– Тогда жду письма, – проговорила, прощаясь, Ленка. – А ты мне с рабочей почты напишешь? Или вечером?

– Вечером, Ленка, на работе мне некогда. Пока.

– Пока, – и подруга отключилась.

«Вера, Надежда, Любовь…» – припомнила Вера. День поминовения святых прошел давно, но сердце не покидала тоска, что ее никто не поздравил. В этот день она ушла от мужа.

Вера, Надежда, Любовь, а еще мать их София. Веры ей не достает, надежды мало, а любви нет – испарилась, растаяла, и на сердце тоска. Она – Вера. Из близких подруг есть Ленка, Валька, а еще Катя Прохорова. Никаких Софий, Надежд и Люб, то есть поздравлять ей некого, а вот про нее, Веру, все опять забыли. Да ладно! Она сама себя поздравила – ушла от мужа. Теперь одна с сыном живет в съемной квартире, в этом дворе машину паркует, в этом доме квартиру снимает, в общем – выживает.

Вера осторожно вновь открыла водительскую дверь и бочком, стараясь не тереться дубленкой о грязный бок машины, полезла наружу. Нужно сгрести гору снега с лобового и заднего стекол и хоть немного расчистить крышу. С сомнением посмотрела на варежку, что достала из кармана дубленки. Щетка в багажнике, но чтобы его открыть, нужно и с него снег сгрести сначала. Так что один вариант – варежка.

Вера глубоко вздохнула, потянула глубже шапку на голове и, надев на руку варежку, принялась сгребать снег с крыши машины. У нее не получалось. Высоко. И даже не достать, встав на носки: рост у нее маловат, и дубленка мешает.

Только успела подумать, что вся упрела уже от трудов, а результат почти никакой, как рядом раздалось невежливое бормотание. Вера еще раз старательно провела рукавом дубленки по крыше машины – бормотание рядом повторилось. «И кто тут бормочет над ухом?» – мысленно спросила она. Вера плохо слышала: мешала теплая шапка, плотно натянутая на уши. И тут прямо в это самое ухо раздалось сиплое и хриплое:

– Шубу не жаль?

Так громко и рядом, что Вера дернулась. Обернулась. Рядом в клубах выхлопов белого пара стоял какой-то мужик в распахнутом на груди меховом полушубке и прямо ей в лицо толкал щетку.

– Да не стоит, рыцарь! Я все равно вся уже в снегу. А еще – это не шуба, а дубленка китайская. Шубу не заслужила! – проорала Вера со всей возможной дури прямо в лицо мужику.

А чего стесняться? Она его не знает. Стоит он рядом. Скажешь тихо – не услышит, вежливо – не поймет. А вот так, прямо чуть ли не в морду наглую,– точно все разберет, слово в слово. И отстанет сразу со своей щеткой. Есть у нее щетка! В багажнике! Только не достать сейчас – снегу много.

– Отойди, – буркнул мужик и, невежливо пихнув Веру в плечо, сам начал своей щеткой сгребать снег с крыши машины.

Вера не стала спорить, отошла к переду машины и все той же варежкой, натянутой на одну ладошку, принялась очищать передние фары от снега. Пару раз глянула, как старается мужик. Поискала его машину: ничего не видно, дым выхлопа мешал – одни клубы пара кругом. Туман, мороз, раннее утро, темно еще. Может, это ее машина так дымит? Пригляделась. Какая-то большая машина, светя в морозный туман фарами, стояла прямо на проезжей части посреди ее двора. «Всем мешает», – подумала Вера.

В общем и частном она размышляла над тем, чего это какому-то постороннему мужику пришло в голову помогать ей в трудном деле очистки машины от снега. Не придумала ничего, да и справился незваный помощник очень быстро.

– Отъезжай! – буркнул, как каркнул.

На новую реплику Вера обратила куда больше внимания. Тем более что и мужик подошел к ней близко. Вера подняла голову, чтобы глянуть ему в глаза. Задрала, если точнее, – роста специалист по расчистке крыш от снега был немаленького.

– Ну чего ты смотришь?

– Ничего, дайте пройти, и спасибо.

– Не за что. Отъезжай, наконец, – вновь невежливо буркнул мужик и посмотрел уже пристально Вере в глаза. А глаз-то и не видно, из-под шапки во все стороны торчали только лохматые потные волосы. Вера отвернулась и отстраненно подумала, что выглядит она как всегда плохо. И тут ей в спину раздалось:

– Вот копуша! Еще и выезжать будешь полчаса.

– Вам-то чего? – огрызнулась Вера.

Нахал! Чего он к ней и ее машине привязался?

– Я могу помочь вырулить.

– Сама справлюсь, – буркнула Вера и вновь полезла к водительской дверке и протиснулась в узкий проход. – Я вас не просила мне помогать.

