Крупный пост в аппарате ПП ОГПУ края – особоуполномоченного – занял еще один сибирский чекист М. Н. Коновалов. В 1925–1926 гг. он руководил Кузнецким окружным отделом ОГПУ. В должности особоуполномоченного он пробыл до середины 1934 г. и был уволен из ОГПУ по причине проблем со здоровьем[152].

Буквально перед своим отъездом (в марте 1935 г.) Бак сумел перевести в Самару своего старого знакомца, бывшего коменданта Томского окротдела ГПУ, а затем коменданта ПП ОГПУ по Сибирскому краю Н. М. Майстерова. «Сибиряком» оказался и начальник отделения ДТО ОГПУ Самаро-Златоустовской железной дороги на станции Самара А. С. Головин (бывший сотрудник ОДТО ОГПУ Омской и Томской железных дорог)[153].

Активно Б. А. Бак помогал и тем чекистам из Сибири, кто попал в служебные передряги. Так, в январе 1931 г. был снят с должности начальника Петропавловского оперсектора ОГПУ (Казахстан) М. А. Атенков. Его обвинили в том, что он «…проявил недопустимое, граничащее с попустительством, невнимательное отношение к незаконным методам следствия, производившегося в подчиненном ему аппарате»[154]. Атенков вину свою отрицал, однако его отстранили от должности и отправили в распоряжение ОГПУ СССР. В дальнейшем Атенкова направили в Коломну начальником Горрайотделения ОГПУ, а затем, понизив в должности, назначили помощником инспектора ОК ПП ОГПУ по Московской области, в дальнейшем перевели на должность оперуполномоченного 2-го отделения СПО ОГПУ СССР. Уже готовился приказ об его увольнении из органов ГБ, и тут на помощь пришел Бак, старый знакомец Атенкова. Они знали друг друга по совместной работе в Новониколаевске (Новосибирске) в 1922–1925 гг. В 1925–1926 гг. Атенков уже начальник Барабинского окротдела ОГПУ (Сибирский край), в дальнейшем помощник начальника и начальник Иркутского окротдела ОГПУ. В феврале 1933 г. Бак перевел Атенкова в СВК, где последний занял должность помощника начальника оперсектора ОГПУ в Пензе, а затем в Оренбурге. С 1934 г. Атенков уже в Самаре, где возглавил работу Отдела пожарной охраны ПП ОГПУ-УНКВД по Средневолжскому краю[155].

Практически при таких же обстоятельствах в Среднем Поволжье оказался и будущий начальник паспортного отдела УРКМ УНКВД по СВК А. А. Вимба. Давний знакомый Бака по Иркутску, в 1920–1923 гг. работавший в Иркутской губернской ЧК и в Иркутском губотделе ГПУ, в 1923 г. переведенный на работу в милицию (до 1927 г. старший инспектор Сибирского краевого административного отдела, затем начальник Ачинского окротдела уголовного розыска), в 1928 г. он был арестован и осужден «за растрату государственных средств» к 1 году и 6 месяцам принудительных работ. Полностью наказания отбыть не успел, решением Президиума ВЦИК был освобожден и восстановлен в рядах партии.

После этих событий Вимба покинул Красноярский округ и перебрался к старшей сестре Э. А. Вимбе – в Самару. И здесь ему очень помог в восстановлении на службу в органы ОГПУ Бак. Вначале Вимба был пристроен на низовую должность в ОК ПП ОГПУ края, а затем переведен на работу в милицию, где благодаря протекции полпреда вскоре занял пост начальника паспортного отдела УРКМ ПП ОГПУ-УНКВД по СВК[156].

Как мы видим, Б. А. Бак при формировании своей «команды» ориентировался на старые связи в чекистских органах Сибири. Национальность при этом не играла большой роли. Среди «сибиряков», работавших в ПП ОГПУ по СВК, были чекисты-евреи по национальности, но их было немного. Это выше упомянутый Н. М. Майстеров, а также А. С. Ройтгеринг (бывший начальник ЭКО Иркутского окротдела ОГПУ), перебравшийся в Самару вместе с С. В. Здоровцевым, и назначенный в 1930 г. заместителем начальника ЭКО ПП ОГПУ по СВК[157].

По мнению авторов, приведенные выше данные как нельзя лучше указывают на всю абсурдность идеи о существовании некого «сионистского заговора» в органах ВЧК-ОГПУ-НКВД. Однако этот миф крайне устойчив. Рассуждая о причинах слухов о массовой депортации евреев в 1953 г., российский писатель и диссидент Жорес Медведев верно обозначил причины устойчивости подобных мифов. В частности, в своей работе «Сталин и еврейская проблема» он писал: «Слухи о возможной депортации евреев… постепенно трансформировались в легенду или миф, который оказался весьма устойчивым…Спорить с мифами и легендами бесполезно, они все равно останутся в сознании какой-либо группы людей, так как выполняют психологическую или социальную функции или просто политическую задачу»[158].

