А через две недели на той же машине двое туристов покинули Китай через другой контрольно-пропускной пункт Суйфэньхэ, держа путь на Пограничный.

Илья сидел на жестком пропахшем соляркой сидении и все время беспокойно оглядывался. Ему все не верилось, что дорога за ними пуста, погони нет. Кусты и столбы мчались назад, сливаясь на горизонте в невидимую точку. Сопки медленно двигались, будто предлагали ему полюбоваться своими зелеными бархатистыми боками, изрытыми мягкими морщинами оврагов. Но он не замечал красот природы, вздрагивал от каждого резкого звука, издаваемого истрепанным мотором УАЗ-ика, и снова смотрел назад, но не на сопки, а на серое полотно дороги, разделенное пунктирной линией, сливающейся вдали с тонкую сплошную черту.

Он волновался, а виновник его переживаний - парень, которому четыре часа назад Хан отдал свой паспорт - сидел с невозмутимым спокойствием и, кажется, даже не подозревал, что совершает тягчайшее международное правонарушение. В паспорте фотография Хана была профессионально заменена на его фото. Все остальное - так же, как в настоящем, выданном Хану в 14 лет в районном отделении внутренних дел города Уссурийска - Моренюк Борис Олегович, двадцати одного лет от роду.

Илья нервно усмехнулся. Гладкое истертое до блеска рулевое колесо скользило по влажным рукам. Ветер врывался в открытые окна, было прохладно, но руки все равно были мокрые, и при повороте приходилось сильнее сжимать пластмассу, чтобы выполнить маневр - вписаться в поворот. Время от времени он бесполезно вытирал ладони о давно уже потерявшие форму брюки.

- Мы уже по русской земле едем. Здесь китайцы уже не хозяева. Хотя... всякое бывает. Эти пограничные конфликты. Да и документы наши... - он покосился на попутчика в зеркало заднего вида и некоторое время с завистью смотрел на дребезжащее изображение невозмутимого юнца, - мы везем не объявленные в декларации. А они, между прочим, обладают о-о-огромной исторической ценностью.

Парень молчал, он ни слова не понимал по-русски. На коленях у него лежала планшетка с полуистлевшими бумагами. Он с детства жил при маленьком ханкайском буддистском храме, его память затерлась монотонным монашеским бытом, он исправно исполнял патимоккху, одежда его, обновляемая каждый "сезон одежды" всегда была оранжевого цвета, и другого он никогда не желал. Но в это лето в его жизнь ворвался русский, который сломал его представление о мире и будущем. Когда он вошел в его комнату, в ней сразу стало тесно. Он вытащил Ту наружу и повел прочь от монастыря, даже старший монах Ли не решился его остановить. Ту мог бы и сам сопротивляться, он умел хорошо драться, но ему было любопытно, что надо незнакомцу. Он пошел вместе с ним и еще каким-то старцем по лесу. Втроем они нашли жилище, выкопанное в земле, в котором давно уже никто не жил, но было много старых вещей. Он увидел там головной убор маленького европейского мальчика. Тогда из далеких уголков памяти Ту появились затертые временем воспоминания, которые раньше казались ему сном: когда-то он был обычным мальчиком, и у него была настоящая семья - мама и папа. И теперь он ехал в Россию, чтобы найти их, ради этого он навсегда снял уттара сангу*...

"До Уссурийска считанные километры. Если бы китайцы спохватились, то и русские не пустили бы через Пограничный, - подумал Илья. - Можно немного расслабиться." Он достал из кармана мобильный телефон, при этом оценивающим взглядом окинул непрезентабельные масляные пятна на коленках - сказывалась дурная привычка вытирать руки о штанины. Подумал: "Вряд ли я смогу произвести приятное впечатление", - и все же, убедившись, что мобильная сеть уже ловится, позвонил Соне. Волнение по поводу незаконного провоза китайца по чужому паспорту сразу же улеглось, как только он услышал приветливые нотки в голосе Сони.

Гл.25 К ЖЕЛАНИЮ - ВОЗМОЖНОСТИ

Утро после возвращения было полно радостных предчувствий. Она вернулась, а это значит, все будет как прежде. Ивана так думала, но не предполагала, что может сама измениться так, что все прежнее покажется ей другим.

В колледже все было также по расписанию: беспорядочно шумно перед занятиями и на переменках и тихо и размеренно во время занятий.

