– Спасибо, Сальвадор, садитесь, пожалуйста.

С этого момента учитель стал уделять Сальвадору особое внимание, стараясь развить в нем умение видеть картины в своем уникальном ракурсе.

Хуан Фернандес Нуньеса был родом из Андалузии, южной провинции Испании с яркой и необычной природой. Он стал первым человеком, увидевшим в Сальвадоре незаурядные способности. Теперь Сальвадор забыл про рискованные прыжки через лестницу, его страстью стала живопись. Однажды, когда он сидел за мольбертом и рисовал очередную картину, его внезапно вызвали к директору. Когда недовольный Сальвадор постучался в дверь кабинета директора и вошел внутрь, он увидел отца, сидевшего с опущенной головой.

– Здравствуй, папа! Что-то случилось?

И Сальвадор все понял. Домой они ехали молча. В доме установилась какая-то зловещая тишина. В комнате на кровати лежала мать. Было ощущение, что она просто устала и прилегла отдохнуть.

– Мама! – подбежал к ней Сальвадор, слезы застлали его глаза, и большой горький ком застрял в горле. – Мама! Ну как же так?

Она молчала, юноша попытался ее обнять и укрыться в ее тепле, но от нее исходил ледяной холод, и только сейчас он начинал осознавать, что мамы больше нет. Что-то сломалось в его душе, хрупкий мост между детством и будущим разрушился, унеся с собой в глубокую пропасть все теплые и добрые ощущения, которые связывали его с матерью. И равнодушие, как черный скользкий спрут, расползлось в его теперь уже пустом сосуде души.

После смерти матери Сальвадор стал просто невыносимым, мальчик презрительно относился ко многим учителям, и только в рисовании он находил успокоение. Обучаясь у Хуана Фернандеса, изучая картины Рембрандта и Веласкеса, Сальвадор писал свои первые полотна. В один прекрасный день отец собрал все картины юного художника и организовал его первую выставку в своем доме.

– Я же говорил, что Сальвадор – необычный мальчик! Он гений! – торжествовал отец, показывая друзьям и родственникам картины сына.

Однажды за завтраком отец спросил его:

– Кем ты планируешь стать?

– Пап, скорее всего, я стану художником! – ответил Сальвадор.

– Художником? И ты хочешь жить на деньги художника? Но, сынок, посмотри вокруг! Сколько их, этих рисовальщиков! И почти все сводят концы с концами.

– Но, папа, я не рисовальщик, я великий художник. Мои картины будут покупать все, они будут выставляться в лучших музеях мира, – поправил Сальвадор отца.

– Эх, сынок, сынок! Это же просто мечты. Поступай в университет на юриста и продолжишь мое дело.

– Жить как ты? Нет! Это не мое. Я буду великим! Меня будет знать и почитать весь мир! А что твоя нотариальная контора? С утра до вечера только бумаги оформляй! Скучно и неинтересно! Я не хочу тратить на это свою жизнь!

Отец с удивлением посмотрел на отпрыска: «Да, мания величия у него зашкаливает, нотариусом не хочет быть».

Не прошло и двух лет после смерти матери, как отец успел жениться на ее сестре. Все это выглядело в глазах Сальвадора вероломством и предательством и вызвало в его душе разрушающую волну протеста, которая хлынула в колледж и вылилась в оскорбления и унижения учителей, бунты и протесты. Все эти занятия, экзамены, постоянное однообразие и замыленный взгляд на жизнь утомляли молодого Сальвадора. Со своей семьей он стал общаться редко, а от отца отдалялся все дальше и дальше, возводя Великую китайскую стену. Многие учителя в колледже попытались настоять на том, чтобы убрать неудобного ученика из их заведения. Но влияние и деньги отца позволили Сальвадору окончить колледж. Молодой человек получил аттестат и почувствовал себя свободным. Однако отец настоял на продолжении учебы в лучшем университете Испании в Мадриде. Когда юноша прощался с домом, старые теплые воспоминания охватили его. Он вспомнил и битвы на бастионах кухни, и доброго доктора, и прекрасную мать, которая сейчас смотрела на него с небес, и сестру, и отца, некогда очень близкого. Постаревшие кухарки, с которыми он когда-то так яростно сражался за кусок сыра, вышли провожать его. Сальвадор окинул все прощальным взглядом. Он уезжал в другой город, но для него это была другая планета, другой мир, где не было родного дома, друзей и милых кухарок, которых он искренне любил. Поезд уносил его вдаль, открывая новые горизонты жизни.

