– Плохо же ты следишь за своей женой, если она спит, а не ждет тебя сейчас, – Рамси неприятно цепляется к словам.

– Я не вижу, чтобы и твоя жена ждала, – но Русе поднимает спокойный взгляд. – На супружеской постели, – он смотрит через плечо сына на широкую кровать, и Рамси хмурится.

– У нее есть свои комнаты.

– Как и у Уолды, – парирует Русе.

Они смотрят друг на друга молча и упрямо. С улицы и из-под двери несет кисловатой свежестью занимающегося в замке утра. Русе поднимается тогда же, когда Рамси двигается чуть назад в своей бадье, и вода тихо плещет по ее стенкам. Русе полностью одет, в кольчужный дублет с небеленой нижней рубахой, в крепкие суконные бриджи и высокие сапоги. И розовый плащ, шелестнувший по полу раз.

Потянув свободные завязки, Русе тихо касается сыновьего уха. Рамси кладет мокрую руку ему на бедро. Густые черные волосы по всему предплечью и чуток по плечу уже подсохли и торчат от холода, а в подмышке все мокро и сильно подает острым запахом щелока и свежего пота.

Рамси стоит перед отцом на коленях, глядя снизу вверх, и как только тот перестает распутывать тесемки на бриджах, берет в рот его мягкий член. Русе в ответ почти ласково запускает сухую ладонь в черные влажные волосы сына, полуприкрытыми глазами смотря, как сочно его полные губы охватывают маленькую головку, задирают тонкую шкурку. Языком Рамси проходится под этой шкуркой, там, где кисловато и солоно, лижет темную, почти черную венку за ней. Член подрагивает, набухая между обветренных до красных трещин губ; Рамси прячет зубы, когда Русе тянет его за волосы ближе, и с готовностью пропускает член по языку, утыкаясь губами в седой лобок. Нитка слюны течет на подбородок.

Русе мягко придерживает сына за затылок, направляя, помогая заглатывать, и смотрит сверху, как тот жмурится, скользя сжатыми губами по быстро наливающемуся кровью члену вперед-назад. Мягкие яйца покачиваются и тихо шлепаются о быстро ставший липким от подтекающей слюны подбородок Рамси. Русе дышит бесшумно и вслушивается во все звуки: в эти еле слышные шлепки, в шумное дыхание сына, в тихое причмокивание толстых губ и хлюпанье слюны во рту. Рамси послушно тяжелой худой руке сосет отцу, и его щеки снова слабо краснеют. Пальцы левой руки крепко жмут край бадьи, пальцы правой – под маленькой отцовской ягодицей.

Русе чуток ускоряет сына, чаще надавливая ему на затылок, не двигаясь сам. Короткие ресницы Рамси подрагивают; он покачивается в воде, и та бьет ему по голой спине мелкими накатами в ритм движений. Русе скользит по ней взглядом: вперемешку к белой коже прилипли волосы – как потеки черной крови, – а мутная вода едва прикрывает толстый зад. Русе хочет поиметь этот зад – до битвы, до битвы, звучит в его голове вороний клекот, – и сейчас самое время. Пока старательный Рамси не вытянул, не высосал хуже самой жирной и злой пиявки драгоценное белесое семя.

Русе снова тянет сына за волосы, слегка наматывая на узкую ладонь, но теперь от себя, и Рамси отстраняется, грубо ухмыляясь, и подбородок у него весь мокрый. Он вываливает свой здоровый собачий язык и принимается лизать отцовские яйца, мягко свисающие между седых бедер, и задевает носом упруго покачивающийся член. Когда Рамси так открывает рот, чтобы облизать лучше, у него видны торчащие желтые клыки, и Русе чувствует короткую, приятную вибрацию где-то в пояснице, когда этими клыками сын прикусывает его мошонку, оттягивая, смотря исподлобья. Но Русе все равно наматывает волосы сильнее, дергая Рамси вверх. Тот утробно и зло взрыкивает, поднимаясь, резко брызгая водой во все стороны, и Русе не без скрытого где-то под пустым лицом удовольствия оглядывает поднимающуюся мощную грудь, заросший черным волосом живот и твердо торчащий член, весь блестящий от воды.

