Но прежде чем я нашёл его, на палубу стремительно опустились четыре «Спитфайера». Из первого вылез коронель Брондри. Я остановился даже на минуту, невольно залюбовавшись отличными боевыми машинами. Вряд ли мне придётся посидеть за штурвалом одной из таких. Брондри заметил меня и сделал приглашающий жест. Я подошёл к нему поближе. Коронель, рядом с которым стояли остальные летуны его звена, вынул пачку сигарет и закурил. Предложил мне, но я вежливо отказался.

- Правильно, - кивнул он, усмехнувшись, - курение убивает.

- Да, да, - подхватил явно привычную шутку один из летунов, - сигареты убьют тебя раньше Блицкрига или жёлтых.

- Вы возвращаетесь в небо? - спросил я зачем-то у Брондри, хотя это и так было ясно, как день.

- Нет, - коронель закурил и сделал неопределённый жест левой рукой. - Отлетались все на сегодня. Торпедоносцы мы посшибали, не без твоей помощи, а больше в небе делать нам нечего. Корабли слишком близко сошлись - небо уже не с овчинку, а меньше стало. Нам там места не осталось. Возвращаемся в нашу кают компанию. Будем пить и вспоминать тех, кто не вернулся.

- А вы ведомого моего не видали?

Даже не знаю, зачем задал этот вопрос. Ведь нельзя сказать, что Редар стал моим другом за эти часы. Он всё-таки был приставлен ко мне, как палач, и я этого не забывал.

- Сгорел он, твой ведомый, - ответил один из летунов звена Брондри. - Когда тебе на хвост сел жёлтый, он попытался прикрыть тебя, но получил очередь прямо в мотор. Вниз ушёл отвесно, даже в штопор не свалился. Скорее всего, его самого той же очередью и убило.

- Вот и тебе уже есть, кого с нами вспомнить, - махнул мне рукой Брондри из Тары. - Идём с нами, урдец, этот бой сделал нас братьями по крови и небу.

Я слышал, что летуны часто относят себя к какой-то особой касте. Так было со времён первых полётов, когда в небо поднимались ещё на обычных аэропланах, без антигравов. Всех остальных, даже матросов и офицеров воздушного флота, они числили людьми едва ли не низшего сорта. А потому заявление от коронеля о том, что я стал братом летунам их звену, стоило дорого. Очень дорого. И вскоре мне предстояло в этом убедиться.

Кают компания у летунов на борту «Несгибаемого» была своя. Они никогда не отдыхали вместе с офицерами крейсера. Так было заведено почти во всех небесных флотах мира. Вроде бы только нейстрийцы не придерживались этой традиции.

Сегодня в ней  было сильно накурено, и стоял крепкий дух десятка немытых мужских тел. Все иллюминаторы были закрыты броневыми щитами и внутри горел безжизненный свет электрических ламп. Вентиляция плохо справлялась с сигаретным дымом, а курили почти все летуны, что собрались здесь. Пили мы почти не закусывая. Раз за разом опрокидывали стаканы с тёмным крепким напитком, который летуны называли ишки. В глазах быстро помутнело, движения стали замедленными.

Я покачивался на стуле, почти не слушая, что говорят остальные летуны. Мне не было до этого дела. Не было мне дела и до сражения, которое шло за броневыми листами обшивки. Я был почти уверен, что котсуолдцы разбили жёлтых. После того, как флагман врага упал на Бадкубе, объятый пламенем, вряд ли жёлтые сохранили боевой запал. Скорее всего, они отступают. Возможно, прямо сейчас потрёпанная эскадра Котсуолда разворачивается, чтобы вместе с танкерами покинуть, наконец, пределы Урда.

Потом в кают-компанию вошли люди в знакомых мне куртках на меху и шлемах. Это были воздушные пехотинцы. И пришли они за мной. Офицер, командовавший ими, велел мне подниматься. Я не стал спорить, попытался встать. Однако после выпитого ишки, это оказалось не так-то просто. Пришлось ухватиться за угол стола - ноги внезапно отказались служить мне. Колени подогнулись, и я едва не повалился мешком на палубу.

- Поддержите его, - махнул рукой своим бойцам офицер воздушной пехоты.

Солдаты шагнули ко мне, но тут на их пути вырос такой же пьяный, как и я, если не сильнее, коронель Брондри из Тары.

