Мороз и солнце, день чудесный
Бобров проснулся в прекрасном расположении духа. Он крепко спал, ему ничего плохого не снилось, впрочем, и хорошего тоже. Он просто выспался. И первая мысль была: сегодня увижу Марту! Я что, втюрился? Может быть… У нее при ближайшем рассмотрении, изумительные глаза, большие, серые, с ободком вокруг зрачка, и какие-то чистые, что ли… А этот красавец, которого она шуганула, явно из прошлого, судя по всему, он когда-то исчез из ее жизни, а теперь решил вновь возникнуть, а она, гордая, не захотела… И права! Он хоть и красив, но мизинца ее не стоит и вообще, цена ему грош в базарный день, уж я-то в людях разбираюсь.
Он стал думать, поехать ли на каток на метро или лучше на машине? На машине, решил он. После катка тащиться куда-то на метро… Ну, она-то точно без машины будет, живет совсем недалеко. Надо же, пиджак ей мой понравился… Страшно вспомнить, сколько я за него заплатил, хоть и на распродаже. Но не зря… А сегодня на каток надену зеленый свитер, он тоже жутко приятный на ощупь… А как она вздрогнула, когда я прижал ее… И это было так здорово…
Марта шла к назначенному месту, пристально вглядываясь в толпу ожидающих. Сердце отчаянно колотилось. Неужто он и вправду разведчик? Бывший разведчик. Значит, он провалился и его арестовали, а потом обменяли на какого-нибудь шпиона? Он вернулся в Москву, на родину, и теперь страшно одинок… Хотелось бы знать, почему из нас пятерых он выбрал именно меня? Я ему понравилась? Определенно понравилась! Эх, жалко Петька уехал, он наверняка что-то знает о нем, если он шпион… Тьфу, разведчик! Хотя, конечно, все равно шпион… – засмеялась она.
– Марта!
– О, здравствуйте! Я не опоздала?
– Нет-нет, вы замечательно точны. Знаете, я ненавижу непунктуальность!
– Я тоже! Мне с детства внушали, что я не имею права красть время у других людей.
– Я страшно рад вас видеть! Пошли.
…Ах, как прекрасно было на катке! День морозный, градусов двенадцать. Оба раскраснелись и почему-то все время смеялись. Сперва катались порознь, потом он взял ее за руку. Она обрадовалась.
– Миша, чего мы, как дурные, все время смеемся? – давясь от смеха спросила Марта.
– Не знаю… – еще пуще рассмеялся Бобров. – Смех без причины… Знаете, чего это признак? Да нет, ерунда, мы смеемся от радости, по крайней мере я. Мне сейчас так хорошо, как давным-давно не было. Москва, морозец, каток… И такая прелестная женщина рядом…
Ему страшно хотелось поцеловать ее, но он не решался, не был уверен, что она не оттолкнет его. Куда ты спешишь? – одернул он себя. На ней была голубая ветровка поверх голубого же свитера, и голубая вязаная шапочка. И все это так ей шло… Но все равно он чувствовал себя счастливым.
Как хочется, чтобы он меня поцеловал, думала Марта. А может, поцеловать его первой? Нет, нельзя, инициатива всегда должна принадлежать мужчине, так учила бабушка. И Петька всегда твердил, что терпеть не может девушек, которые сами лезут к парню. А впрочем, и так все замечательно, просто прекрасно! И она снова засмеялась и он тоже! Это ведь такое наслаждение – кататься на коньках в морозный солнечный день, а рядом такой интересный мужчина, кажется, бывший разведчик.
– Не замерзли? – спросил он.
– Нет, мне так хорошо! А вы замерзли?
– Нисколько! Мне тоже хорошо! Так хорошо, что даже удивительно! Не думал, что на такое способен!
– Я рада, я правда очень-очень рада!
– Чему вы рады?
– Тому, что вам хорошо!
Он резко притормозил. Она чуть не споткнулась.
– Марта, – он пристально посмотрел ей в глаза. – Почему?
– Что почему?
– Почему вы так радуетесь за меня?
– Просто когда мне хорошо, то хочется, чтобы люди радом тоже… чтобы им тоже было хорошо… Вот и все!
Ей вдруг показалось, что он разочарован. Он что, думал, я сейчас буду ему в любви объясняться? Еще чего!
