Единственное лицо, имеющее право решать вопрос о том, кто является индейцем – это вождь племени. Эта роль падает в племени погассетов на меня.
Нас немного, но мы создадим мощный народ, народ, чей голос достигнет приемных залов Конгресса. И если нам придется воззвать за помощью к нашим индейским братьям, чтобы защитить свои земли, это тоже будет сделано.
Я надеюсь, что мы сможем сесть вместе за стол и начать разговор, и найти компромисс. Иначе, прежде чем я увижу своими глазами, как станут расселять обитателей резервации Голден Хилл, на этой земле прольется кровь – белых и индейцев.
И да поможет мне Бог.
Если белый человек позволит себе расселить обитателей этой резервации, он сможет сделать то же в отношении любого другого племени, и не связывать себя законом. Если штат Коннектикут покончит с одной резервацией, другие штаты последуют его примеру. Пришло время, чтобы все индейцы – будь они сиу, пекводы, погассеты, скатикоки или кто бы то ни было, – встали один к одному, чтобы защитить племя, подлежащее расселению. Потому что если это случиться с нами, мы исчезнем как племя. Мы находимся в руках белого человека.
Есть немало людей, которые знают и любят цивилизацию белых. Говорят, что это – величайшая демократическая система в мире. Но нам следует добиться еще очень многого, чтобы получить право на это наименование. Считается, будто для того, чтобы жить в резервации, необходимо быть на 1/8 индейцем. В одних местах эта норма составляет 1/2, в других – 1/4. Но во всех случаях это называется одинаково – геноцид. Белые люди пытаются сделать индейца таким, как надо. Но изменить его природу белому человеку не дано.
Говорят, будто индейцы из ДАИ – всего лишь сборище бродяг и пьяниц. Но если бы не они – индейская проблема не стояла бы сегодня на повестке дня. Люди уже на долгие годы забыли о том, что индейцы имеют право на существование. И если жителям Голден Хилл придется призвать членов этой организации для защиты своих земель, пусть так и будет. Ибо дни мои истекают, жить осталось недолго, и пришла пора защитить моих соплеменников. Землю их следует оградить навсегда.
Итак, осталось только одно средство: созвать встречу вместе с нашими братьями из ДАИ, с племенем Онайца и могучих сиу. Потому что нас не удастся расселить. Как сказал когда-то великий вождь Джеронимо: «Лучше умереть в битве, чем быть псом, ползающим на животе, до конца своих дней».
Мы не согласны на такую участь. Мы уже были псами больше трехсот лет. Теперь, согласно гражданскому Акту 73-660, мы имеем все права гражданства и право на жительство в пределах штата Коннектикут. Но существует дискриминация. Оглянитесь на сенат штата: в числе всех его представителей нет ни одного индейца. К кому нам пойти, когда у нас возникают проблемы? Нам нужно индейское бюро, индейская комиссия, состоящая из индейцев и во имя индейцев…
Народ должен жить. Обучаться своему языку в школах. У нас есть культура чёрных и испаноязычная культура. Но где обучаться индейским детям?
Я говорю все это без ненависти и злобы в сердце. Но я верю, что пришло время признать индейцев существами, полными человеческого достоинства, с правом на бытие и на традиционную культуру. Я считаю, что жителям нашей страны необходимо знать правду, которая не попадает в газеты. По телевизору показывают лишь Джона Уэйна да его Команчерос. Но это вовсе не индейцы. Их можно встретить каждодневно на улице и не узнать, потому что из волос у них не растут перья. Я считаю, что на пороге Двухсотлетия США государству следует приглядеться к себе и увидеть, что коренные жители Америки, самые первые ее обитатели – обладают такими же правами, что и остальные американцы».
Через несколько дней после того, как я записал эту пленку, я был переведен из реанимационной палаты. Я не умер. И не отправился домой. Я явился в капитолий в Хартфорде, вместе с моей первой женой, чтобы прокрутить эту пленку во всеуслышание.
