VI

Протяжный вопль будильника вырвал меня из объятий сна. Было одиннадцать часов утра вторника, но труба звала в поход. Я принял душ, и вода окончательно разбудила меня. Я побрился, позавтракал и отправился в управление полиции. Вид у Паркера был усталый.

- Как идут дела? - спросил я.

- Хреново. - Он сощурил свои черные глазки. - А у тебя что за интерес?

- Я нашел убийцу. И у меня профессиональный интерес.

- Нет, мистер. Из-за этого ты в такую рань не стал бы вылезать из постели и не поперся бы сюда через весь город.

- Я вострю свой топорик. И пока не хотел бы вдаваться в подробности.

- Но ты же поделишься со мной?

- Непременно.

- Мы старые знакомцы, Пит.

- И до сих пор не перебегали друг другу дорогу. Не будем портить отношения, Луи.

- Ладно.

- Так как продвигается дело?

- Говорю - хреново. Начальство на психику давит. Линкольн Уитни большая шишка, и он уж брызжет слюной.

- Вудвардом тоже ты занимаешься?

- Нет, Бог уберег. Только Кингсли. Самоубийство исключено. Экспертиза показала, что нож тщательно обтерли. Ну и убийца был в перчатках.

- А вскрытие?

- Ничего особенного. Да и тело у нас забрали. Он в часовне Мэннинга, на Семьдесят девятой.

- Что за нож?

Тут его глаза заблестели.

- Здесь есть кое-что интересненькое, но я пока держу эту карту про запас, и ты тоже помалкивай.

- Конечно, Луи.

- Нож иностранного производства. Вроде наших "перышек" с выбрасывающимся лезвием - но европейский. Я двадцать человек послал по следу. Этот ножичек - хорошая зацепка.

- Что-нибудь еще?

- Ничего. А у тебя есть что-нибудь для меня?

- Пока ничего. Не узнаешь для меня один адресочек?

- Давай.

- Эдвина Грейсон. Балерина.

Он нажал кнопку переговорного устройства и повторил имя в микрофон. Потом устало улыбнулся.

- Связано с нашим делом?

- Нет. С Вудвардом.

- Вудвард? - он даже подпрыгнул. - А что, есть связь между Вудвардом и Кингсли?

- Не знаю. Мой основной интерес - Вудвард.

Вошел полицейский в форме с информацией для меня. Эдвина Грейсон. Адрес и телефон. Она жила на той стороне парка. Восточная Восемьдесят четвертая улица, 15. Я поблагодарил Паркера и полицейского и снизу позвонил ей. Если уж для частного сыщика час был ранний, то и для балерины тем более. Ее надо было заранее предупредить о визите. Я представился, сказал, что это связано со смертью Вудварда, сказал, что это срочно. Она попросила дать ей полчаса. Я согласился. Потом позвонил в свой офис. Миранда передала мне, что звонил Линкольн Уитни. Он просил зайти к нему в три. Я поблагодарил Миранду, вышел на улицу и купил у старушки в киоске на углу свежий номер "Буллетина". Адаму Вудварду была посвящена большая статья. Полу Кингсли - поменьше, а на последней странице в девяти строках сообщалось у об убийстве гангстера Уоррена (Фейгла) Слитерхауса - что определенно явилось итогом бандитской разборки. Его труп обнаружили в сточной канаве на Ривингтон-стрит с пулей в глазу. Я вернулся к статье об Адаме Вудварде. В ней не содержалось ничего существнного, кроме одного: было объявлено вознаграждение в пять тысяч долларов за информацию об убийце или убийцах Вудварда. Топорик, который я вострил, потяжелел. Я свернул газету и вернул её старушке-газетчице, которая тревожно посмотрела на меня, точно я намеревался потребовать у неё назад свой пятачок.

VII

Дом номер 15 по Восточной Восемьдесят четвертой улице оказался высоким узким зданием белого цвета с мраморным вестибюлем и псевдожемчужными кнопочками звонков около начищенных медных табличек с фамилиями жильцов. Я тронул кнопочку рядом с фамилией ГРЕЙСОН и дверной замок тут же лязгнул. Я поймал дверь, взглянул на номер квартиры - 6В. Небольшой чистенький лифт бесшумно вознес меня на шестой этаж. Она уже ждала у раскрытой двери. Меня пронзила холодная стрела, точно мой желудок затеял азартную игру с сердцем. Описать внешность Эдвины Грейсон точнее всего можно было только одним словом - ого!