Рамси глубоко дышит, напрягая шею, недовольно потягивая волосы из отцовской руки, и Русе нехотя отпускает их. Пес почти рычит, но нельзя все время душить его. Пусть цепь чаще будет свободной. И Рамси согласно кладет тяжелые ладони на отцовские плечи, бережно пережимает, вылезая из бадьи, и чуть наклоняет голову, по-собачьи дергая носом. Внюхиваясь, сразу принимается лизать отцовский рот, пихает толстый язык между губ, удовлетворенно прикрывая глаза. Короткая крупная дрожь идет по его спине, когда Русе кладет руку ему на поясницу, чувствуя и стекающие капли, и мурашки, зажимая между пальцами складку на боку. Рамси шумно дышит, утыкаясь горячим членом в отцовский живот, в розовый бархат дублета, обтираясь головкой. Русе больно стискивает жирок на его пояснице и думает, что на бархате останутся пятна. Некрасивые, белые. Но Рамси только поддает бедрами, шлепаясь яйцами об отцовский член, почти ласково вкусывается Русе в рот – дай волю, закусал бы и щеки, и шею, и плечи до кровоточащей черноты, – и смазка подтекает еще, густыми пахучими нитями. Русе отводит голову.

– Повернись, – когда он говорит, его голос так же тих и ровен, глаза так же пусты, и только кожа на лице едва-едва порозовела.

Рамси опять рычит, дергая ртом, но Русе смотрит твердо, одним взглядом сдавливая горло режущей цепью, и Рамси подчиняется. Разворачивается и наклоняется, крепко хватаясь за бадью. Горбит плечи. Волосы черной кровью так и льются по его широкой спине.

Рамси знал, что так будет – раньше или позже, – и в глубине души понимает, что если бы отец лег под него сейчас, то это сократило бы число дней до его смерти не меньше, чем вполовину. Рамси уважает силу, а тянущая его глотку узда, сплетенная кровью и семенем, очень сильна. И когда отцовская рука идет по спине, поглаживая тяжелые мышцы, Рамси позволяет ей снимать несогласие и злость, словно нелегко отходящую кожу, позволяет открывать его, как он сам открывает чужие красные ребра.

Русе ведет большим пальцем по пояснице, там, где начинают расти мелкие черные волоски, уходя густой дорожкой вниз, между ягодиц, обхватывает ладонью толстый зад, оттягивая – промеж волос едва проглядывается темная кожа, – наглаживает всеми пальцами складки вверху бедер. Рамси чуть удобнее переступает голыми ногами – мурашки повсюду, даже под коленями. Он хрипло вбирает воздух и наклоняет голову, когда Русе касается холодными ладонями его разгоряченных ягодиц, разводя в стороны. Упавшие волосы закрывают его напряженное лицо.

Ворот дублета давит Русе на шею, под тяжелым плащом все жарче, и кровь греется, приливает к лицу. Он оглаживает белый, с мелкими красными язвами прыщей, зад; между толстых ягодиц так же, как и от всего тела, слегка пахнет щелоком и теплой, распотевшейся кожей. Русе сплевывает в густые волосы, прикрывающие темный вход, и мощная поясница Рамси вздрагивает. Чуть растереть большим пальцем – собственный член напрягся небывало сильно для его лет, – и Русе, придерживая у основания, потирает горячий вход уже головкой. У Рамси мелко дрожат расставленные ноги и поджимаются яйца. Русе надавливает первый раз; идет несложно, но очень туго, у Рамси белеют пальцы и краснеют плечи, он снова яростно взрыкивает, но Русе придерживает его за бедро – пальцы давят через жир на твердые, напряженные мышцы.