За первым вошедшим последовало ещё трое, держась как можно ближе, они фактически подталкивали друг – друга, быстро переглядываясь и пробираясь вглубь развороченного корабля.

Первопроходец – самый высокий, подошедший к смирно сидящему и за всем наблюдающим Аденом, после склонившись и обратившись к нему с одной простой фразой:

– Ты хочешь жить? – после постукав кулаком по защитному шлему.

В герметичном пространстве, малый шум перерос в нестерпимое эхо, заставляя Адена едва пошевелиться и наклоняя голову вперёд.

Принимая это за согласие, к его креслу затопали ещё двое, встав по обеим сторонам от удерживаемых узника зажима и быстрыми движениям разъединив, освобождая того с кресла.

В невесомости эфира он подлетел, как тут же был пойман по обе руки и силой потащен в прорезанный проход, где виднелся путь из белых отблесков стыковочного шлюза.

Уже оказавшись внутри, его вёл только один.

Начиная от самого угловатого шлюза, Адена повели через узкий с едва ли помещавшимися там вдвоём проходе.

По трём сторонам имеющий срезы, с каждой для разной степени масштабности каюты.

В одной из них заприметив высокий верстак с ящиками для инструментов и множеством цилиндров наставленных по левую стенку от него.

Вторая. скорее была личной каютой с высоко поставленной кроватью, измерительными приборами и кем-то оставленным мешком.

Наконец выйдя, он попал в овальное, возможно являющееся центром совещаний и наблюдения помещением.

По его краям расположилось множество мониторов, оборудованных для работы сенсорными панелями, закреплёнными за ними стульями и вечной совсем чуть-чуть слышимой, неразличимой радиопередачей.

По центру помещения становился прямоугольный электронный пьедестал, в данный момент, проектируя голограмму звёздной системы, её биографии и точными данными местонахождения космолёта.

Усадив на один из овальных стульев, вскоре собрались все трое, что ранее притащили его сюда.

На сей раз уже без скафандров, представая перед ним в своём истинном обличье, всякий раз желая начать разговор, они жестом останавливали друг – друга, начиная подозрительно переглядываться.

Долго тянущаяся ситуация, отчего-то напомнила ему о допросе перед отправкой в Вейсп, правда на сей раз, не будучи конвоированным, не заключённым, не лишённым право голоса и помилования, тем не менее, имея некое странное чувство.

Предчувствие нечто грандиозного, того, в чём ему отведена не самая последняя роль.

Чувство, что усилилось ещё сильнее, стоило ему только увидеть их лица.

Ужасно знакомые. Отражения различных лиц, но, так или иначе, первых – адамантийцев.

Самый высокий – средних лет, с широким шрамом на лбу и сопутствующим ему усталому измученному взгляду, всё время недовольно сверлившему Адена.

Возможно поняв, Аден повиновался, по памяти надавливая о заднюю часть пластинчатого шлема и снимая его.

– А ты умён. – произнёс со шрамом, подбирая с рук Адена сложенный предмет. – Я Ганкер. – приложа руку к груди, громко произнёс он. – Капитан этого корабля, а те отважные, что позади меня, моя бравая команда.

Его гордую речь рассеяла пара смешков, негромкие фразы, переговоры позади стоящих.

– Возможно, ты хочешь что-нибудь сказать? Слова благодарности? – добавил Ганкер.

– Спасибо… наверное. – растерянно выговорил Аден.

В это время, в нём боролись два не сопоставимых чувства: страха и радости.

Радости от встречи, пусть и с незнакомым, но явно более лояльным к нему, даже похожим на него самого существа.

И страха. Страха от неизвестности всей складывающейся в данный момент ситуации.

Ведь его спасители могли оказаться кем угодно: беглыми рабами, контрабандистами, пиратами и самое худшее – охотниками на таких, как он.

Тех, кто бежал, кто позволил поднять руку на хозяина, стал мыслить иначе.

Всеми презираемые, выполняющие эту работу за мнимую свободу – ублюдки.

