- Весь народ не вычистишь, - покачал головой Второв. - Кто нас кормить будет, как в столь обожаемые вами старые добрые времена?
- Господа, прекратите препирательства, - вмешался командир Бельковского полка Борута Боровин. - Вспомните, где мы все находимся, и что могут подумать о нас здешние шпионы? Препираемся, будто бабы базарные. Позорим Чёрного барона, в конце концов, и самих себя.
Что меня удивило в его короткой отповеди, так это то, что он не стал отделять себя от остальных полковников, хотя всю дорогу молчал. И к нему прислушались, что меня удивило ничуть не меньше.
- Глянь на этих ребят, - кивнул мне Гневомир на стоявших на каждом углу солдат в чёрной форме, замерших с автоматами в руках. - Я не сразу понял по их форме, кто они, но теперь узнал. Это гвардейские штурмовики - их всего один батальон на весь Блицкриг. И догадайся сам, кого они охраняют.
- И бронированный лимузин, выходит, тоже его, - понял я. - Интересное же нам предстоит собрание.
Ливрейный слуга остановился перед закрытыми дверьми. Он чинно постучал и тут же толкнул их, впуская нас в большой зал. Нас тут же ослепил яркий свет, ударивший в глаза. Не только мы с Гневомиром, но и все полковники разом инстинктивно схватились за кобуры. Ведь свет в глаза - это опасность. За ним очень часто следуют винтовочные пули, а то и пулемётные очереди. Когда видишь такой бьющий по глазам свет - надо сразу падать и выхватывать оружие. Вот только в этот раз нам всем удалось совладать с предательскими рефлексами. Мы выпрямились, обменявшись виноватыми улыбками, убрали ладони с кобур. И вслед за Чёрным бароном и генералом Невером вошли в просторный, ярко освещённый зал.
Встречал нас цвет блицкриговского офицерства, иначе не скажешь. Я без труда узнал фельдмаршала Фредефрода и похожего на него, будто брат-близнец, адмирала Тонгаста. Нет, конечно, спутать их друг с другом было невозможно, однако обоих роднило невероятное высокомерие, сквозившее буквально во всём - от посадки головы до монокля в глазу. Даже Чёрный барон на их фоне мог бы показаться не столь уж заносчивым типом. Правда, он тут же исправил положение, выпятив грудь и положив правую руку на рукоять талышского длинного кинжала. Теперь он выглядел так, будто собирался фотографам позировать. Были тут и офицеры рангом пониже - несколько генералов и выглядевший опасным, будто хищник, полковник в чёрном мундире гвардейских штурмовиков. Взгляд его постоянно блуждал по залу, словно он искал потенциальных врагов, и сразу становилось ясно - найди он таковых, им не поздоровится. Полковник прикончит их в то же мгновение, вряд ли ему для этого понадобиться больше времени.
- Добро пожаловать, - тоном радушного хозяина приветствовал нас Фредефрод. - Вы прибыли, а значит, мы можем начинать то, ради чего, собственно говоря, мы все тут собрались.
Он кивнул слуге, одетому в роскошную ливрею, вполне подошедшую бы и для королевского двора, и тот трижды ударил об пол длинным жезлом, украшенным орлом и лавровым венком Блицкрига. Отворились противоположные двери, и в зал вошли несколько человек. Все они были одеты в мундиры - трое в дореволюционные урдские, а один в парадный блицкриговский. На плечах последнего лежали серебряные витые погоны, какие мог носить во всём Блицкриге лишь один человек - его правитель, генерал-кайзер. И это был он собственной персоной. Я внимательно разглядывал его, хотя он и не был самой выдающейся фигурой среди вошедших. Ведь всего несколько недель тому назад о нём рассказывал нам полковник Криг, оказавшийся бывшим соратником генерал-кайзера в борьбе за независимость от Империи. Выглядел генерал-кайзер настоящим аристократом, потомком древнего и знатного рода Империи - это становилось ясно с первого взгляда. Тоже высокомерие, что и у Фредефрода с Тонгастом, только монокля не хватает. Прямая спина, как будто никогда не гнушаясь, высоко задранный подбородок, украшенный бородкой клинышком, воинственно торчащие усы, которые язык ни в коем случае не повернулся бы назвать тараканьими. Он шагал удивительно энергично, словно в каждом суставе у него было по мощной пружине.
