Литмир - Электронная Библиотека

– Никакие это не сказки, – проронила трактирщица, – скорее общий наш жизненный опыт.

– Значит, как и всякий прежний опыт, он когда-нибудь опровергается новыми обстоятельствами, – заметил К. – Но есть и еще одно различие между вашим и Фридиным случаями. Невозможно утверждать, что Дупль больше не позвал бы к себе Фриду, ведь дело в известном смысле было совсем не так, скорее, напротив, он ее позвал, а она не пошла. Очень даже может быть, что он до сих пор ее ждет.

Хозяйка молчала и только смерила К. испытующим взглядом. Потом наконец произнесла:

– Я себе наказала все, что вы тут будете говорить, выслушать спокойно. Так что лучше говорите прямо, не старайтесь меня щадить. Об одном лишь прошу: имя Дупля не поминайте. Называйте его «он» или еще как-нибудь, только не по имени.

– Извольте, – согласился К. – Мне, однако, трудно сказать, чего я от него хочу. Для начала хочу просто посмотреть на него вблизи, потом хочу услышать его голос, потом хотел бы узнать, как он относится к нашей свадьбе; а вот уж о чем я потом, быть может, его бы попросил, это зависит от дальнейшего хода беседы. На словах много всего может проявиться, но главное для меня – предстать перед ним. Ведь я по-настоящему, с глазу на глаз, еще ни с одним чиновником не разговаривал. Похоже, этого труднее добиться, чем я полагал. Но теперь я просто обязан, это мой долг – переговорить с ним как с частным лицом по частному делу, и уж это, думается мне, осуществить гораздо легче; как с чиновником я могу говорить с ним только в Замке, в его кабинете, доступ куда мне, возможно, заказан, или в «Господском подворье», но и это скорее сомнительно, зато как частное лицо я могу заговорить с ним везде, дома, на улице, всюду, где бы я его ни встретил. Что в лице этого частного лица передо мной одновременно будет еще и чиновник – с этим я охотно примирюсь, но это не главная моя цель.

– Хорошо, – сказала трактирщица, вдруг пряча лицо в подушки, словно она произносит нечто совсем постыдное, – если я, используя свои связи, добьюсь, чтобы вашу просьбу о беседе довели до Дупля, вы обещаете мне до получения ответа ничего на свой страх и риск не предпринимать?

– Этого я обещать не могу, – сказал К., – сколь бы ни хотелось мне исполнить вашу просьбу, вернее, не просьбу даже, а прихоть. Дело не терпит, особенно теперь, после неблагоприятного исхода моего разговора со старостой.

– Ну, это не довод, – возразила трактирщица. – Староста сам по себе совершенно пустое место. Разве вы не заметили? Да он бы дня в своей должности не продержался, если бы не жена, вот она все и решает.

– Мирочка? – изумился К.

Хозяйка кивнула.

– Она тоже там была, – вымолвил он.

– И как-нибудь высказалась?

– Нет, – ответил К. – И у меня не создалось впечатления, что она вообще на это способна.

– Ну да, – заметила трактирщица. – Вы у нас все вот этак, шиворот-навыворот видите. В любом случае: как бы там староста относительно вас ни распорядился, никакого значения это не имеет, а с женой его я при случае переговорю. Ну а если я вам пообещаю, что ответ от Дупля придет самое позднее через неделю – уж тогда-то у вас не будет оснований не уважить мою просьбу?

– Тут не это решает, – ответил К. – Намерение переговорить с Дуплем у меня твердое, и даже если бы ответ пришел неблагоприятный, я все равно буду пытаться его осуществить. А коли так, никакого нет смысла просить о разговоре заранее. То, что без просьбы было бы, возможно, поступком дерзким, но по крайней мере благонамеренным, после отказа станет открытым неподчинением. А это куда хуже.

– Хуже? – переспросила трактирщица. – Да это в любом случае будет неподчинение. Ладно, поступайте как знаете. Подайте-ка мне юбку.

Прямо при К., не стесняясь, она надела юбку и поспешила в кухню. Действительно, из зала давно доносился непривычно громкий шум. И в окошко раздачи уже не однажды стучали. Теперь его вдруг разом распахнули помощники и принялись орать, что хотят есть. За их спинами виднелись и другие лица. А потом вдруг послышалось пение, тихое, но многоголосое.

