– Моя комната, – объявил он. – Хотя, в общем-то, уже не моя. Но здесь я вырос.

Помимо большой кровати из цельного дуба, шкафа и стола в глаза бросался настоящий алтарь, посвященный стоявшему рядом с ней человеку. Каждую стену, каждую поверхность занимали фотографии: Дэниел в Мачу-Пикчу, на острове Пасхи, у пирамид. Дэниел в горах и во время «вояжа». Здесь были награды, кубки по регби, крикету и теннису. Нигде не было ни пылинки. Наглядная иллюстрация его детства и всего того, к чему ему был открыт доступ.

– Ого. Сколько достижений.

– Я тут ни при чем. То есть я побегал в свое время, но хранит их здесь мама.

– Она, должно быть, очень тобой гордится.

Вместо ответа Дэниел положил руку ей на шею и начал целовать ее, но Черри увернулась.

– Твои родители внизу, – зашипела она.

– Да, – согласился он, продолжая целовать ее.

Она оттолкнула его.

– Я хочу произвести хорошее впечатление. Из-за тебя я останусь растрепанной.

– Ты сегодня потрясающе выглядишь. Не хочешь по-быстрому?

– Категорически нет.

Раздался звонок. Дэниел простонал.

– У мамы на нас другие планы.

– Только не говори, что это был колокольчик.

– Дом большой. Должна же она как-то звать меня к столу. Вот и что ты прикажешь мне с этим делать? – он указал на свой пах с выпирающим в области молнии бугорком.

– Весь вечер представляй меня голую.

– Вечно ты дразнишься.

Но Черри знала, что ему это нравилось. Держа ее за руку, Дэниел свел ее по лестнице. В холле они пересеклись с Лорой. Та несла поднос с кокотницами, от которых шел легкий пар.

– Мне жаль прерывать вашу экскурсию, но суфле остывает.

Дэниел отпустил ее руку и забрал поднос у матери. Черри почувствовала, как будто ее бросили на произвол судьбы, и нервы снова дали о себе знать.

Ужин накрыли в столовой. За их столом давно не собиралось столько человек, как сегодня. Черри сидела напротив Говарда, Дэниел – напротив матери. Все сияло со знанием своего дела: приборы, бокалы, даже тарелки – белый сервиз с цветочками, нарисованными на кромке. На стене висела огромная современная картина. Она приковывала к себе взгляд и заявляла о баснословных деньгах, как и все в этом доме.

– Надеюсь, тебе нравится краб, – сказала Лора, когда Дэниел поставил поднос на стол.

Черри обмерла. Крабового мяса она терпеть не могла. Однажды мама купила его со скидкой на исходе срока годности, и это был неудачный эксперимент: Черри полночи рвало в ванной. Она и сейчас почуяла этот особенный рыбный душок, но продолжала держаться. Перед ней поставили кокотницу с мягким воздушным суфле, которое так и просилось, чтобы она вонзилась вилкой в его набухшую шапочку. Черри тянула, сколько могла. Но только когда все получили свои порции и приступили к еде, она взяла маленькую вилочку, подцепила мяса меньше, чем у нее получилось бы ложкой, и робко попробовала. Черри с трудом подавила рвотные позывы. Она с досадой подумала, как же дотерпеть до конца ужина, чтобы и ее не стошнило, и не обидеть хозяйку. Она сделала паузу и глотнула вина, потом медленно взяла вилкой очередную порцию, но Лора заметила, что ей дается это с трудом.

– Ты не любишь морепродукты?

Черри хотела было сказать, что все в порядке, но сдалась.

– Не особенно. Извините.

– О, ну что ты, тогда не ешь.

– Извините… – повторила Черри смущенно. – Мне от них… нездоровится.

– Мне так жаль, – извинилась Лора и встала, чтобы унести ее тарелку. – Нужно было спросить заранее.

– Бедняжка, – вставил Говард.

Лора отнесла тарелку в кухню.

– Моисею достанется.

– Это наш кот, – пояснил Дэниел.

– А по-моему пальчики оближешь, – сказал Говард, выскребая последнее из кокотницы, когда вернулась Лора.

– Очень вкусно, мам, – сказал Дэниел.

– Рада, что вам понравилось. – Она доела свою порцию и посмотрела на нее с сожалением. – Извини, Черри.