Рядом с ним шёл, стараясь угнаться, человек ничуть ни более скромной внешности, одетый в форму полковника Первого гвардейского полка, с золотыми погонами на плечах, украшенных затейливым вензелем. Лицо у него было чисто выбрито, а небольшие усы почти незаметны. Черты лица были твёрдыми, волевыми, а глаза смотрели на всех так, будто их обладатель спрашивал у каждого: чего ж тебе надо, человече? Я отлично знал его по многочисленным фото- и обычным портретам царской фамилии - это был брат царя собственной персоной. Тот, в чью пользу царь отрёкся. Тот, кто в отличие от брата и большей части семьи, сумел пересечь границу и сформировать в столице Блицкрига так называемое правительство Урда в изгнании.
Сопровождали их два человека не менее впечатляющие. Первый возвышался надо всеми чуть ли не на две головы. Это был настоящий гигант выше двух метров ростом, могучую, атлетическую фигуру которого не скрывал отлично подогнанный генеральский мундир. Второй же был приземист и коренаст - фигура у него была идеальной для борца. Однако всякому, кто взглянул бы на него, сразу становилось ясно - никакой он не борец, он аристократ древних кровей, чья родословная не уступает, к примеру, родословной генерал-кайзера и многих фюрстов Блицкрига. Одет он был в мундир майора Первого гвардейского полка.
Этих двоих, несмотря на их весьма впечатляющую внешность, я узнать не мог, хотя и был уверено, люди они очень известные. И как только их нам представят, первой моей мыслью будет: «Так вот как они выглядят!». Но в этом отношении, мои рассуждения оказались ошибочны. Имена гиганта в генеральском мундире и крепыша мне ничего не сказали. Да и не имели они особого значения - ведь сейчас все взгляды были прикованы к двум другим вошедшим в зал людям.
- Господа, - приветствовал всех разом генерал-кайзер Блицкрига, - я здесь для того, чтобы представить вам последнего представителя Урдской царской фамилии. Именно по этой причине я пригласил сюда вас, господа, представителей урдской знати, аристократов, что при прежнем царе правили страной. Вы должны знать, что отправитесь в бой не за моё золото, а за вашего сюзерена. Я намерен возвести его на трон Урда, навсегда покончив с тем, что называется народной властью. Народом должны править аристократы, и никто иной, верно, господа?
- Ваше величество, - первым шагнул навстречу царю Чёрный барон, - каждый из моих добровольцев с радостью пойдёт за вас на пулемёты народников.
- Я рад слышать это, - ответил тот, кого прочили в цари Урда. - Подкрепите же свои слова присягой мне. - И он протянул руку.
Генерал-кайзер и сопровождавшие претендента в цари здоровяк в генеральском мундире и крепыш в майорском отступили на полшага назад и влево, чтобы последующий жест Чёрного барона не смотрелся бы двусмысленно.
А Чёрный барон, похоже, не задумывался ни над чем - он в несколько широких шагов преодолел разделявшее их с братом покойного царя расстояние, и картинным жестом опустился на колено. Он двумя руками взял протянутую ему ладонь и прижался к ней губами. Он приносил присягу своему новому сюзерену. Тому, кого был лишён долгие годы. Он был рад сбросить со своих плеч груз ответственности, переложив его на плечи того, кого считал более достойным этого груза.
- Стоять ровно оказалось для Чёрного барона слишком тяжело, - произнёс Гневомир так тихо, что услышал его только я. - Он готов упасть на колени перед первым встречным, лишь бы того объявили царём.
- За Адмирала он воевать не пошёл, - заметил я, - хотя тот объявил себя верховным правителем.
- Адмирал был равным ему аристократом, - ответил Гневомир, - а царь - он ведь всегда чуточку повыше стоит. Перед ним так приятно ломать спину и падать на колени.
Однако ни один из полковников Урдских добровольцев не разделял мыслей Гневомира. Это легко читалось по их лицам. Вели им сейчас новоявленный царь - и они вслед за Чёрным бароном рухнул на колени, и поползут лобызать протянутую десницу.