Распахнула дверь, повернулась боком с намерением угнездить свой зад на сиденье и внезапно подняла глаза на мужика. Тот отошел и сейчас занимал позицию аккурат возле ее бокового зеркала по другую сторону машины. Чего стоит?

И тут Вера разозлилась. Подумала с опозданием, что вот ему забава – наблюдать, как толстушка будет паковать свое тело в безразмерной дубленке в такое узкое пространство! «Гадина», – подумала про себя и сорвала с головы бесившую ее шапку, которая лезла в глаза. Ничего из-за нее не видно! И так вся взмокла! Шапка полетела в салон авто, а Вера тряхнула перепутанной гривой волос и зло глянула в глаза мужику, что все так и стоял у ее машины.

– Отойди. Могу задеть ненароком, хромать будешь, – и полезла в салон.

Круто провернула руль вправо, колесо со скрипом двинулось в нужную сторону. Включила скорость и нажала на педаль. Машинка дернулась, но осталась стоять на месте – это так примерзли колеса на морозе? Вера точно не знала, часто так случалось. Сегодня на улице минус двадцать. Убрала ногу с педали газа, переставила на педаль тормоза, переключила коробку автомата, осторожно включила заднюю скорость и вновь перенесла ногу на педаль газа. Чуть нажала, и машина тронулась назад. Колеса с жутким скрипом оторвались и машина дернулась. Вся мокрая уже, Вера с облегчением вздохнула. Глянула краем глаза: мужик маячил около ее бокового зеркала. И чего стоит?

Пару раз переключила скорости, раскачивая машину вперед-назад. Места ей соседи по двору оставили мало – ну, как всегда. Выезжать ей и выезжать… Вера вновь осторожно тронулась вперед – машина поползла вправо. Руль вывернут до упора. Так нельзя. Но Вере можно, по-другому она не умеет. Правое колесо отлипло от бордюрного камня тротуара и пошло на проезжую часть двора, а хищная морда ее Тойоты вылезла, наконец, в междомовой проезд, не задев соседку, что стояла впереди. И тут Вера вновь вспотела, с опозданием вспомнив, что так и не посмотрела в боковое зеркало справа, – а вдруг там по двору едет кто? «Так я однажды врежусь, – в ужасе подумала она. – Вернее, я создам аварийную ситуацию! Идиотка! А все мужик этот с щеткой!»

Вера не стала искать глазами мужика. Строго посмотрела в боковое зеркало и ничего толком не разглядела. От мороза, или же в этом был виноват дым от выхлопа какой-то стоявшей рядом машины с включенным двигателем, Вера ничего не увидела. И тут раздалось:

– Ну выезжай УЖЕ! РОХЛЯ! КУРИЦА! Блин, да когда же ты тронешься?! Езжай!

Тут щелкнуло правое зеркало, встав в правильную позицию, и Вера, наконец, разглядела правый бок своей машины: «Вот, блин!» Она поэтому ничего и не видела раньше в боковое зеркало, потому что его прижал кто-то, проходя по двору мимо, а она к той стороне машины и не подходила еще! Идиотка! Так бы и поехала, пока не стукнулась…

Вера разозлилась. Захотелось даже выйти из машины. Красиво так выйти. И не спеша, теперь-то ей расстояние позволяло, распахнуть водительскую дверь на всю ширь! Но не стала этого делать.

Тронулась дальше вправо, и вот уже второе колесо – левое – спустилось с тротуара. Парковаться в ее дворе, если не на тротуаре, было больше негде. Когда она возвращалась с работы, все приличные места уже были заняты другими, не работающими допоздна соседями. И вот, ей часто приходилось втискивать свою хищную крошку впритык к ограде палисадника и двумя колесами на пешеходный тротуар.

Может, где и есть такие страны – Вера в таких не бывала, а телевизор отчаянно врал. И может, где-то есть города, в которых на тротуарах принято не парковаться, а исключительно проходить с детскими колясками, с сумками, с собачками. Но не в Москве точно. Нет. В ее славном городе на тротуарах и летом, и зимой стояли боком, задом, передом, громоздя кто одно, а кто и два колеса на бордюр, тротуар, газон, впритык к подъездной двери. Как угодно – лишь бы пристроить до утра или обеда свои хозяйские четырехколесные тарантайки. Иначе никак. А если на улице, то проезжающие автомобили так забрызгают грязью твой бок, что можно поутру и не узнать свою машину. Вера и не узнавала, пока не приблизится. У нее была черная машина, летом пыльная, в сырую погоду – грязная, зимой – очень грязная, так как совсем нет времени на регулярную мойку. Да и денег на частую мойку у Веры не было. Такая жизнь, блин!