Первый день после возвращения был самым радостным для Иваны. Она вошла в здание колледжа, с удовольствием вдыхая особый запах. Ей казалось, что так пахнут знания. Она приветливо здоровалась со всеми, знакомыми и незнакомыми и глазами искала свою любимую компанию.

Мулат и Хохмач стояли у окна и разглядывали со второго этажа проходящих мимо по улице девушек. Они спорили на длину их ног в относительных размерах к росту. Когда девушка проходила под окном, они делали ставку, когда проходила дальше, Лохматый прикладывал к стеклу линейку. До прихода Иваны была ничья.

- А вот и я! - крикнула она. - Я приехала!

- Ну, как? - спросил Хохмач вместо приветствия, презрительно прищурившись. - Не стыдно? Мы, как полное фуфло, узнаем все самыми последними! И от кого?

Хохмач многозначительно обвел взглядом холл второго этажа, будто бы искал кого-то.

- Стыдно сказать от кого, - сказал Лохматый, приложил линейку к стеклу и крикнул, - Я выиграл!

- А что вы делаете? - поинтересовалась она.

- У нас практикум. Изучаем относительные величины. Ты не уводи разговор в сторону, - сказал Хохмач, - Ну. Что скажешь в свое оправдание?

- А что случилось?

- Она ничего не помнит, - констатировал Хохмач. - Он оказался инопланетянином, сильно оплошал в первую брачную ночь, поэтому стер все из ее памяти.

- Какую ночь? - изумилась Ивана, но уже начала улыбаться, ожидая в продолжение что-то феерически смешное, - Прикалываетесь?

- Как все запущено. Она ничего не помнит. Слишком глубокая амнезия. Это дело рук "людей в черном". - Хохмач достал из кармана автоматическую ручку, поднял ее на уровень лица Иваны и дважды быстро щелкнул кнопкой. - Никакого жениха не было, и теперь ты снова девственница.

- Не признавайся! - Лохматый хлопнул Ивану по плечу. - Правильно. Включи дурку!

- И не смешно, - сказала Ивана, - дурацкая шутка. Мне не нравится.

- И свадьбы тоже не было, - еще раз щелкнул кнопкой Хохмач.

- Нет, не было, - согласилась Ивана. - И не будет, тетя Соня сказала.

Подошел Мулат.

- Ну вот, весь кайф сломала. С родственниками всегда так, - расстроился Лохматый. - Я мечтал, что надерусь на твоей свадьбе. Устрою драку...

- Вы что? На моей свадьбе? Кто вам такое сказал?

- Ирэн обещала, что ты собираешься жениться на ботане. А что? Обманула змея?

- Она не правильно поняла, это должна была быть свадьба моей тети.

- Уфф, - утрируя большое облегчение, вздохнул Хохмач, - А я думал, что ты уже потеряна для изысканного общества.

- Спуталась? Как бы не так. У нее все под контролем. Ты в курсе, что она твоего Хана умыкнула? - Мулат победно протрубил марш Мендельсона в сложенные дудочкой ладони.

- Никакого не моего, - Ивана смущенно моргнула и отвела взгляд, - я все знаю. Я ее видела. Но мне кажется, у них ничего не вышло.

- Так, ясно. Ирэн просрала свое счастье, - с притворным возмущением сказал Мулат, - вот и устраивай дамочкам их личную жизнь. Хорошо, что я у нее баксы взял предоплатой.

- А где она? - спросила Ивана, озираясь, у нее было очень много вопросов к Ирине. - Она уже должна была вернуться.

- С тех пор не видели. Может быть, он ее это самое... - Лохматый решительно рубанул ребром ладони возле своего горла, - типа он - "синяя борода"?

Ивана покачала головой. Точно она знала только то, что Хан уехал в Китай без Ирины.

- Нет, вы что? Он не мог, - сказала она неуверенно, потому что вероятность того, что Хан станет мстить за смерть Акено была большой. Она помнила, его мысли, знала, что Хан не остановиться не перед чем, если посчитает свою цель важнее чьей-то жизни.

На занятиях Ивана была рассеянна. Она все время перебирала в памяти каждое из своих воспоминаний. И к своему огорчению, поняла, что чем дальше события, тем труднее ей вспомнить их последовательность. Она чертила схемы, зачеркивала и снова чертила.