Я пригубил вино три раза, в перерывах Фиал ласкала меня. Огонь почти потух, стало холоднее, и она забралась ко мне под одеяло.

Она была красивая, но мне нужно было меньше пить. Я хотел сказать ей, что надо немного поспать, и до утра я стану ее мужем, но язык почему-то не слушался.

Фиал подняла мою голову и влила в меня еще вина. И тут я понял.

Отравленный напиток уже сделал свое дело. Я не мог шевелить ни рукой, ни ногой, и даже не мог позвать на помощь. Тело стало беспомощным, как у младенца. Фиал внимательно наблюдала за мной, опираясь на локоть. Потом она взяла подушку с ложа Саар и положила на мое лицо.

Сначала все было черным, а потом приснился сон. Я пробирался по лесной чаще, сквозь сухостой. Ветки - словно костлявые руки - рвали на мне одежду, хватали за волосы, царапали лицо. Я искал и звал кого-то, но не было ответа. Потом впереди забрезжил свет, и я открыл глаза.

Первое, что я увидел, была серебряная чаша. Я оттолкнул ее, и на постель пролилось молоко.

- Не так ты принимал отраву из ее рук, - раздался знакомый голос. Сейчас он звучал недовольно.

- Саар! - я вскочил и только сейчас осознал, что могу двигаться.

Моя колдунья сидела рядом, отряхивая одежду, на которую попали капли молока. На полу лежала Фиал. Девушка была без сознания, связанная по рукам и ногам собственным поясом.

Я положил руку на плечо Саар, она усмехнулась.

- Ее будут пытать, а потом казнят, - сказал я.

- Нет, отпусти, когда она придет в себя.

Мне показалось, что я ослышался, но Саар покачала головой:

- Не много будет чести, если люди скажут, что ты не послушался моего совета и едва не погиб от руки девчонки в собственной постели. Отпусти ее без шума, вызнав имя истинного убийцы.

- Отпустить ее безнаказанной?!

- Этим ты явишь мудрость и дар пророчества, и твои враги устрашатся. А девчонку они вряд ли оставят в живых. Надо же на ком-то сорвать злобу. Я ухожу, сейчас она очнется.

Саар вышла, бесшумно, как лесная кошка.

Фиал завозилась на полу, дергая связанными ногами.

Я поднял ее голову, намотав на кулак пряди волос:

- Не так-то просто убить меня.

Она заплакала, но я встряхнул ее и приказал отвечать.

- Кто послал тебя? - спросил я.

Она не посмела упрямиться:

- Князь Эоган.

Брат Айлин. Я задумался, держа перед лицом девчонки обнаженный кинжал.

- Почему ты не отравила меня сразу? Ваше семейство знает такие яды...

- Князь сказал, что долго ждать не хватит терпенья, а быстрый яд оставит следы, которые заметят друиды. Он приказал опоить тебя и задушить, чтобы никто ни о чем не догадался.

- А тебе какая корысть в моей гибели? - спросил я.

Она взглянула с ненавистью, и так напомнила Айлин, что все стало ясно:

- Так родственница Эогана! Поистине, ядовитая семейка! Что ж, ступай к  Эогану, к уладам или к самому подземному богу, - я распустил путы и жестом приказал девушке уходить.

Она оглядывалась, ожидая удара в спину, но я не ударил.

Потом зашел Кельтхайр.

- Вижу, ты бурно провел ночь! - посмеялся он, намекая на мое бледное лицо.

Я посмеялся вместе с ним. Вернулась, как ни в чем не бывало, Саар и села на ложе, достав гребень. Кельтхайр посмотрел на меня, но я ничего не сказал и снова лег. Меня мутило.

Мой молочный брат недовольно засопел. Саар причесалась и умылась в ручье. Все, как раньше.

Потом она разожгла огонь и согрела молока. Она протянула мне чашу, и я выпил до донышка. Молоко было с травами. От него стало легче, и я уснул.

Проспал я почти до заката, а проснувшись, застал Саар и Кельтхайра игравшими в шашки. Кельтхайр был доволен - он выигрывал у Саар. Но ее лицо было невозмутимым. Я рассмеялся - наверняка, она умышленно проигрывала ему, чтобы не злить лишний раз.

Они одновременно подняли головы, посмотрев на меня.

- Долго же ты спишь, - проворчал Кельтхайр.

