– Тот самый, – прошептал следователь. – Продолжайте.

– Он зашел в комнату к мистеру Уайту и закрыл дверь. Не знаю, сколько они проговорили, но я сидела в этой самой комнате и слышала, что их голоса стали злыми, они ругались друг с другом, как это обычно у них и происходит – мужики такие несносные! Я встала и направилась в коридор попросить их вести себя потише, когда дверь мистера Уайта открылась и джентльмен в светлом пальто вышел, захлопнув ее за собой. Мистер Уайт открыл дверь и прокричал: «Она моя! Ты не можешь ничего сделать!», а тот, другой, повернулся, держа руку на ручке двери, и сказал: «Я могу убить тебя, и если ты женишься на ней, я так и сделаю, прямо на улице».

– Все ясно! – сказал Горби, глубоко вздохнув. – И что потом?

– Потом он хлопнул дверью, которая с тех пор плохо закрывается, а у меня нет денег, чтобы починить ее, а мистер Уайт вернулся в свою комнату, смеясь.

– Он ничего не сказал вам?

– Нет. Только что этот сумасшедший достает его.

– Как звали незнакомца?

– Не знаю, мистер Уайт так и не сказал мне. Очень высокого роста, со светлой бородой и одет, как я вам описала.

Сэмюэль остался доволен.

– Это он, – сказал он себе, – тот самый, что сел в кэб и убил Уайта. Нет никаких сомнений! Они с Уайтом были врагами из-за какой-то богатой наследницы.

– Что вы думаете об этом? – не сдержала любопытства миссис Хэйблтон.

– Думаю, – медленно произнес сыщик, не сводя с нее взгляда, – думаю, что во всем этом замешана женщина.

Когда Горби покинул виллу «Опоссум», у него не оставалось ни капли сомнений по поводу того, кто совершил убийство. Джентльмен в светлом пальто угрожал убить Уайта прямо на улице – эти последние слова были особенно важны, – и не было никаких сомнений, что он исполнил свою угрозу. Само убийство было лишь претворением в жизнь слов, произнесенных в гневе. Что сейчас оставалось сделать, так это узнать, кто этот джентльмен в светлом пальто и где он живет, и после этого выяснить, что он делал в ночь убийства. Миссис Хэйблтон описала его, но не знала его имени, а столь размытое описание может подойти к десяткам молодых людей в Мельбурне. Сэмюэль считал, что только один человек мог назвать имя джентльмена в светлом пальто, и этот человек – Морланд, близкий друг покойного. По описанию женщины, они были достаточно дружны, чтобы Уайт рассказал Морланду все о визите и об угрозах. Кроме того, знакомство Морланда с жизнью и привычками его друга может помочь раздобыть информацию и о том, кому смерть Уайта выгоднее всего, и о том, что за наследница, на которой собирался жениться покойный. Но тот факт, что Морланд до сих пор не знает о трагической смерти друга, тем более что все газеты только об этом и говорят, и что в них есть точное описание внешности погибшего, крайне озадачивал Горби.

Единственным возможным объяснением непонятного молчания Морланда является предположение, что тот находится вне города, не видел газет и не встречался ни с кем из тех, кто знает об убийстве. Если так оно и есть, то он либо останется за пределами города на неопределенное время, либо вернется через несколько дней. В любом случае пока что имело смысл пойти вечером в Сент-Килда – вдруг Морланд вернется в город и решит навестить друга? Поэтому после чая сыщик надел шляпу и снова отправился на виллу, хотя шансов на успех, как он сам понимал, было мало…

Миссис Хэйблтон открыла дверь и молча провела его не в свою гостиную, а в намного более роскошно обставленную комнату, которая, как догадался Горби, принадлежала Уайту. Он внимательно осмотрел помещение и сразу составил мнение о характере жильца.

– Легкомысленный, – сделал он вывод, – и расточительный. А друзья его и, возможно, враги – из сомнительных кругов.

Подтолкнул Сэмюэля к таком выводу образ жизни Уайта, который находил отражение в каждой детали. Комната была хорошо обставлена, вся мебель покрыта темно-красным бархатом, а шторы на окнах и ковер были одного темного оттенка.

