— Ну надо же! — прошептала Венис Джонатану.

Тот мгновенно огляделся, ожидая, что увидит неуклюжего увальня-официанта, пролившего стакан мартини или сока на ковер. Но нет, все было в порядке.

— Что? Что еще не так? — недовольно проворчал он.

— Папа приехал, — отозвалась Венис, кивнув в сторону дверей.

— Ты посмотри-ка, он привез с собой Марию Данте, — смеясь, произнес Джонатан, понимая, как поразит присутствующих появление знаменитой оперной дивы. Может быть, не все знали, кто такой Робби Уильямс, но уж точно все знали Марию Данте. На ней было просторное голубое платье, в глубоком вырезе которого покачивалась высокая грудь, а темные, высоко подобранные волосы в полумраке зала отливали синевой.

Освальд и Мария медленно шествовали сквозь толпу, с королевской небрежностью отвечая кивками на приветствия, пока не остановились перед Сереной. Все знали, что Освальд любил ее больше остальных дочерей, он многое прощал ей, но его терпение было на пределе с тех пор, как он узнал, что она собирается в Нью-Йорк. В его глазах этот поступок выглядел предательством.

— Ты делаешь ошибку, уезжая в Нью-Йорк, — прошептал он повелительно, но на Серену сложно было давить, она была слишком избалована.

— Папа, ты ведь не мой агент, правда? — ловко парировала она. — Так что не тебе решать, куда мне ехать.

Освальд заметил, что в зале внимательно наблюдают за ними, и счел за благо не выставлять напоказ семейные разногласия. Он крепко обнял и демонстративно расцеловал дочь.

— Ну что ж, давайте праздновать, — буркнул он, взяв с подноса джин с тоником. — Я люблю Синатру и Серену, так что жду не дождусь, когда заиграют музыканты.