Лора была так добра, а Черри сгорала со стыда. У нее громко заурчало в животе, и она сильно втянула живот, чтобы никто не заметил.

– Ты же голодная! – сказал Говард. – Может, дадим ей что-нибудь другое?

– Я в порядке, честно.

– Ты уверена? – подхватила Лора. – Я себя так чувствую, как будто я тебя отравить пыталась! Может, хочешь дыни? В холодильнике, кажется, осталось немного паштета.

– Я однажды отравился мидиями, – сказал Говард. – С тех пор видеть их не могу.

Черри хотела, чтобы они просто перестали говорить об этом. Дэниел под столом утешающе положил ей руку на ногу.

– Спасибо, папа, но думаю, никому не нужно об этом напоминать.

С кухни донеслось мяуканье. Лора встала.

– Моисей, – позвала она. – Ты еще голодный? – он громко мяукнул в ответ и, прискакав в комнату, стал тереться о ее ноги.

Черри посмотрела на кота с сильной неприязнью. Она понимала, что это ее разыгравшееся воображение, но казалось, даже кот настроен против нее из-за этого суфле. Все, кроме нее, были в восторге от проклятого суфле. Почему ей не могло понравиться суфле? Остальным нравилось.

– На горячее – филе-миньон с жареным картофелем? Пойдет? – деликатно уточнила Лора у Черри.

Черри ответила ей натянутой широкой улыбкой.

– Звучит замечательно.

– А на десерт что, мам? – спросил Дэниел.

– Я все думала, когда же ты спросишь. – Лора улыбнулась. – Ты, наверное, не хуже меня знаешь о пристрастии Дэниела к шоколаду, да, Черри?

Черри снова растянула губы в улыбке, которая, как лучина, поддерживала затухающий разговор. Нет, она не знала.

– Приходится прятать конфеты, когда он дома, – сказала Лора.

«Да неужели, ха-ха-ха», – подумала про себя Черри.

– Ты будешь рад узнать, что на десерт… шоколадно-фисташковая маркиза.

Дэниел приобнял мать.

– Ты мой герой!

– Пойдет? – спросила Лора у Черри.

Та даже не знала, что такое эта маркиза.

– Конечно, замечательно, – ответила она.

– И о чем я только думал, когда решил съехать, – сказал Дэниел, и Черри кольнуло беспокойство.

У нее были планы на Дэниела, когда тот переедет в свою квартиру. Она подняла глаза на него и с облегчением поняла, что он шутит. Но было видно невооруженным глазом, какие хорошие у них с Лорой отношения. Очень хорошие. Непостижимая для Черри концепция – близость с собственной матерью, и их непринужденный разговор сбивал ее с толку. Она представила себе подобную близость со своей матерью и тут же поморщилась от отвращения. Между ними не всегда было так. Они были близки, когда Черри была маленькой. В детстве она обожала Венди, но чем старше становилась, тем сильнее стеснялась ее, такую мать, которая работает в супермаркете и живет такой ограниченной жизнью. А Венди была любвеобильной, как щенок, вечно бегала за Черри в надежде стать частью ее жизни, и этим только все портила. Черри чувствовала себя виноватой и думала иногда, что если бы Венди просто влепила ей пощечину и сказала, как отвратительно та себя ведет, все стало бы намного проще. Мысли о Венди еще сильнее испортили Черри настроение. Она попыталась выбросить их из головы и наслаждаться стейком и десертом, на поверку оказавшимся нарядным шоколадным муссом.

– Так когда моя пещера вернется в мое распоряжение? – спросил Говард, подливая всем вина.

Дэниел засмеялся.

– Вчера папа приходил, чтобы поплавать в бассейне, – объяснил он. – Нам и вдвоем вполне хватило места, – сказал он отцу.

– Твой гребок никуда не годится. Расплескал больше воды, чем осталось в бассейне.

– Тебе просто не нравится, что я тебя обогнал.

– Я уже привык к тому, что тебя вечно нет. Черри, жаль, что ты и вчера не смогла его отвлечь.

– У Черри были другие планы, – сказал Дэниел.

– Да, – согласилась она.

Все посмотрели на нее. Она так мало говорила за ужином из-за волнения и скованности, что теперь было странно чувствовать на себе всеобщее внимание. Она отвечала односложно не для того, чтобы показаться загадочной, но сейчас вдруг поняла, что это еще может сыграть ей на руку.