Неужели я настолько не пара Антону?
Я недостойна его?
Что мне сделать, чтобы стать достойной?
Разбогатеть? Кинуть пачки денег в лицо его матери? Осыпать ее с ног до головы золотом? Ни моя любовь, ни моя искренность, ни моя вера в него – неужели для нее это ничего не значит, и счастье Алла видит лишь в хрусте купюр и звоне монет?
Я не могла найти ответа и все шагала и шагала вперед.
Антон, который, видимо, уже вышел из самолета, звонил мне и писал сообщения в соцсети и мобильном мессенджере, но я не брала трубку и не отвечала. Не потому, что не хотела говорить с ним – напротив, я безумно соскучилась по его голосу и по его взглядам, рукам, губам, хоть мы совсем недавно расстались. Я не хотела говорить ему о том, что пытается сделать его мать. А ведь стоило бы мне ответить на звонок, я бы расплакалась и все-все-все рассказала Антону.
Но пока что он не должен был этого знать. Он должен был писать песни, работать в студии и быть счастливым.
В какой-то момент в мессенджере пришло сообщение от Кирилла – музыканта из «Лордов», что меня ужасно удивило. Я и не думала, что он напишет мне.
«Привет. Это Кирилл. Как дела, Катя?:)» – спросил он. И я ответила, надеясь, что переписка сможет отвлечь от горьких мыслей.
«Привет. Честно говоря, не думала, что ты напишешь. Дела хорошо, а как ты?»
«Вы с Нинкой классные:) Как я мог не написать? К тому же на русском со мной больше никто не общается. А дела отлично. Вечером концерт. Скоро поедем чекаться», – ответил он тотчас.
«В каком ты сейчас городе?» – из вежливости спросила я, переходя через лужу.
«Бухарест. А ты еще в Москве?»
«Нет, вернулась сегодня. Бухарест красивый? Тебе там нравится?» – спросила я, печатая озябшими на ветру пальцами.
«Отели всего мира одинаковы», – сообщил он и поставил забавный смайлик.
«А погулять по городу тебе не хочется?» – поинтересовалась я.
«Мне хочется, чтобы меня оставили в покое фанаты:( – самодовольно признался Кирилл. – Черт знает, как свалить из гостиницы. Они всюду!» – теперь он отправил рыдающий смайл. Мне бы его проблемы.
«И ты совсем не волнуешься перед концертом?» – спросила я. У Антона тоже спрашивала. Он – не волновался. Не боялся выступать перед публикой. Скорее, ждал начало выступлений, чтобы полностью раствориться в музыке и в чужих сердцах.
«Нет. Это моя работа:) Катя, что-то случилось?» – вдруг спросил он, поняв, видимо, что со мной что-то не так.
«Мне кажется, небо падает на меня», – призналась я. И как назло, наступила в глубокую лужу.
Кирилл не стал ничего спрашивать. Написал только:
«Держись, малышка!»
Но тотчас отправил второе сообщение:
«То есть не подумай, что это флирт. Я так всегда говорю своей Гекате. Держись, что бы ни случилось, а плакать будешь потом. Договор?»
«Договор», – ответила я. И мне стало немного легче от его простых слов на экране телефона.
Да, сначала я должна решить эту проблему, а потом смогу переживать вволю. Кричать, реветь, жаловаться.
Все верно. Сейчас – терпи.
Мы переписывались до тех пор, пока Кезон не уехал на чек-саунд, жалуясь, как его, бедного, тиранит его ненаглядная Геката. И за время переписки я немного отвлекалась от мыслей и чуть-чуть приободрилась.
Хорошо, когда есть люди, которые могут поднять боевой дух и настроение, даже находясь за тысячи километров.
Два часа спустя, мокрая и дрожащая от холода, я направилась к дому Тропининых. Охрана пропустила меня без вопросов – узнала да и, наверное, Олег Иванович предупредил их.
Я остановилась около лифтов, бездумно нажимая на кнопку вызова. Когда один из них подъехал, оттуда вышла коротко стриженая черноволосая высокая девушка модельной внешности: ухоженная и красивая. Она, переписываясь с кем-то по телефону, случайно толкнула меня плечом.
– Извините, – не глядя на меня, сказала девушка, и я успела заметить яркую огромную серьгу в ее ухе – точно такие просто были и у Ниночки: этнический дизайн, выдержанный в золотистых, зеленых и голубых тонах волей-неволей привлекал взгляд.
Отец Антона уже ждал меня. Выглядел он бодро и даже как-то немного помолодевшим.