Период «Большого террора», а именно 1937 год, ознаменовался массовым награждением сотрудников НКВД правительственными наградами. Отсутствие биографических данных на весь массив награжденных за этот период не позволяет дать исчерпывающий анализ национального состава всех орденоносцев-чекистов. Но среди 61 сотрудника НКВД, награжденного в июне – декабре 1937 г. орденом Ленина, 30 (49,18 %) были евреями[159]: Н. Е. Шапиро-Дайховский[160], В. М. Курский, С. Н. Миронов[161], Г. С. Люшков, М. А. Каган, Г. М. Осинин-Винницкий[162], А. П. Радзивиловский, Г. М. Якубович[163], И. Я. Дагин, М. Г. Раев[164], И. И. Плинер, П. Ш. Симановский[165]; Л. Н. Бельский, М. А. Волков, С. Г. Волынский, С. Г. Гендин, 3. Н. Глебов-Юфа, И. И. Ильицкий, Л. В. Коган, И. М. Леплевский, М. И. Литвин, Г. Н. Лулов, А. М. Минаев-Цикановский, 3. И. Пассов, Л. Д. Радин, В. Е. Цесарский[166], Б. Д. Берман, В. А. Каруцкий, Д. М. Соколинский, Д. М. Дмитриев[167].

Как мы видим, судьба большинства героев справочника, несмотря на высокие награды и чины, после 1937–1938 гг. была трагической. А могла ли она быть иной? Да, у них был выбор, но, верно служа идеалам революции и идя по трупам как по шпалам, они сами попали под поезд, мчащийся к светлому будущему. Произошло то, что должно произойти согласно «закону», оглашенному еще знаменитым деятелем Великой Французской революции Жоржем Жаком Дантоном: «Революция пожирает своих детей».

В. А. Золотарёв М. А. Тумшис

27 ноября.

Абкин Исаак Давыдович (1898-24.11.1970). Уроженец г. Полоцка Витебской губернии. Окончил коммерческое училище. Член КП с мая 1928 г. С февраля 1919 по март 1921 гг. на службе в РККА. С 1922 г. участковый надзиратель и помощник начальника Симферопольской районной милиции. В органах ГБ с июля 1923 по март 1924 гг. и с марта 1926 г. С января 1927 г. уполномоченный и старший уполномоченный ИНФО ГПУ Крымской АССР, с августа 1928 г. начальник ИНФО Севастопольского отдела ГПУ. В марте 1931 – ноябре 1933 гг. врид. начальника Севастопольского отдела ОГПУ, одновременно (с мая 1931 г.) комендант отдельной Севастопольской погранкомендатуры ОГПУ, затем помощник начальника Брянского оперсектора ОГПУ. В январе – июле 1934 г. заместитель начальника Брянского оперсектора ОГПУ, затем начальник Брянского РГО НКВД. С марта 1935 г. помощник начальника ОО УГБ УНКВД по Западной области, одновременно начальник ОО ГУГБ НКВД 11 стрелкового корпуса, с июля 1935 г. начальник ТО – 6 отдела УГБ УНКВД по Западной области. В июле – ноябре 1937 г. начальник ДТО ГУГБ НКВД Западной железной дороги, затем помощник начальника 6 отдела ГУГБ НКВД СССР. С мая 1938 г. начальник ДТО ГУГБ НКВД Западной железной дороги, одновременно (по совместительству) врид. заместителя начальника УНКВД по Смоленской области, с августа 1938 г. заместитель начальника УНКВД по Смоленской области[168]. С 1939 г. состоял в резерве ОК НКВД СССР. Арестован 17 мая 1939 г. и 23 февраля 1940 г. ВТ войск НКВД Белорусского округа по ст. 193-17а УК РСФСР приговорен к 2 годам и 6 месяцам лишения свободы[169]. В сентябре 1940 г. направлен в Бутырскую тюрьму НКВД СССР для отбытия наказания. 19 июля 1941 г. освобожден из мест заключения. Постановлением Президиума Верховного Совета СССР судимость была снята. В дальнейшем был восстановлен на работе в органах НКВД-МВД: сотрудник УНКВД-УМВД по Горьковской области. В сентябре 1950 г. уволен из МВД по возрасту (в 1957 г. причина увольнения была изменена – «по факту дискредитации»). В дальнейшем проживал в г. Горьком, где и умер. Похоронен на кладбище «Красная Этна» (г. Нижний Новгород). Старший лейтенант ГБ (1935 г.), капитан ГБ (1937 г.), подполковник. Орден Трудового Красного Знамени Крымской АССР, орден Красной Звезды (1937 г.), орден «Знак Почета» (1945 г.), орден Красного Знамени (1945 г.), медаль «XX лет РККА» (1938 г.).