- Что вам надо от этого летуна?! - выпалил он, стараясь придать голосу грозный, начальственный тон. Получалось, надо сказать, не слишком хорошо, уж очень сильно заплетался язык коронеля. Даже понимать его и было сложновато.

- Забираем по подозрению в шпионаже, - отчеканил офицер воздушной пехоты. - Посидит на гауптвахте. Приказ коммодора Дадри.

- При всём моём уважении к коммодору, - отрезал Брондри, - летуны не в его власти. Я командир лётной части «Несгибаемого» и без моего одобрения никого из летунов арестовывать не будут.

- Но это урдец, - опешил офицер воздушной пехоты, - он...

- Он дрался вместе с нами в небе и сбил торпедоносец жёлтых, - отрезал Брондри, казалось, он трезвел с каждым сказанным словом.

- Но...

- Хватит! - громче прежнего рявкнул на несчастного офицера Брондри. - Этот урдец под моей защитой - так и передай коммодору. Или под моим конвоем, если ему так будет спокойней. Если что-то выкинет, у всех нас есть револьверы, как-нибудь сумеем справиться с ним.

Молодой офицер совсем поник. Идти на открытый конфликт со старшим по званию дело совсем неблагодарное. Из него ведь могут в конечном итоге сделать козла отпущения. А так он просто доложит командиру, что привести урдца не удалось. А там уж пусть начальство само разбирается - насколько им нужен этот урдец, чтобы ссориться из-за него с коронелем.

Воздушный пехотинец отдал честь и покинул со своими людьми кают-компанию. Брондри почти рухнул на стул. Я последовал его примеру, правда, едва не промахнулся под общий хохот летунов. Но смеялись надо мной совсем не обидно, а просто по-дружески. Почти сразу в руке у меня оказался очередной стакан с ишки, а кто-то произносил новый тост. Значит, надо пить. Я сделал большой глоток огненного напитка, он промчался по горлу и ухнул в живот комком яростного пламени. А потом был ещё один такой комок, и ещё один, и ещё, и ещё...

Мы пили, вспоминали, снова пили. А после повалились спать. Кто на палубу, кто лицом на столе. Я же сидел, откинувшись спиной на жёсткую спинку стула, и думал о том, что наконец покинул пределы Народного государства. Работа моя, можно сказать, только начинается.

Три человека наблюдали за отступлением эскадры собирателей. Котсуолдцы сильно потрепали её. После гибели флагмана им удалось взять в два огня один из крейсеров, украшенных шипами и обрывками цепей. Тот отходил, яростно огрызаясь из всех орудий, но всё же рухнул в море, сражённый множеством попаданий вражеских снарядов. Остальные корабли сумели уйти. Котсуолдцы не стали преследовать их. Им и самим хорошо досталось в этом сражении. Их корабли медленно разворачивались и вместе с громадами танкеров брали курс на запад. К границе.

- Уходят, - прокомментировал без особой нужды происходящее князь Махсоджан. Он произнёс эту фразу лишь для того, чтобы нарушить повисшее тяжкое молчание. - Теперь город наш.

Ни Иштуган-бей, ни фельдмаршал Реборг Онгемунд ничего говорить не стали. К чему комментировать и без того очевидный факт?

Глава 1.

Столица Нейстрии - какой молодой человек не мечтает хоть раз побывать тут? Город волшебный и загадочный. Город философов, художников и поэтов. Город летних кафе и театров под открытым небом. Город будущего в какой-то мере - ведь несколько Континентальных и даже одна Всемирная выставка достижений промышленности проходили в столице Нейстрийского королевства.

Однако война изменила и этот город. Закрылись летние кафе. Больше не сидели прямо на нагретых солнцем улицах художники, готовые нарисовать портрет любому желающему всего за несколько монет. Теперь всюду царила война. Хотя прежняя беззаботность всё-таки прорывалась, даже через её страшный налёт. В небольших ресторанчиках было достаточно посетителей. Работали, конечно же, и знаменитые на весь мир кабаре. За их дверями военные со всего Континента могли позабыть на время о том, что творится вокруг, и завертеться в бессмысленной карусели веселья и порока. Конечно, те, у кого были на это деньги. Компанию им составляли дельцы и спекулянты, что наживались на идущей войне. Военные презирали их и делали вид, что только терпят подобных субъектов рядом с собой. Однако поделать-то ничего не могли, на самом деле, ведь у последних зачастую денег было намного больше.