Начну снизу: белые туфельки на пробковой платформе, мускулистые, но стройные загорелые бедра - голые под чистенькими теннисными шортами, стянутыми на талии белым плетеным ремешком, гладкий загорелый голый животик, короткий свитерок белой шерсти, начинавшийся там, где руки переходят в плечи, и заканчивавшийся ровно под выдающейся вперед грудью.

- Мистер Чемберс?

- Да.

- Входите.

Она была смуглая, черные волосы уложены сзади в кольцо, вздернутый носик, чей кончик чуть шевелился когда она говорила. высокие скулы, подбородок с ямочкой, полные губы, нижняя чуть оттопыреная и влажная. И глаза. Глаза занимали чуть не половину лица. Огромные черные, миндалеивдные, сияющие, смелые, властные... Они были широко посажены и в уголках чуть загнуты кверху; губы были темно-алые, ресницы густые и длинные. Беспокойные глаза, пронзительный, пожирающий взгляд.

- Вы сказали, что дело серьезное, мистер Чемберс.

- Я частный детектив.

- Вы сказали, что речь идет о мистере Вудварде.

- Он нанял меня вчера. В качестве телохранителя.

- Вчера?

- Перед тем.. как его убили.

Она отвернулась, я же не спускал с неё глаз. Это было все равно что смотреть на сцену: каждое её движение было точно вывернным, грациозным па танцовщицы.

- Почему же вы пришли ко мне?

- Потому что, как я слышал, вы были друзьями, добрыми друзьями.

- Верно! - в её голосе прозвучал вызов. Она повернулась ко мне. - Я знала Адама Вудварда десять лет. Он был мне предан.

Я даже не пытался угадать её возраст. У Эдвины Грейсон - у всех Эдвин Грейсон - нет возраста. Я не раз видел её на сцене. Эта была актриса с большой буквы, великая актриса, красивая, раскованная, своенравная, презиравшая общественные условности нашего времени, живущая в собственном мире, устроенном по её разумению. Для неё не существовало никаких преград. Она сама устанавливала для себя правила. Ее имя было постоянно связано со скандалами, которые никогда, впрочем, не потрясали моральных устоев, а всегда оказывались довольно забавными, и она неизменно была выше пересудов и недомоловк - даже люди, падкие на скандалы, знали это. Но мне никогда не доводилось ничего слышать о её связи с Адамом Вудвардом.

Я предложил ей сигарету, которую она отвергла. Тогда я закурил сам и начал ходить по комнате. Комната была просторная, хорошо обставленная. Типично женская комната: белый ковер, голубые стены, серо-розовые портьеры под цвет мебели, мягкие, уютные и очень удобные посадочные места.

- Вы никогда не танцевали, мистер Чемберс?

- Нет.

- Мне нравится ваша походка.

- Это цитата?

- Простите?

- Нет, ничего.

Она прибилзилась ко мне.

- Вы высокий красивый мучжина с романтической профессией. Готова поспорить, вы пользуетесь успехом у женщин.

- Есть немного.

Она тронула меня за руку.

- И такой сильный. - Ее длинные красные ногти впились мне в кожу. Я выпустил струю дыма ей в лицо. - Вам больно?

- Да.

- Тогда почему же вы не отойдете?

- Только не от вас, сестра.

- Сестра! - Она рассмеялась. Зубы у неё были белые, ровные и правильной формы. - Все что угодно - только не сестра-монашка. У меня возникло безумное желание, мистер Чемберс - поцеловать вас.

Ну и балерина!

- Шутите? - недоверчиво спросил я.

- А вы попробуйте.

- Как нибудь в другой раз.

Ногти впились глубже.

- Ну же!

- В другой раз! - я отбросил её ладонь и отошел.

- А знаете, я сама себе нравлюсь.

- Слушайте, леди, перестаньте. Я на работе.

- Да зачем вам?

Она на миг одержала надо мной верх.

- Он же был старик. Быстрая смерть. Так и должно быть. Я бы хотела так же умереть.

- Но ведь... его убили. Кто-то его убил. И должен ответить за это перед законом.

- Вы полицейский?

- Я частный детектив.