Джон смеется первым, бесшумно, еще гуще краснея. Рамси низко хохочет следом, прикрывая глаза и хлюпающе втягивая разбитым носом кровь. Это похоже на истерику, и когда они отсмеиваются, щеки Джона снова мокрые от слез. Он вытирает их тыльной стороной грязной ладони и наклоняется вперед.
– Не с тобой, Рамси Болтон, – говорит он, и губы у него еще дрожат, но Рамси опять не уверен, от чего именно. Только соглашается:
– Не со мной, Джон Сноу, – перед тем, как Джон целует кровь с его губ.
Они никак не начнут трахаться, это все так долго и уже болезненно, и Рамси кажется, что у него уже нахрен сейчас откажет все от перевозбуждения, когда Джон прижимает его член своим плоским животом, наваливаясь сверху. Рамси податливо падает назад, звонко ударяясь затылком о железные прутья, но игнорирует это и стискивает влажные волосы Джона, когда тот хочет посмотреть, что случилось.
– Должен признать, твоя правда, Джон Сноу, – говорит Рамси между теми укусами, от которых у них уже черно-красными синяками распухли губы, – у меня никогда не было нормального траха, – он зажимает Джону загривок, толстым языком вылизывая его подбородок и линию челюсти. На вкус отдает потом и металлом.
– Из-за тебя или из-за других? – задает слишком правильный вопрос Джон, подставляясь под ласку. У него потные шея, виски и кожа над верхней губой, и кровь Рамси размазалась бледно-красными полосами по лицу.
– Ты знаешь, – причмокивает Рамси, кусая его за мочку и снова забираясь языком в ухо.
– И как это тогда было у тебя? – Джон не перестает задавать вопросы, даже когда невольно возит сочащейся головкой между ягодиц Рамси. У него красные-красные щеки.
– Хорошо, – коротко отвечает Рамси, снова хватая Джона за зад и пребольно кусая в шею.
– Расскажи, – выдыхает прогорклым запахом табака ему по волосам Джон.
– Спроси других, – тихо смеется Рамси, но потом тоже шепчет, тем тоном, которым дети выдают очень важные секреты. – Но они все умерли.
– Тебе не нравятся эти расспросы? – равнодушно спрашивает Джон.
– Мне не нравится, что ты все телишься вместо того, чтобы поебаться уже, – ядовито отвечает Рамси. Джон принимает это за странное, но согласие.
Не нужно быть гением, чтобы думать о некоторых вещах, и он пускает слюны на пальцы, до темной возбуждающей вспышки размазывая ее по члену вместе со смазкой. И придерживает рукой, чтобы толкнуться между толстых ягодиц. Густые волосы, вздувшиеся прыщи и кожное сало. Горячо. И попасть сложнее, чем с женщиной. Чем с… не надо, Джон. Не сейчас.
Нетерпеливый взгляд маленьких глаз Рамси давит на Джона, заставляет руки потеть еще больше. Толстая черная бровь криво изгибается почти от самой переносицы, и Джон сдерживает желание выругаться сквозь зубы.
– А вот спросить-то я и забыл. У тебя хоть с кем-то было с заду, Джон Сноу? – невыносимо ласково и участливо спрашивает Рамси.
– Нет, – честно отвечает Джон. – То есть… тогда было случайно, я не… – обычно в таком случае люди мягко прикрывают рот говорящего пальцами, но Рамси просто хватает Джона за губы, болезненно сжимая. От его ладони пахнет самим Джоном, его потом, смазкой и немытой кожей, и Джон почему-то думает, как Рамси может быть не противно все это.
– Если я еще раз увижу, как ты пытаешься отхаркнуть ее имя, я за себя не ручаюсь, – и Джон верит Рамси, когда он говорит так. – Прекрати делать себе больно. Прекрати позволять каждому моему вопросу задевать тебя, – его глаза остаются такими же холодными, как раньше, когда он убирает руку, но теперь Джон четко чувствует, что распустился не только на свой взгляд.
– Может, тогда лучше тебе… делать это все? – он спрашивает спокойным тоном.
– А с чего ты взял, что у меня достаточно опыта, и я не соврал, чтобы выебнуться? – но Рамси только опять смеется над ним. – Хотя твоя правда, что есть, то есть.
– С..? – не спрашивает Джон, но Рамси его понимает. Слишком часто понимает.
