-Минька, ты запомнил номер комнаты?

-Нет, а ты?

-Что ты к контуженому привязался? Я и номера то, не помню, как называются!

-Вот врать! – у Миньки даже пузыри от гнева изо рта поползли.

Я скромно промолчал, пытаясь покрепче запомнить карту. Закрыв глаза, я на память шептал номера частей, указанных на карте, расстояния между населёнными пунктами, высоты…

- Ты чего? – немного испуганно спросил Мишка.

- А?! – спросил я, открыв глаз, - Чего тебе, не мешай! – я продолжал мысленно сканировать карту, слева направо, сверху вниз. Убедившись, что всё улеглось в памяти, я открыл глаза и встретился с вопросительным взглядом Мишки.

- Так мы где? – спросил я. Мишка испугался

- Я спрашиваю, мы у Вольфа, или опять ошиблись номером? – Мишка кивнул:

- Да, вот видишь, шкаф пустой.

- Будем ложиться спать? Мы же ничего не делали, и совесть у нас чиста.

- Здесь только две кровати. А если Вольф придёт?

- Не поместимся на одной, что ли? Да и теплее будет. Не в таких условиях спали.

Мы разделись, легли, прижавшись друг к другу тёплыми спинами, и быстро уснули, сморенные насыщенным событиями дня и половины ночи.

Нас разбудил Вольф. Мы никак не просыпались, тогда он стянул с нас одеяло. Но, увидев нас, голых, обнявшихся, снова накрыл.

- Вы, почему в таком виде? – спросил он.

- Надоело спать одетыми, - зевая изо всех сил, ответил я.

- Почему без трусов?

- Потеряли где-то, или украли… Вон и рубашки подменили.

- Ладно. Вставайте. Не знаю, как с завтраком, может, сухим пайком?

- Да мы давно отвыкли привередничать! – мы оделись и пошли умыться.

- Как твой план? – шёпотом спросил меня Мишка.

- Ещё не вызрел.

- Пока он вызреет, нас повесят! – разозлился мой друг.

- Почему повесят? – удивился я.

- Пулю на тебя даже я бы пожалел!

- Ну, ты, ясное дело… - пробормотал я.

- Ты ещё намекать будешь? – зашёлся в ярости Мишка.

- Да что ты привязался! Сам-то что думаешь?

- Сбежать… - Мишка замолк, потому что в умывальную зашёл какой-то офицер.

- О! Киндер! – он что-то залопотал по-своему, Мишка ответил, я постарался побыстрее исчезнуть, а то опять начнут спрашивать, отчего чистокровный немец разговаривает только по-русски.

-Ну что, киндеры, пошли в комендатуру. Будем решать вашу судьбу. Думаю, надо вас в тыл. Видите, как здесь опасно?

Мы уныло молчали. Отправят в немецкий тыл. Посадят за парту, будем учить немецкий… Бить будет нас местная пацанва, наверно! Ещё бы: один еврей, другой – русский! Лучше на фронте… Правильно Минька говорит, тикать надо при первой возможности.

Так я размышлял, пока Вольф вёл нас в знакомое здание. Правда, мы не узнавали вчерашние чистенькие улицы города: кто-то ночью здесь здорово насорил.

К тому же постоянно носились мотоциклы, слышались отрывистые команды. Явно искали подпольщиков, или партизан.

У меня даже заныло сердце: сейчас наловят невинного народу побольше, да расстреляют для устрашения. Даже если я признаюсь, что это я сделал, не поможет. Или не поверят, или расстреляют вместе со всеми. И Мишку тоже.

Но главный сюрприз меня ждал возле комендатуры. Я увидел выходящего Гнилова в форме абвера, или вермахта, кто их знает, в общем, в немецкой форме!

Я дёрнул Мишку за рукав и постарался скрыться за широкой спиной Вольфа.

К счастью наш старый знакомый здорово спешил, и даже не взглянул в нашу сторону.

А может и взглянул, но сделал вид, что не заметил.

Интересно, что он здесь делает? Помнится, обещал пасть смертью героя.

Мишка вопросительно глянул на меня, я приложил палец к губам: молчи!

Действительно, ещё неизвестно, может, он под прикрытием, разведчик. А если враг, то нам сразу крышка.

В кабинете нас встретил мужчина в форме лет сорока, или больше. Для моего возраста все, старше двадцати, а тои восемнадцати, мне казались взрослыми, или старыми.