– Взял отпуск на пару дней, – пояснил мне Олег Иванович, приглашая в гостиную. Удивительно, но он, как и сын, поддерживал в квартире порядок. Конечно, несколько раз в неделю к ним приходила убираться женщина, следящая за домом, однако и в ее отсутствие ничего нигде не валялось.
Я села на диван, и хозяин квартиры предложил мне чай.
– И не отказывайтесь, Катя, – решительно сказал он. – Вы замерзли, я же вижу.
И я, пробуя осторожными мелкими глотками крепкий чай с бергамотом и не притрагиваясь к сладостям, которые Тропинин-старший достал специально для меня, поведала обо всем, что сегодня произошло.
Олег Иванович внимательно слушал и молчал.
– Мне очень неловко беспокоить вас, – сказала я после сбивчивого рассказа, – но мне больше не у кого спросить совета. Я не хочу бросать Антона. Но я боюсь, что Алла… – я закусила губу. – Что-нибудь сделает моим родственникам.
Олег Иванович задумчиво покачивал ногой. Он был так же, как и в прошлый раз, одет в рубашку с закатанными рукавами, но вместо брюк были домашние джинсы.
Мужчина молчал, словно обмозговывая что-то, а я, боясь, что он откажет мне, продолжила с неизвестно откуда появившимся пылом:
– Я понимаю, что не такую, как я, вы бы хотели видеть рядом с Антоном. Логичнее бы было предположить, что вы бы хотели видеть рядом с ним обеспеченную девушку, более целеустремленную, более образованную, более красивую, более стильную. А с ним я, – я слабо улыбнулась, грея замерзшие руки об кружку. – Но, как бы смешно это не казалось, я его люблю. А он – меня. И мы счастливы. Я не могу все бросить, даже если я не ровня ему, – на моих глазах вновь появились слезы, и я украдкой смахнула их, надеясь, что веки не покраснели.
– Глупости, – вдруг сказал Олег Иванович и поднял на меня спокойный взгляд. – Все это глупости, Катя. Мне нет дела до того, какие девушки будут рядом с моими сыновьями: лишь бы эти оболтусы были счастливы. Деньги? – он отпил из своей кружки. – Катя, я столько заработал денег, что им хватит. И внукам моим хватит. Мне смысла нет устраивать свадьбы по договору, – ухмыльнулся вдруг он, словно вспомнив что-то.
Мне нечего было ответить, но я была рада услышать его слова.
– Я вот что скажу сейчас, Катя, – произнес мужчина со вздохом. – Отцом хорошим я никогда не был – вечно работа, работа, работа… Детьми занималась Алла, в том числе и после развода. Я давал деньги, заезжал к ним раз в месяц с подарками – в общем, откупался. Нет, я их любил, но мне было некогда: бизнес, поездки, женщины – возможно, тебе, как особе юной, странно это слышать, но я говорю, как есть. С Аллой не сложилось, но появились большие деньги, а вместе с ними – большие соблазны. И я многое выпустил из виду. Многое упустил. Даже не знал, что Алла запретила Антону заниматься плаваньем. А ведь это я его в детстве плавать учил – сам когда-то плавал, даже КМС получил, но не сложилось у меня с этим, увы. Зато у Антохи складывалось. И я гордился им. Думал, что мой сын добьется успехов! Ведь он унаследовал любовь к воде от меня. Но я был слишком занят работой и новой женщиной, – был предельно откровенен со мной Тропинин-старший. – И все пропустил.
Он со стуком поставил свою чашку на столик. И продолжил:
– А потом меня встречает тренер, мой старый знакомый – мы случайно пересеклись на улице – и говорит: «Олег Иваныч, зря вы так». Я спрашиваю: «Что – зря?» А он: «Зря вы так с Тохой. У него ведь могло сложиться все. Перспективы какие были! И по характеру – боец». Я сначала не понимал, Катя, а потом дошло, о чем толкует тренер: Алла забрала Антона из секции, запретила плавать. Сказала, что ему нужно заниматься и поступить в какой-то институт, чтобы заниматься семейным делом. Я, помню, приехал к ним, чтобы поговорить с Аллой, переубедить. Но дома не было никого, и я поднялся в спальню Антона. Увидел случайно тетрадь на столе, думал – школьная, решил посмотреть оценки – в кои-то веки. Открыл – а это что-то вроде дневника. Я читать-то не стал, но строки на первой странице увидел. Ему тогда сколько было? Четырнадцать? Или меньше? А он писал: «Зачем мне жить?» – Олег Иванович усмехнулся и потер лоб. По взгляду я поняла, что это воспоминание слишком сильно повлияло на него, хоть и не было в нем ничего особенного, на взгляд многих людей.