– Я знаю свое дело, – заметила хозяйка дома с довольной улыбкой на лице. – Если хочешь, чтобы молодые мужчины снимали комнаты, то они должны быть хорошо обставлены, и мистер Уайт хорошо платил, хотя и был довольно прихотлив в еде, а я не шеф-повар и не могу готовить всякие французские штучки, которые все равно только портят желудок.

Абажуры газовых ламп были бледно-розового оттенка, и поскольку миссис Хэйблтон зажгла их, ожидая Горби, комната была наполнена мягким розовым светом. Детектив спрятал руки в карманы и неспешно обошел помещение, очень внимательно все разглядывая. Стены были увешаны картинами, изображавшими призовых скакунов и знаменитых жокеев. Среди них висели и фотографии актрис, в основном лондонских, таких, как Нелли Фаррен, Кейт Вон, и других водевильных звезд, которые, очевидно, были предметами обожания Уайта. На каминной полке стояла подставка с трубками, над которой висели скрещенные шпаги, а ниже – огромное количество рамок всех цветов. Милые лица улыбались со снимков, и, что примечательно, ни одной фотографии мужчины ни в рамках, ни на стенах найти не удалось.

– Любитель дам, несомненно, – сказал Горби, кивая в сторону каминной полки.

– Выставка потаскушек, – угрюмо ответила Рубина Хэйблтон, плотно сжав губы. – Мне так стыдно каждый раз, как я протираю с них пыль. Я не вижу оправдания девушкам, фотографирующимся практически без одежды, как будто они только проснулись, но мистер Уайт любит их.

– Большинству молодых людей такое нравится, – сухо ответил сыщик, пройдя к книжной полке.

– Нехристи, – сказала хозяйка дома. – Я бы всех их утопила, говорю вам, всех их, называющих себя венцом творения, как будто женщины были созданы, чтобы зарабатывать деньги и смотреть, как они их пропивают, как и поступал мой суженый, чей желудок мог вместить в себя черт знает сколько пива, и я так одинока, совсем без детей, хотя это и слава богу, иначе они пошли бы в отца и пропили бы все на свете.

Горби не придал значения тираде против мужеского пола. Вместо этого он осматривал библиотеку Уайта, которая, похоже, состояла из одних французских романов и спортивных газет.

– Золя, – задумчиво произнес Сэмюэль, взяв потрепанную желтую книгу. – Я слышал о нем. Если его романы столь же негодны, как и его репутация, не думаю, что стоит их читать.

В этот момент раздался стук в дверь, громкий и решительный. Услышав его, миссис Хэйблтон вскочила на ноги.

– Возможно, это мистер Морланд, – сказала она, когда детектив поставил том Золя на место. – У меня никогда не бывает посетителей по вечерам, ведь я одинокая вдова, но если это он, я приведу его сюда.

Рубина вышла, и Горби, превратившись в слух, услышал мужской голос, спрашивающий, дома ли мистер Уайт.

– Нет, сэр, его нет, – ответила хозяйка, – но в комнате джентльмен, который тоже его ищет. Вы не зайдете, сэр?

– Да, пожалуй, передохну немного, – ответил посетитель, и тут же появилась миссис Хэйблтон с самым близким другом покойного Оливера Уайта. Роджер Морланд был высоким стройным мужчиной, его кожа была бледной, а волосы светлыми и волнистыми, а кроме того, имелись соломенного цвета усы. Он производил впечатление настоящего аристократа, был хорошо одет и имел невозмутимый вид.

– И где же мистер Уайт сегодня? – спросил он, опустившись на стул и обратив на детектива не больше внимания, чем если бы тот был предметом мебели.

– Разве вы не виделись с ним недавно? – поспешно спросил Сэмюэль. Морланд высокомерно оглядел его в течение нескольких секунд, как бы сомневаясь, стоит ли ему отвечать. В конце концов он, очевидно, все-таки решил ответить и, медленно сняв одну перчатку, откинулся на стуле.

– Нет, не виделся, – сказал он, зевнув. – Я был за городом и вернулся только сегодня вечером, поэтому не виделся с ним уже больше недели. А почему вы спрашиваете?

Детектив не ответил – он задумчиво смотрел на молодого человека перед ним.