Богатство и роскошь, красивые и высокие здания, дорогие машины и модные горожане – Мадрид накатил на провинциального юношу своими каменными джунглями. Некогда великий Наполеон и Робеспьер, а ныне замкнутый и стеснительный Сальвадор поселился в резиденции студентов самого престижного в стране университета.

Отец не догадывался, что его сын вместо юридического поступил на факультет живописи. Только живопись пробуждала в юноше интерес к жизни, захватывая его огнем буйства красок, унося в далекий мир непредсказуемости и свободы, и спасала поверженного Наполеона, сосланного на далекий остров Святой Елены, от одиночества.

В университете все только и говорили об одном выдающемся жителе Андалузии, великом поэте, восходящей звезде Испании и всего мира – Федерико Гарсиа Лорке. Сальвадор был крайне заинтригован этим незнакомцем, который, будучи старше его всего на шесть лет, уже успел стать легендой.

В один из дней одиночество Сальвадора буквально втащило его в студенческий клуб, в котором проходила молодежная вечеринка. Зал клуба напоминал пчелиный рой, круживший тучками вокруг разных ульев: кто-то читал стихи, другие пели песни, третьи играли на музыкальных инструментах. Сальвадор прислонился к стене и стал с интересом наблюдать за веселящимися студентами. Как бы ему сейчас хотелось выйти в центр и заявить во весь голос: «Здравствуйте, друзья! Это я, великий Сальвадор Дали! Пришел сюда к вашей неописуемой радости!» Вот молодой поэт останавливается на полуслове и, покидая своих слушателей, бросается к нему со словами: «Сальвадор, это ты!» и, не стесняясь никого, обнимает его со всей своей поэтической пылкостью. Рядом музыкант, увидев великого и несравненного художника, застывает перед роялем, его пальцы уже не способны произвести ни единого звука. «Друзья! – восклицает он. – Посмотрите, кто к нам пришел! Это же сам Дали!» И он тоже бросается в объятия художника, предварительно отодвинув поэта от своего божества. Толпа бросается вперед: «Посмотрите, это Дали! Там Дали! Господа, поспешите! Это же Дали!» И все окружают молодого человека, и каждый пытается протянуть к нему руку, обнять, да и просто дотронуться, чтобы потом всю жизнь рассказывать детям и внукам, что собственноручно дотрагивался до самого Дали. Но сейчас, в настоящей реальности, никто не обращал внимания на молодого человека, и он продолжал одиноко стоять в стороне с горькой мыслью, что он здесь просто никто.

Тяжело вздохнув, юноша развернулся, собираясь уходить, как вдруг кто-то дотронулся до его плеча.

– Здравствуй! Ты Сальвадор?

– Да!

Перед молодым художником стоял его ровесник.

– Давай знакомиться. Меня зовут Луис Бунюэль. Я учусь на режиссера. Я видел твои картины. Интересное у тебя восприятие мира и живописи.

– Дааа? Ты действительно видел мои картины? – протянул от удивления Дали.

– Да-да, в Барселоне, на выставке! Мне было интересно посмотреть на новый стиль!

– Это, наверное, мой отец организовал, – смутился юноша. – Но я рад знакомству с тобой, Луис! Так ты будешь снимать кино?

– Именно! – с горящими глазами отчеканил Бунюэль. – За кинематографом будущее! Увидишь, без кино люди не смогут жить.

Так они и познакомились и крепко подружились. Вместе обсуждали новые фильмы, картины Матисса и Пикассо, но чаще всего их разговоры касались молодого поэта Федерико Гарсиа Лорки. Дали только и думал об этом человеке: «Что это за личность, которого никто не видел, но все только о нем и говорят? Наверное, это необычайный человек, своего рода Наполеон в поэзии».

Сальвадор опять улетал в иллюзии. Вот он гуляет по широкому проспекту, и навстречу ему идет великий поэт современности, звезда испанской литературы – сам поэт Лорка, вокруг него толпа поклонников и поклонниц, все стараются подойти поближе к национальному достоянию страны. И навстречу ему, великому поэту, как Наполеон, идет сам Дали. Лорка внезапно останавливается. «Боже мой! Кто передо мной? Это же великий Дали, друзья! – обращается он к своим поклонникам. – Посмотрите, кто перед нами. Это же Дали», – и, отрываясь от толпы, бросается вперед, чтобы первым обнять величайшего художника современности и потом написать много поэм в честь этого неотразимого человека. Так представлял себя Дали на фоне известного молодого поэта, которым начала восхищаться почти вся Испания.