– Знаете, Миша, я что-то притомилась…
– Ну еще бы! Два часа катаемся, не присев! Ну что, пошабашим?
– Пошабашим!
– Поехали обедать!
– О, с удовольствием, я так проголодалась!
И она снова рассмеялась, и он тоже. Хорошо!
Они ели обжигающий борщ. Бобров специально попросил официанта, чтобы борщ был с пылу с жару!
– Я тоже терпеть не могу остывшую еду, – кивнула Марта.
Борщ был очень вкусным.
– Миша, а расскажите о себе, я же совершенно ничего о вас не знаю, только что вы преподаете политологию.
Он как-то загадочно улыбнулся. Точно, шпион!
– Что ж вам рассказать? Я много лет прожил в Лондоне, работал там… Я не женат, детей нет. Мне сорок два. Из родственников только старая тетушка, очень милая интеллигентная дама, живет за городом, я ее очень люблю, ее зовут Милица Артемьевна, она сестра моего отца.
– Надо же, Милица… Какое редкое имя…
– Ну, тетушка вообще редкий экземпляр.
– Вы ее любите, да?
– Очень.
– А как вас по батюшке?
– По батюшке? Андреевич. А почему вы спросили?
– Так… Просто. А я Петровна.
– Здорово. А можно я буду звать вас Петровной? – улыбнулся Бобров.
– Можно, Андреич!
Она так ему нравилась! И с ней было просто и уютно.
– Ну, может, перейдем на ты, Петровна?
– Давай, Андреич!
– Жаль, я за рулем, не выпьешь на брудершафт!
– Считай, что наше конькобежное приключение было вместо выпивки на брудершафт!
– Принимается! А теперь, Петровна, расскажи о себе, а то так нечестно!
– Согласна. Я окончила журфак, работала сперва в газете, потом в издательстве, выскочила замуж сдуру, развелась, детей у меня тоже нет, из родных остался только старший брат, но он работает в Нью-Йорке. Он хороший брат, заботится обо мне… Иной раз даже слишком.
– Слишком? Это как?
– Тут недавно со мной случилась такая история…
Он напрягся.
– Я была у знакомых в другом районе, засиделась допоздна и решила зайти в супермаркет. Закупила продукты, села в машину и мне вдруг стало плохо… Я потеряла сознание… И тут какой-то человек увидел меня, подошел, привел в чувство и отвез домой на моей машине.
– Видно, ты ему понравилась.
– Не думаю. Он даже не спросил, как меня зовут, и сам не назвался, просто довез и все. А на другой день я обнаружила, что у меня пропали очень дорогие золотые часы, Шоппард.
– Этот мужик свистнул?
– Нет, мне такое и в голову не пришло! Там был слабый замок, я все никак не могла собраться его починить. Нет, как ты мог подумать…
Господи, какая же она прелесть, подумал Бобров.
– Но, если я не ошибаюсь, на тебе вчера были часы Шоппард?
– Слушай дальше! Вскоре приехал мой брат. Он взял мою машину, а у меня аэрография, мартышка нарисована.
– Тебя в детстве звали Мартышкой?
– Ага, брат и сейчас меня так зовет. Короче говоря, Петька, это мой брат, вдруг обнаружил на лобовом стекле записку: «Я нашел ваши часы! Мой телефон такой-то»! Брат позвонил, и тот человек вернул ему мои часы. Говорит, опознал по мартышке! Можешь себе представить, какой благородный человек…
– А ты думаешь, это был один и тот же человек?
– Думаю, да. Я попросила у брата его телефон, чтобы позвонить, поблагодарить, но брат сказал, что выбросил ту бумажку. Так жаль…
Сказать ей или не стоит? Пожалуй, не стоит. Это будет перебор! Я хочу, чтобы она… полюбила меня независимо от той истории.
– А что же с тобой было? Отчего случился обморок? Ты обратилась к врачу?
– Нет, конечно! Ну было и было, подумаешь, большое дело! С тех пор ничего такого больше не случалось. Просто я, видимо, переутомилась.
– Но если такое случится за рулем?
– Да ну… – засмеялась Марта, – зачем думать о плохом. Не люблю! Я же работаю на радио «Солнце»! А ты на какое радио ходишь?
– «Резонанс».
– А! Андреич, ты почему так грустно на меня смотришь?
– Завидую!
– Чему? – поразилась Марта.