Разумеется, из-за разговора К. с хозяйкой обед сильно задержался, а столовики уже собрались, однако нарушить запрет и сунуться в кухню никто не отваживался. Теперь, когда наблюдатели от окошка раздачи доложили, что трактирщица на подходе, служанки кинулись в кухню как полоумные, и когда К. вышел в зал, он застал там поразительно многолюдное общество, человек этак двадцать, мужчин и женщин, вида хотя и провинциального, но не деревенского: сейчас все они ринулись от окошка к столам занимать места. Только за маленьким столиком в углу уже сидела супружеская чета с детьми, отец семейства, приятный голубоглазый господин с бородкой и растрепанной седой шевелюрой стоял, склонясь над детьми, и ножом отбивал такт их пению, которое, однако, он всячески старался приглушить. Видно, пением он надеялся отбить у детей голод. Хозяйка извинилась перед всеми, произнеся несколько безразличных, ни к чему не обязывающих слов, но никто и не осмелился ее упрекнуть. Она поискала глазами мужа, который ввиду столь критического положения, похоже, уже давно куда-то сбежал. Потом медленно направилась в кухню; на К., который поспешил в свою комнату к Фриде, она больше не взглянула.

Глава 7

Учитель

Наверху К. застал учителя. Комнату, по счастью, было почти не узнать, так постаралась Фрида. И проветрено хорошо, и печка натоплена жарко, и пол помыт, и постель прибрана, вещи служанок, весь этот мерзкий скарб, включая картинки на стенах, исчезли без следа, а стол, который прежде, куда ни повернись, буквально таращился на тебя заскорузлой и липкой от грязи столешницей, теперь укрывала белая вязаная скатерка. Теперь тут и гостей принять не стыдно, и даже сушившееся у печки нехитрое бельишко К., очевидно спозаранку простиранное Фридой, пригожий вид комнаты почти не портило. Учитель и Фрида сидели за столом, при появлении К. оба встали, Фрида встретила К. поцелуем, учитель слегка поклонился. К., все еще расстроенный и взбаламученный после разговора с хозяйкой, начал было извиняться, что до сих пор к учителю не зашел, и в итоге создалось неловкое впечатление, будто учитель, не дождавшись визита К., сам пришел его навестить. Тот, однако, в свойственной ему степенной манере, казалось, лишь сейчас смутно припомнил, что они с К. о чем-то таком уславливались.

– Так вы, господин землемер, тот самый приезжий, с которым я пару дней назад возле церкви беседовал?

– Да, – хмуро бросил К. Он не желал снова, теперь уже у себя в комнате, подвергаться обхождению, какое вынужден был терпеть одиноким и неприкаянным чужаком, до которого никому нет дела. И предпочел обратиться к Фриде, спросив, как ему получше одеться для важного визита, который ему сейчас безотлагательно предстоит сделать. Даже не полюбопытствовав, что за визит, Фрида немедля кликнула помощников – те как раз с большим интересом изучали новую скатерть – и распорядилась снести во двор и хорошенько почистить костюм и сапоги К., которые тот послушно принялся снимать. Сама же сдернула с веревки сорочку и помчалась в кухню ее гладить.

Теперь К. остался с учителем, который снова тихо сидел за столом, с глазу на глаз, но, решив заставить того еще немного подождать, стянул с себя рубашку и, подойдя к раковине, начал мыться. И лишь тогда, стоя к учителю спиной, поинтересовался надобностью его прихода.

– Я по поручению господина старосты, – отозвался тот.

К. сказал, что готов поручение выслушать. Однако, поскольку в плеске воды слова его звучали неразборчиво, учитель вынужден был подойти к К. поближе и даже прислониться возле него к стенке. К. извинился за свое мытье и спешку ввиду срочности предстоящего визита. Учитель пропустил его извинения мимо ушей и сказал:

– Вы были непочтительны с господином старостой, с пожилым, многоопытным, заслуженным, достойным всяческого уважения человеком.

– Не могу припомнить, чтобы я был непочтителен, – ответил К., вытираясь, – но что голова моя другим занята и мне не до хороших манер было, это верно, речь ведь шла о моем существовании, которое сейчас под угрозой из-за возмутительного и позорного чиновничьего ротозейства, в подробности коего не мне вас посвящать, ведь вы и сами прилежный участник здешнего делопроизводства. А что, староста на меня пожаловался?

22
{"b":"580678","o":1}