С моим чересчур болтливым и чокнутым лучшим другом я познакомилась ещё будучи трёхлетней козявкой: я стащила у него машинку в песочнице и забрала домой. Моя мама долго выспрашивала, откуда у меня чужая игрушка, но кроме того, что она принадлежит «мальтику в клясняй кепатьке» она добиться ничего не смогла. Как оказалось, этот самый мальчик жил со своей семьёй на девятом этаже нашего дома, в том же самом подъезде, что и мы. Мальчик был на два года старше, чем я, и в целях задобрить маленькую вредную меня, подарил эту чёртову машинку, что стало началом нашей долгой дружбы.

Миша всегда был действительно крутым другом и просто хорошим, понимающим человеком. Мы проводили много времени вместе, часто ходили друг к другу в гости, напивались в ноль на вечеринках, а наши родители были уверены, что когда-нибудь нам суждено пойти под венец, держась за руки. У нас с Мишкой было другое мнение на этот счёт: он лет с пятнадцати стал встречаться с девушками, а я была безнадёжно влюблена в его младшего брата – Антона.

Антон.

Произношу вслух это имя, и хочется обплеваться: настолько отвратительно мне вспоминать этого человека. Сказать о нём мне, как ни странно, совершенно нечего. Кроме всем известного слова, отлично рифмующегося с его чёртовым именем, в голову ничего не приходит.

Я честно призналась ему, что влюблена, когда мне было четырнадцать. Парень улыбнулся, поцеловал меня в лоб и пригласил в кино: мы хорошо знали друг друга, потому что я много времени проводила в их доме. Мой глупый подростковый мозг, наполненный мыслями о вечной любви, тут же воспроизвёл картинку нашего светлого с Антоном будущего.

А на следующий день он целовался с девчонкой на лестничной клетке первого этажа, прямо напротив двери в мою квартиру. Моё хрупкое девичье сердце было разбито, а все мечты о счастливом будущем с этим русоволосым засранцем пошли к чёрту.

Как и он.

С тех пор мы практически не общались. В пятнадцать я перекрасила волосы в задорный фиолетовый цвет, назло маме и всему бренному миру, отчего стала предметом подколок обладателя янтарных глаз (которые, кажется, до сих пор сводят меня с ума). Ввиду нашего соседства виделись мы часто: дыхание замирало от его насмешливого взгляда, но, благодаря своему колкому язычку, я всегда могла дать отпор. Часто видеть его было одновременно жутко приятно (его смазливое личико и уверенная походка заставляли моё сердце по-девичьи замирать) и мерзко (дело даже не в горьких воспоминаниях: просто он был любителем беспорядочных половых связей, и короткие юбки его потаскушек я видела чаще, чем Мишу).

Да. Самым паршивым в этой ситуации было то, что Мишка, закончив второй курс, перевёлся в иногородний ВУЗ, а я после поступления попала с Антоном в одну группу (любовь к истории – единственное, что объединяет меня и этого придурка).

Миша приезжал крайне редко, я отчаянно скучала по нему, хоть учёба и отнимала у меня много времени.

А ещё больше времени отнимали вечные насмешки небезызвестного русоволосого парня, который считал своим долгом поиздеваться надо мной. Я часто жаловалась на него своему другу, и он обещал «разобраться с ним по-мужски», как только приедет. И во всей этой печальной (для меня, конечно) истории есть только одна положительная вещь.

Миша приезжает уже сегодня, собираясь устроить грандиозную вечеринку в отсутствие родителей. А это значит, что, к счастью, у меня будет возможность провести весь вечер и ночь в его чудесной компании. И в компании его брата (а это уже к сожалению).

<p align="center" style="box-sizing: border-box; max-height: 1e+06px; margin: 0px;">

***</p>

Весь день я была словно на иголках: упаковывала подарок Мишке (этот навороченный джойстик он присмотрел ещё в прошлом году в интернет-магазине, но так и не купил), выбирала шмотки, достойные выхода в свет, и укладывала волосы.

Я никогда не была профессионалом в выборе одежды, предпочитая практичность и удобство красоте и женственности, отчего в моём гардеробе было крайне мало вещей, подходящих для вечеринки. Но, как сказала великая Коко Шанель, у каждой девушки в гардеробе должно быть маленькое чёрное платье, и именно на него пал мой выбор. Надев трусики и чулки, не заморачиваясь в выборе обуви, которую всё равно придётся снять в Мишиной (ах да, ещё и в Антошенькиной) квартире, я вытянула непослушные яркие волосы утюжком и нарисовала толстые стрелки.

Мне часто говорили, что я достаточно красивая девушка, в частности мои бывшие молодые люди, поэтому после того, как один самовлюблённый чёртов придурок отверг мои чувства, я не потеряла уверенности в себе, более того в нашем общем с Антоном университете я была достаточно популярной особой. Я не спала со всеми подряд (на что часто намекал тот же засранец), но поклонники у меня были, что, как мне казалось, раздражало одну русоволосую особь.

Стрелки часов уже практически достигли восьми вечера и я, захватив коробку с подарком, поспешила покинуть квартиру, предупредив маму о том, что ждать сегодня меня не нужно. Дверь я предусмотрительно решила закрыть ключом, чтобы не разбудить маму по возвращении, и в тот момент, когда я осторожно повернула ключ в замке, за моей спиной кто-то присвистнул.

– А я думал, что ты не придешь сегодня, кошечка, – голос Антона всегда вызывал во мне неоднозначную реакцию, но сегодня я вздрогнула сильнее, чем обычно. – Как же ты решилась на это? Провести всю ночь в одной квартире со мной? – он двусмысленно поиграл бровями, на что я лишь закатила глаза.

– Я не к тебе иду, а к Мише, не обольщайся, – я уверенно подошла к дверям лифта и нажала на кнопку вызова. – Буду весьма благодарна, если ты прогуляешься пешочком на девятый этаж, перспектива провести тридцать секунд своей жизни в тесной кабине с тобой не вызывает во мне восхищения.

Я слышала, как парень пошевелился сзади меня. Его шаги в подъезде отдавались гулким эхом, и когда дыхание подошедшего Антона уже щекотало чувствительную кожу моей шеи, я взмолилась, чтобы чёртов лифт ехал быстрее.

– Брось, детка. Это будут лучшие секунды в твоей жизни.

Я почувствовала, как его тёплые губы коснулись моей макушки, но парень не спешил трогать меня руками (к счастью), вряд ли бы я выдержала ещё и это.

Хватает его пошлых намёков, которые преследуют меня уже больше четверти учебного года.

– Сомневаюсь, Захаров.