- Долго, - согласился я. - Я голоден, принесите поесть.

Саар принесла хлеба, мяса и молока. Я съел все до крошки и выпил все до капли. Вставать по-прежнему не хотелось. Да и незачем было. На поверхности воды лежали алые отблески -  заходило солнце.

- Спой мне, - попросил я Саар, и она подняла забытую арфу.

Кельтхайр ушел. Он всегда уходил, когда моя колдунья пела.

Саар перебирала струны, но петь медлила.

- Расскажи, как ты спасла меня?

Она пожала плечами:

- Я вошла, когда девчонка начала тебя душить, и ударила ее в висок камнем.

- Я подарю тебе нож, чтобы ты впредь не дралась камнями, - сказал я. - И не возьму жену без твоего совета.

Она улыбнулась, потом начала петь. Я уснул под ее пенье, как давно, в детстве, засыпал под пенье матери.

- Надо покончить с гадючьим племенем, - сказала Саар на очередной охоте, которую мы устроили через неделю после моей попытки жениться. - Они не успокоятся, пока не прикончат тебя.

- У нас мир с Эоганом, - напомнил я.

- Значит, надо этот мир нарушить.

- Ты знаешь, как?

- Почти. Я расскажу тебе, а ты решишь.

- Начинай, - велел я, и мы свернули с общей тропы незаметно от всех.

Мы остановились возле водопада, чтобы никто не подслушал наши речи. Я постелил плащ, чтобы Саар не пришлось сидеть на холодной земле.

 - Всем известно, что Эоган больше всего на свете любит коней черной породы, - заговорила она. - Вели найти красивого вороного жеребца, от которого Эоган не откажется... - она склонилась ко мне и заговорила почти шепотом.

Я слушал и смотрел на нее с изумлением. Потом пообещал все обдумать.

Фиал я больше не видел. Много позже я узнал, что девчонка упала, когда пробиралась по горной тропе, и свернула шею.

4

Прошел еще месяц или два, и в десятый дней второго летнего месяца, когда я принимал прошения от подвластных князей, в Зеленую ветвь явился проситель. Это был сын одного из князей, чьи владения граничили с владениями Эогана. Юноше еще не исполнилось шестнадцати, и лицо у него было гладким, как у девушки. Он очень волновался, выступая перед собранием, и с трудом сдерживал слезы. Он рассказал, что на княжеский табун напали неизвестные и угнали несколько коней. Его отец  бросился в погоню, но был предательски убит. Судя по следам, перед смертью он разговаривал со своими убийцами и не бежал от них.

- Кого ты подозреваешь? - спросил я.

- У меня нет прямых обвинений, - признался он. - Они напали ночью. Но это был кто-то из князей, у них были хорошие мечи. Рабы заметили оружие, но не  разглядели лиц.

Князья сдержанно зашумели. Я краем глаза следил за Эоганом. Он задумчиво теребил бороду.

- Что скажешь по этому поводу? - спросил я у Глунндуба.

Друид задумался.

- Надо спросить у богов, - сказала Саар четко. Она сидела на резной скамеечке слева от меня, и глаза ее горели.

Друид поддержал совет, подтвердив, что и боги знают все лучше нас, и им ведомо тайное.

- Так и быть, - решил я. - Раз нет свидетелей-смертных, призовем свидетелей небесных.

 - Проведем гадания в полнолуние, - сказал Глунндуб.

- Незачем ждать столько времени, - возразила Саар.  - Речь идет не о простом разорении деревни, а о нарушении перемирия. Упустить время означает упустить победу. Пусть запрут двери, чтобы никто не сбежал.

- Нам нужен предсказатель, - сказал Глунндуб.

- Нам нужна правда, - сказала Саар. - И мы узнаем ее без промедленья.

Все замолчали. Саар приказала принести сухого хлеба.

Сложив на блюде гору сухарей, она прочитала над ним заклинанье, прикрывшись плащом:

- Слово скажу я, и еще три.

Будь честен, послушен и верен.

Божественной силой наделен

Кусок хлеба в руках посвященного.

Князь Эоган чуть не шарахнулся, когда она поднесла блюдо к нему.

- Возьми и съешь, - велела Саар.

Он не осмелился ослушаться и взял протянутый ею сухарь. Саар несла блюдо и раздавала хлеб князьям. Вскоре зал наполнился чавканьем. Князья грызли хлеб, остальные смотрели.