Дядька вышел из-за стола и подошёл к нам, внимательно меня разглядывая.

Потом что-то спросил. Вместо меня ответил Вольф. Так они поговорили несколько минут. Потом Вольф спросил меня, кем работал мой отец. Я рассказал, что узнал у Мишки. Тогда фон Граббе, к моему удивлению, сказал Вольфу, что ему знаком мой отец. Он очень сожалел, что я позабыл родную речь. К тому же Вольф, как мне показалось, рассказал историю своего друга.

Так что комендант оказался почти моим дядей. Он велел найти нам подходящую для немецких киндеров одежду, пока поселить в гостинице, и, при первой возможности, отправить в тыл.

Оказывается, где-то в Баварии жила моя тётка по матери. Или не тётка, какая-то фрау.

Сославшись на занятость в связи с ночным происшествием, комендант попрощался с нами за руку, не снимая, правда, перчаток, и нас передали какому-то фельдфебелю.

Генрих Вольф представил его нам как герра Шнитке. Так и повёл нас герр Шнитке, с карабином на плече, обратно в гостиницу.

По его недовольной морде лица, я видел, что ему совершенно не нравится поручение. Вот ещё: конвоировать мелюзгу, когда в городе происходят такие интересные дела. Я подумал, что сейчас солдаты под шумок трясут неблагонадёжных, особенно чудом оставшихся евреев.

Когда герр Шнитке довёл нас до гостиницы, они перекинулись с Мишкой парой фраз, и фельдфебель со всей возможной скоростью удалился.

- Фуф! – выдохнул Мишка, - я уже думал, засыплемся. Хорошо, что… - Мишка не договорил, потому что взвыли сирены и затарахтели зенитки.

Отбежав от гостиницы, мы увидели, что над городом идёт воздушный бой.

Какой-то крохотный самолётик нападал на двоих хищного вида истребителя. В это время, как я понял, штурмовики, пытались разбомбить мост. Отчаянная атака не увенчалась успехом. Бомбы легли неудачно, правда, одна из них попала в охранение, но сам мост не пострадал. Зато ни один наш самолёт не ушёл…

Налетели ещё истребители, и после недолгой карусели в небе, немецкие асы сожгли все самолёты.

- Гады, что делают! – скрипел зубами Мишка.

- Ты потише возмущайся, Минька, уши кругом.

Но все вокруг смотрели на небо.

- Минька! – окликнул я друга, - Ты знаешь, сейчас самое время…

- Какое время? – повернулся ко мне Мишка.

- Сейчас все побегут ловить лётчиков, не до пацанов будет.

- Точно!

- Давай, побежим вместе со всеми, пусть думают, что мы зеваки. Даже, если попадёмся, отбрешемся!

Больше мы не разговаривали, бросились в сторону моста, где что-то горело. На другой стороне реки, в лесу, куда упали самолёты, поднимались клубы дыма. Живы ли лётчики? Вполне мог кто-то спастись.

Поэтому немцы здорово переполошились и быстро организовали поисковые отряды.

Мы сновали между солдатами, никому не было до нас дела, только однажды Мишка попал под горячую руку, получив неслабый подзатыльник. Так бы и растянулся на тротуаре, не подхвати я его вовремя. Мы побежали дальше, не слушая поток немецкой матерщины.

Пробравшись через мешанину солдат, мы выбежали к частным домам, которые лепились недалеко от берега реки. Подходы к реке охранялись, но далеко не весь берег, иначе пришлось бы выставить часовых через каждые сто метров.

Мы нашли довольно густые заросли ивы и затаились там.

- Что дальше? – спросил Мишка.

-Надо как-то переправиться на тот берег. Ты умеешь плавать? – спросил я.

Мишка засопел.

- Не то, чтобы совсем не умею… А ты?

Я пожал плечами: не помню!

- Вода, наверно, ещё холодная, - пробормотал Мишка.

- И что? Пойдём назад? Подождём, пока вода нагреется, может, попросим дядю Генриха научить нас плавать?

Мишка ничего не ответил, гневно сверкая глазами.

Я встал и осторожно прошёлся вдоль берега. Наступив на край, чуть не провалился.

- Минька! – позвал я, и, когда Мишка подбежал, показал на край берега:

-Ты что-нибудь видишь?

- Что я должен увидеть?

- Смотри! – я тихонько покачал край берега, и тот закачался на воде.