– Полегче с ним кэп. – рядом с Ганкером, расставив руки в боки, заявилась ещё одна фигура. – Я Винн. Как видишь, все здесь присутствующие адамантийцы. Ты уж прости капитана, это же его стезя толкать долгие и заунывные речи.

В дружеском жесте, она подала руку Адену на рукопожатие.

– Наши правила просты. Что ты предпочтёшь? Присоединиться к нам или остаться в том рассыпающемся могильнике?

В отличие от капитана, слова её звучали более решительно, без единой доли пафоса и угрюмого намерения.

– Да объясните хоть кто вы?

– Мы…. – её перебил Ганкер, указывая на своё положении в иерархии команды.

– Мы искатели.

– Все практически как и ты, случайно оказавшиеся тут. – договорила Винн. – Вот это. – она указала на опершегося о стену молодого адамантийца, сжимавшего в руке гибридный ключ. – Это Голи, наш квартирмейстер. А заодно и трубы прочищает, по ту сторону защитного экрана.

Тот улыбнулся, подняв вверх руку.

– А позади капитана это…

– Зак! – громко воскликнул тот, кивая головой. – Всё по мелочи.

Пусть и, не проявляя прямой грубости, его голос слышался озлобленным, а внешний вид давал понять, что он не совсем был доволен сложившейся ситуацией и возможно, даже наличия в ней Адена.

– Собственно…

– Аден. Так меня зовут. Или, когда-то звали.

– Аден. – сморщившись, задумчиво произнёс капитан. – Будем считать, что с формальностями покончено и хочешь ты или нет, но теперь ты – часть экипажа Горгоны. – в приветствии он развёл руками в стороны. – Добро пожаловать.

Голи ещё раз подхватил Адена под руку, на сей раз не в принудительно-приказном порядке, под шутки, провожая в одну из свободных кают.

Пожалуй, впервые за столько долгое время, в его распоряжении оказалась банальнейшая, из всех представляемых и желанных возможностей – выспаться.

Пускай и не рассчитанное под его рост, от чего порой Адену приходилось сгибать ноги в коленях, то и дело, залёживаясь, переворачиваться с бока на бок.

Данное положение всё же было куда лучше, чем тесные, поросшие плесенью тонкие стены общежитий в районе Люмпенов.

Сон медленно настигал его, давая, наконец, телу долгожданную возможность отдохнуть, а разуму – умолкнуть.

Ощутив уже знакомую ломоть с левой стороны, он вновь перевернулся на правый бок, едва-ли приоткрывая глаза.

По ту сторону, в обшивке корабля закрепилась широкая прорезь смотрового иллюминатора, с доступным удивительным видом.

Миром, где великие светила опаляли своим гневом, а в моменты спокойствия, дарующие вместо жары тепло и жизнь.

Безгранично цветастые туманности, невиданные, неописуемые своим размером и палитрой красок небесные тела.

– Какой странный день. – произнёс Аден.

Перед его взором на горизонте из-под пылевых облаков вырвалась маленькая захудалая планета.

Очевидно от смены курса корабля, она стремительно стала увеличиваться в размерах, давая возможность отдалённо рассмотреть себя.

По мере приближения, из статичной, вся её поверхность преобразовывалась в бурный нескончаемый поток.

Мчащиеся со скоростью в несколько тысяч километров в час непроглядно жёлтые облака.

Чьё направление менялось каждую минуту, строя грозовые бури, ураганы, осыпавшие поверхность горизонтальными дождями.

В представлении Адена, будто падая, они могли бы создавать музыку всего из пары струн, что медленно наигрывает свою жалобную и длинную мелодию.

Мелодию пустоты, по мере своей надобности меняющую аккорды, успокаивая и вгоняя в сон.

Казалось, что в этом полудрёме он мог бы пролежать целую вечность, но всё же совладав и потянувшись, кое-как спрыгнув с подвешенной койки.

В паре шагов от неё располагался цельнометаллический столик, трое шкафчиков и крупный ящик обклеенный снимками зелёных угодий с наставленными поверх него причудливыми статуэтками.

Аден подобрал одну из них, резьбой изображавшую существо со скрученными маленькими дырочками, возможно олицетворяющими глаза и группой широких впадин.