Мой врач тревожился за меня – он настаивал, чтобы я отправился домой. Но я сказал ему: «Я сам решу вопрос между мною и Создателем. Все, что вы можете сделать -это накрыть мое тело простыней. Когда я понадоблюсь своему Создателю, он возьмет меня к себе».
Но в ту пору я ему не понадобился. И вот тогда-то я и отправился в Хартфорд, чтобы прокрутить эту запись.
Я заявил человеку, сидевшему за столом, что если меня попытаются выгнать из резервации, начнется большой шум. Тот встал из-за стола и привел с собой шестерых верзил-охранников. Моя жена сказала: «Я только отдам ему лекарство и воды, а потом уйду».
И она ушла. Я не виню ее: рна была напугана. Но я твердо решил стоять на своем. Чтобы не случилось, пусть случится. Но на этом все кончилось.
Я предъявил им свою запись. И к концу месяца – марта 1975 г. -старые постройки Шермана были разобраны, и власти штата стали планировать постройку нового бревенчатого дома.
Глава 15
Несколько лет назад я получил письмо от одного студента. Он хотел поселиться в резервации, чтобы увидеть «индейцев, живущих в естественной среде обитания».
Это письмо очень меня расстроило. Что мне ответить студенту? Нет у нас никакого обитания. Его присвоил себе белый человек.
Даже если земля находилась под защитой государства, белый человек отбирал ее. Было так: власти назначали опекуна, и в конце концов земля переходила к его родственникам; они завещали индейскую землю собственным детям.
Все было очень грустно, и повторялось вновь и вновь. Опекуны забирали десять-пятнадцать акров земель только в уплату за тонну угля. Уголь был нужен индейцам, чтобы согреваться в зимнюю пору.
Координатор по Индейским Делам признался, что мало что знает об этой отчужденной земле. В его кабинете хранятся записи за триста лет взаимоотношений индейских племен со штатом Коннектикут. Но эти записи не заполнят и одного досье. Никто не регистрирует ворованного. К.аким-то образом записи эти всегда оказываются уничтоженными, сгоревшими или утерянными… Так случилось, например, когда мои юристы проводили расследование во время войны за мои четверть акра. Им не удалось обнаружить записи предыдущих судебных процессов. У меня есть только письмо из Бриджпортской библиотеки, где говорится, что нужных материалов «не имеется в наличии или они украдены». Но позже эти записи внезапно нашлись.
Очень удобно терять документы: пропадают улики -свидетельства того, что происходило. Индейские же документы всегда исчезают. Особенно когда дело касается земли. Дело в том, что все умеют брать, и никто не знает как отдавать. Нет никаких проблем, когда речь заходит о продаже индейских земель. Но чтобы ее вернуть, приходится доказывать каждую мелочь. Или начинать боевые действия.
Житье здесь – суровая реальность. На каждом шагу приходится отстаивать свои права. Четверть акра земли – разве это «естественная среда обитания»?
Вот почему мне все так нравилось в Мэйне. Там достаточно свободного пространства: лесов для охоты и рыбной ловли, для собак и лошадей. Можно бить в барабан сколько хочешь – некому жаловаться. Но мне пришлось вернуться домой, чтобы отстаивать эти четверть акра земли.
Сейчас на улице – 1984 год, и то и дело слышишь разговор о книге с названием: «1984» Джорджа Оруэлла. Там речь идет о Большом Брате. Но Большой Брат здесь – с нами, и сейчас. Только его зовут по другому: Большой Бизнес. Если государство отменит все свои ссуды – не будет ни фермеров, ни фабрик, никакого сельского населения. Всё контролирует правительство. Очень нелегко индейцам иметь дело с Большим Братом – и построить для себя пристойное житье-бытье.
Но у меня есть мечта о том, какая могла бы наступить жизнь для погассетов, будь у нас вдоволь земли и живи мы одним общим племенем. Мы смогли бы поддерживать свою культуру и сохранить природное окружение, сосуществуя с дикой жизнью и в то же время заготовляя древесину. Нам понадобилось бы тридцать хижин для племени Голден Хилл.