– И с теми, и с теми. С женщинами у меня как-то лучше выходило, но был один… три случая. Неважно. Попробуй еще, Джон. Я свое взять всегда успею. И, если честно, не хочу, чтобы ты еще раз въебал мне по роже, – он хмыкает, и Джон так долго пытается понять, стоит ли ему чувствовать себя виноватым за тот момент, что не обращает внимание на то, как Рамси опускает одно важное слово.
– Хорошо, – он шепчет Рамси в губы, снова придерживая – если бы не такое долгое воздержание, у него упал бы уже давно, но Рамси вдыхает в него что-то горячее, с кровавыми брызгами и ледяной крошкой по краю.
Оно льется кровью в рот с новым слюнявым поцелуем, пробегается мурашками от тяжелой лапищи на загривке и покалывающе сводит мышцы живота, когда Джон наконец проталкивает член внутрь, разжимая пальцы. Он шумно выдыхает, нелепо распахнув свой точеный рот, и хватается Рамси за плечо, рваными и тугими рывками проталкиваясь глубже. Рамси резко тянет воздух окровавленным ртом, выгибаясь в пояснице, как от удара, царапая нестрижеными ногтями и шею Джона, и попавший под руку матрас.
– Вот же с-сука ты, Джон Сноу, – шипит он, – а на рожу-то такой обходительный, блядь…
Но Джон только часто дышит Рамси в лицо, испытывая нестерпимое физическое желание несколькими мелкими толчками обкончать ему все нутро. Он насильно сдерживает себя, не без труда немного вытаскивая, и, покачнувшись на руках, нарочно медленно толкается вперед. Рамси сильно морщится от не проходящей боли, но ему нравится.
Нравится, как Джон кладет вторую ладонь ему на живот, почти касаясь приоткрытой головки.
Нравится их смешавшийся омерзительный, грязный, липкий и сладковатый, как гниль, запах.
Нравится отпустить шею Джона и скользнуть левой ладонью под его руку, обхватывая свой тяжелый член, нравится приоткрыть губы болезненной ухмылкой, показывая клыки.
Ладонь Джона соскальзывает по потному животу до груди, натягивая волосы, и он сам склоняется ниже. Рамси подхватывает его правой рукой за ребро, больно сжимая через тоже скользящую футболку. То и дело перехватывает, случайно задевает твердый сосок, и Джон выдыхает сквозь зубы. Рамси замечает и еще раз проводит по нему пальцем, до второго выдоха. Тихо смеется.
– Девка, – дразнится, натирая большим пальцем, щедрее прогибаясь в пояснице. И закатывает глаза до одних белков, когда Джон, шумно фыркнув, ускоряет движения бедер, вместо медленных и тугих толчков принимаясь рвано выдалбливать из него дерьмо. Рамси не хочет сейчас знать, в котором из многих смыслов. Он все равно узнает потом.
Толстые прыщавые ноги Рамси удобно согнуты, зажимают Джону бедра, и кожа трется о кожу до кажущихся искр между волосками. Джон задыхается, почти конвульсивно погружая член в липкий от потных волос по краю, горячий и сочный зад. Раскаленный добела и докрасна, грязный Рамси Болтон насильно расслабляет мышцы, щедро принимая его между каждым своим тугим сокращением. У Джона совсем сухой рот, а виски вымокли насквозь, футболка прилипла к спине, и с поясницы течет аж до самой кучерявой промежности, когда он силой вталкивает член в мягкое и гладкое нутро, почти обдирая шкурку и стараясь задержаться изнутри хотя бы еще немного. Но бедра инстинктивно ходят вперед-назад, так, что мышцы сводит до самых костей, и в паху тяжело тянет, неестественно и естественно, до единственной потребности воткнуться поглубже и, высушивая язык и десны, вдохнуть воздух без капли влаги.
Рамси утробно, сухо смеется, запрокинув голову между прутьями, шершавыми пальцами надрачивая себе и слабо подмахивая толстым задом. Он сам определенно не ожидал, что так втянется. Но у Джона хороший, ладный член, небольшой и щедро текущий смазкой, да так гладко ездящий туда-сюда, что аж жаром обдает до нижних позвонков. Джон все делает так горячо, как будто что-то в нем пошло инистыми трещинами, и из них брызжет кровавый сок сказочных чардрев. Его движения мелкие и рваные, будто волчьи, и псу внутри Рамси нравится, когда его покрывают твердым волчьим членом. Рамси не приходило в голову, что здесь может быть что-то новое и что это новое придется ему по душе.
